Джим Батчер - Барабаны зомби

— В гостиной, — ответил Баттерс. — А что?

— Он вам может пригодиться, — хромая, вышел я в гостиную и вернулся с рюкзаком, на ходу ощупывая выпуклость в месте, где лежал Боб. Потом взял куртку, сунул в карман ключи от машины и направился к двери.

— Куда ты сейчас? — поинтересовался Томас.

— В дозор, — отозвался я.

— Тебе не стоит ехать одному.

— Возможно, не стоит, — согласился я. — Но поеду.

— Хоть Мыша возьми, — настаивал Томас.

Пес услышал свое имя и поднял голову.

— Чтобы держать поводок в зубах? — возразил я. — У меня только одна рабочая рука, не забывай.

Томас нахмурился, но пожал плечами.

— Ладно, — буркнул он.

— На телефоны полагаться нельзя, — напомнил я и бросил ему рюкзак. Он поймал его на лету. – Боб знает, как связаться со мной, если вы обнаружите что-нибудь. Ты понял, Боб?

— Яволь, герр коммандант, — отозвался приглушенный голос из рюкзака.

Баттерс пискнул и едва не упал со стула.

— Ч-что это?

— Объясни ему, — попросил я Томаса. – Свяжусь, как смогу.

Брат кивнул мне.

— Удачи. И осторожнее, ладно?

— И ты. Держи ухо востро. И еще раз спасибо, Баттерс.

— Да не за что. До скорого, — Баттерс потыкал в рюкзак вилкой.

— Эй! – возмутился Боб изнутри. – Прекрати. Щекотно ведь!

Я отворил дверь во двор. Ночной отдых пошел мне на пользу, а осознание того, как можно остановить наследников Кеммлера, придавало моим действиям электризующий смысл. Я подошел к машине, почти не ощущая боли в ноге.

Я повернул руку и там, на ладони, чернел написанный маркером телефонный номер Шилы.

У меня нет фотографической памяти.

Но я знал, у кого она есть.

Глава двадцать седьмая

Я отправился к себе в офис. Ситуация на дорогах могла бы оказаться и хуже. Похоже, народу из пригородов сегодня приехало на работу меньше обычного. Светофоры не работали, но на большинстве мало-мальски нагруженных перекрестков стояли копы-регулировщики, да и водители старались вести машины разумно, не спеша, как и подобает во время кризиса. Собственно, так это и назвали по радио: кризис. Еще пешеходов на улице виднелось больше обычного, и вели они себя проще обычного, лишившись безликих, деловых повадок.

Что ж, с учетом обстоятельств люди реагировали на ситуацию более чем достойно. Похоже, люди вообще могут вести себя при кризисе либо впадая в панику и массовые беспорядки, либо помогая друг другу, как и положено разумным существам. Когда свет вырубался в Лос-Анджелесе, народ жег машины и громил магазины. В Нью-Йорке люди сплотились.

Что ж, хорошо, что люди реагировали не так слепо, как можно было бы ожидать. Даже не напрягаясь, я ощущал пульсирующую, завивающуюся потоками по улицам черную магию. Одной ее вполне могло хватить для того, чтобы посеять в городе панику.

Но, конечно, еще не стемнело. Темнота могла многое изменить.

Какими бы продвинутыми мы себя ни считали, в каждом из нас живет древний, первобытный страх темноты. Страх того, что мы не увидим приближение опасности. Конечно, нам неприятно думать о том, что мы все еще боимся темноты, но если это не так, с чего тогда мы так отчаянно стараемся осветить наши города? Мы окружаем себя таким количеством света, что и звезд-то над головой толком не видим.

Занятная это штука — страх. Достаточно изменить освещение — и все мелкие, незначительные страхи могут вырасти до чудовищных размеров. А уж когда в воздухе клубится, как сейчас, черная магия, этот инстинктивный страх магии подпитывает сам себя, удваиваясь и учетверяясь — и в отсутствие внятных объяснений того, почему погас свет, люди начнут забывать все основанные на логике поводы не ударяться в панику.

Даже если исходить из того, что мне дастся помешать свежеиспеченному темному богу взойти на престол, вечер обещал выдаться поганым. Даже очень поганым.

Я поднялся в офис и попробовал дозвониться Шиле. Телефоны отказались помогать мне в этом — что, впрочем, не слишком меня удивило. Они и в лучшие времена редко работают идеально. Зато у меня в офисе имеется телефонная книга, с помощью которой я нашел ее адрес в Кабрини-Грин. Район этот когда-то пользовался дурной славой; сейчас он не так плох, но и лучшей частью города его тоже не назовешь. На мгновение я остро пожалел о револьвере, который посеял в переулке за букинистом Бока. Не то, чтобы револьвер намного превосходил эффективностью прочие штуки, с помощью которых я могу защитить себя, но на среднего чикагского уличного вора он производит больше впечатления, чем резная палка.

Скорее, забавы ради я попробовал набрать еще один номер — ближайшего дежурного Стража. И — благословенна будь телефонная сеть — в трубке послышались длинные гудки.

— Слушаю? — ответил мне низкий, чуть хрипловатый женский голос.

Я порылся в кармане ветровки в поисках записной книжки с паролями.

— Секундочку, — пробормотал я. — Не ожидал, что дозвонюсь так быстро, — хорошо еще, нужная мне запись находилась на последней странице, а не где-нибудь в середине. — Э-э... Шартрёз сирокко.

— Кролик, — отозвался женский голос. Я сверился с записной книжкой. Отзыв совпадал.

— Говорит чародей Дрезден, — доложил я. — У меня здесь ситуация категории Волк. Повторяю: категория Волк.

Женщина на другом конце провода издала странный, шипящий звук.

— Здравствуйте, чародей. Говорит страж Люччо.

Черт меня подери, сам босс, собственной персоной. Анастасия Люччо стояла в очереди на место в Верховном Совете и уже не первый год возглавляла корпус Стражей. Закаленная в боях тетка, и в войне с Красной Коллегией она фактически являлась главнокомандующим Совета.

— Добрый день, страж Люччо, — отозвался я как мог почтительнее — и потому, что она заслуживала почтения, и потому, что она чертовски нужна была мне здесь, в Чикаго.

— Какова обстановка? – спросила она.

— В городе по меньшей мере трое бывших учеников Кеммлера, — доложил я. – Они нашли четвертую книгу. Они собираются использовать ее сегодня вечером.

На противоположном конце провода воцарилась оглушенная тишина.

— Алло? – осторожно произнес я.

— Вы уверены? – спросила Люччо. В голосе ее улавливался едва заметный итальянский акцент. – Откуда вам известно, кто они такие?

— Ну, со всеми окружающими их зомби и прочими призраками нетрудно и догадаться, — объяснил я. – Я вошел в столкновение с ними. Они назвались Гривейном, Коулом и Капиоркорпусом, и при каждом из них по барабанщику.

— Dio, — произнесла Люччо. – Вам известно их местонахождение?