Джим Батчер - Барабаны зомби

— Не уверен, что то, "как" он это проделал, так же важно, как "зачем", — заметил Томас.

Я кивнул.

— Он получает уйму преимущества. Парализует силовые структуры смертных. Отвлекает копов и всех прочих, чтобы те не мешались у него под ногами.

— Но это только один повод. Ты говорил что-то насчет мощения пути?

— Умгум, — я прожевал оладью с сиропом. — Черная магия очень тесно связана со многими негативными эмоциями — особенно страхом. Поэтому если ты делаешь что-то, напугавшее чертову уйму народа, ты делаешь среду более благоприятной для черной магии. Этот трюк сеет хаос. Приводит в расстройство множество людей. И наверняка поможет главному шоу, намеченному на первое ноября — точнее, на сегодняшний вечер.

— Ты уверен, что на сегодня?

Я кивнул.

— Совершенно. Хэллоуин ведь. Барьеры между миром смертных и миром духов сегодня слабее всего. Если им нужно как можно больше духов, чтобы пожрать для увеличения собственной силы, наловить их легче всего сегодня. Все фокусы с черной магией, что устраивают они по всему городу — это часть такой подготовки. Создают спиритические завихрения. И облегчают применение все больших объемов черной магии.

Томас слушал меня, кивал и ел.

— И как, интересно, — спросил он, прожевав, — ты собираешься вызвать Совет, если телефоны отключены?

— Альтернативные каналы связи, — ответил я. — Пошлю гонца.

— А мне в это время, — произнес Томас не без горечи, — что, сложа руки сидеть?

— Нет, не сложа руки, — заверил я его. — Тебе предстоит рассчитать, откуда им удобнее всего призывать самых древних духов. И еще, я оставлю тебе копию цифр Костлявого Тони. Попробуй понять, что они означают.

Он погонял по тарелке кусок оладьи.

— Древние духи приходят с кладбища, так?

— Возможно, — согласился я. — Однако порой они привязаны не к географическим точкам, но к тем или иным предметам. Посмотри, что удастся нарыть насчет захоронений и археологических раскопок североамериканских индейцев. По давности они примерно соответствуют тому, что нужно наследникам.

— Ясно, — кивнул Томас — без особой, правда, убежденности в голосе. — И ты хотел еще, чтобы я подумал над цифрами.

— Вместе с Баттерсом, — уточнил я. — Он может помочь по обоим направлениям. Он чертовски сообразителен.

— Если он, конечно, захочет помогать, — заметил Томас. — Он вполне может решить забрать фишки и выйти из игры, пока еще жив.

— Если он так сделает, придется тебе поработать в одиночку, — сказал я. — Но мне кажется, он не захочет.

Дверь со двора распахнулась, и в кухню ввалились Баттерс с задыхающимся Мышом на поводке. Пес, прихрамывая, подошел ко мне, ткнулся мокрым носом в руку и дождался, пока я почешу его за торчащим под неправильным углом ухом.

— Кто и что не захочет? — поинтересовался Баттерс. — Ого, оладьи! А мне осталось?

— На плите, — сказал Томас.

— Класс.

— Баттерс, — повернулся я к нему. — Послушайте, в принципе, вы вольны дальше делать все, что считаете нужным. Если хотите, я отвезу вас домой после завтрака.

Он посмотрел на меня широко раскрытыми глазами.

— Конечно, хочу. Октоберфест ведь сегодня, и конкурс.

Томас выразительно покосился на меня.

Баттерс посмотрел на меня, потом на него, потом опять на меня.

— Вы хотите, чтобы я что-то сделал?

— Возможно, — кивнул я. — Надо кое-какие изыскания проделать. То есть, я абсолютно пойму вас, если вы решите уехать — типа, от добра добра не ищут. Но и помощь ваша нам не помешает, это правда.

— Изыскания, — повторил Баттерс. — Какие изыскания?

Я объяснил.

Баттерс прикусил губу.

— А меня... никто не попытается меня убить за то, что я делаю это?

— Не думаю, — ответил я. — Впрочем, не хочу вам врать: это чертовски опасная братия. Я не могу предугадать, что им еще придет в голову.

Баттерс кивнул.

— Но... Если вы не добудете этой информации, что случится?

— Остановить их будет еще труднее.

— А если вы не остановите их? Что тогда?

Я отложил вилку: аппетит мой разом куда-то пропал.

— Один из них получит в руки власть космического масштаба. Меня убьют. И множество невинных людей. И одному Богу известно, что можно натворить, обладая такой властью, в долгосрочной перспективе.

Баттерс опустил взгляд на свои оладьи.

Я ждал. Томас тоже молчал. Его аппетит явно не пострадал, так что некоторое время единственным звуком в кухне оставалось позвякивание его вилки и ножа по тарелке.

— Это важнее меня, — произнес, наконец, Баттерс. — Это важнее даже чем полька. Так что, пожалуй, я помогу.

Я улыбнулся ему.

— Премного благодарен.

Томас поднял взгляд и внимательно посмотрел на Баттерса.

— Умгум?

Баттерс кивнул и поморщился.

— Если я уйду, зная, что могу помочь... Не знаю, смог ли бы я жить дальше с этим. То есть, если бы вы попросили меня стрелять в кого-нибудь, или чего еще такого, я бы сразу сделал ноги. Но изыскания — другое дело. Изыскания — это по моей части.

Я встал и легонько хлопнул Баттерса по плечу.

— Томас объяснит вам, что надо.

— А вы куда? — спросил он.

— Мне нужно выяснить, как призвать Эрлкинга, — ответил я.

— Это для этого все так гоняются за этой книгой?

— Наверняка поэтому.

— Но она ведь была у вас в руках. Черт, да вы ведь ее прочитали.

Я провел рукой по глазам.

— Угу. Знаю. Но тогда я еще не знал точно, чего в ней искать.

Баттерс кивнул.

— Досадно.

— Есть немного.

— Жаль, что память у вас не фотографическая, — заметил Баттерс. — У нас в колледже учился один парень с такой. Этому ублюдку достаточно было раз глянуть, и он через неделю запросто из головы как по бумажке шпарил.

Тут меня осенило — я даже дернулся от возбуждения.

— Что вы сказали?

— Э... Что у вас нет фотографической памяти?

— Да, — просиял я. — Баттерс, вы гений.

— Ну... да, — кивнул он и тут же спохватился. — Правда?

— Натуральный гений, — сказал я. — Просто с ума сойти.

— О... Хорошо.

Я встал и принялся собираться.

— Где тот рюкзак, который я просил вас принести?

— В гостиной, — ответил Баттерс. — А что?

— Он вам может пригодиться, — хромая, вышел я в гостиную и вернулся с рюкзаком, на ходу ощупывая выпуклость в месте, где лежал Боб. Потом взял куртку, сунул в карман ключи от машины и направился к двери.

— Куда ты сейчас? — поинтересовался Томас.

— В дозор, — отозвался я.