Питер Страуб - Пропавший мальчик, пропавшая девочка

«То, что ты не в силах изменить, ты порой в со­стоянии принять как есть, как-то так», — поймал я себя на мысли.

Мы обошли каждый дюйм строения. Я увидел, где именно Марк обнаружил фотоальбом; я увидел дыру в штукатурке, которую он пробил ломиком; как и он, я прошел по темным потайным коридорам и лестницам, спрятанным меж стен. На пыльном по­лу гостиной я увидел следы ног Марка и Джимбо — и еще чьи-то, скорее всего Ронни Ллойд-Джонса. Мне также показалось, я увидел едва заметные сле­ды маленьких босых ступней Люси Кливленд.

Сержанта Полхауса поразили потайные прохо­ды. Все это было ему в новинку. Диковинные осо­бенности, которые Калиндар добавил своему дому, не фигурировали ни в одном документе его уголов­ного дела, потому что первым их открыл Марк.

В подвале — настоящей норе — старая угольная печь, ровесница дома, соседствовала с масляным кот­лом, установленным примерно в пятидесятых. Ды­моход для старой и новой систем отопления был об­щим.

Здесь находились желоб и металлический «опе­рационный стол», которые Марк описал Джимбо, пустые корзины с крышками и чемодан, битком набитый женскими волосами, — наследие безумия Джозефа Калиндара

— Вот что вдохновляло Ронни, — сказал я.

Полхаус кивнул. Он осторожно двигался вокруг печки, вглядываясь в пятна на полу и стараясь на них не наступать. Я наблюдал за тем, как он нагнулся над почерневшим потеком крови, будто ожидая, что тот заговорит. Закончив осмотр пятен, сержант выпря­мился, обошел старую печь, остановился перед ней и распахнул тяжелую дверцу. Из кармана пиджака он достал фонарик размером с шариковую ручку и посветил в топку.

— Довольно чисто, — сказал он.

Я подумал, что сейчас он действует как должност­ное лицо. С трудом я попытался подыграть ему:

— А разве Калиндар сжигал в печке кого-то из своих жертв?

— Он это делал.

Полхаус резко захлопнул дверцу и начал стран­ный танец на цыпочках средь застарелых пятен кро­ви. Он направил луч миниатюрного фонарика на пол, и когда узкий пучок света падал на пятна, они нали­вались багровым, словно пылали изнутри.

— Никак не думал, что пятна крови тридцати­летней давности могут быть такого цвета, — обро­нил я.

— Они вовсе не столь старые, — сказал Полха­ус. — Некоторым из них лет десять, но большинст­во — довольно свежие.

— Как это? — спросил я, все еще не понимая.

— А так: Джозеф Калиндар не проливал эту кровь. Это ваш приятель Ронни постарался. Именно сюда он приводил кое-кого из похищенных мальчиков. Ваш брат чувствовал, что увидит здесь нечто подоб­ное. Поэтому его воротило от одной мысли о поезд­ке сюда.

Я в ужасе смотрел на пол.

— Тогда другой вопрос. Где он похоронил тела?

Лица мертвых мальчиков будто глядели на меня из-под цементного пола.

— Не в подвале, — ответил сержант. — Пол со вре­мени постройки не тронут. Надо искать снаружи.

Я, наверное, выглядел таким потрясенным, что Полхаус спросил, хорошо ли я себя чувствую.

«Мы вместе», — вспомнилось мне.

Поднимаясь по лестнице, сержант достал мобиль­ный телефон. Половина из того, что Полхаус гово­рил, было закодировано, но я понял, что он вызывал на Мичиган-стрит криминалистов, а также двух офи­церов полиции.

— Вам, похоже, малость не по себе, — сказал он мне. — Если захотите уехать и побыть в доме своего брата, пока мы тут разбираемся, я пойму вас. Или же, если пожелаете, я попрошу одного из моих от­везти вас в «Форцгеймер».

Я ответил ему, что чувствую себя отлично, чем предельно расширил понятие «отлично».

— Я не буду гнать вас, если у вас не пропало же­лание помочь, — сказал Полхаус. — Но поскольку де­ло касается членов вашей семьи, вам, наверное, тя­жело участвовать во всем этом.

— С моим племянником все в порядке.

— А вот брат, похоже, вашего мнения не разде­ляет.

Полхаус просканировал меня взглядом охотни­ка. Я был уверен, что у него тоже не было сомнений относительно судьбы Марка

— Филип сдался сразу же, как только Марк ис­чез. Ему оказалось не под силу вынести тревожные сомнения, жив все еще его сын или уже нет. В итоге сомнения он отбросил.

— Понятно.

— Филип похоронил собственного сына. Нико­гда ему этого не прощу.

— Если, как вы говорите, с вашим племянником все в порядке, — где же он?

— Понятия не имею, — признался я.

Мы стояли на верхних ступенях сбегающей в под­вал лестницы, прямо на пороге двери в кухню. Одни следы ног на пыльном полу оставил Марк, вторые — кто-то иной.

— Пойдемте на воздух, — сказал Полхаус.

Мы вышли к разбитым ступеням крыльца чер­ного хода. В высоком бурьяне жужжали насекомые.

У нас есть собаки, которые чуют тела под зем­лей, но пока давайте попробуем что-нибудь обнару­жить своими силами, хорошо?

— Да вы посмотрите, какая трава, — сказал я. — Здесь явно никого не хоронили, во всяком случае недавно.

— Может, вы и правы, мистер Андерхилл. — Сер­жант спустился и вошел в высокие, по пояс, заросли бурьяна и сорняков. — Но жертв он точно убивал здесь, по крайней мере некоторых. И, учитывая его глубокое почтение к Калиндару, этот дворик кажет­ся мне неплохим подспорьем.

Я тоже спустился и встал рядом с ним, сделав вид, что понимаю, чего ищу.

Тропка, протоптанная сначала Марком и Джим­бо, затем одним Марком, вела от лужайки на юж­ной стороне дома к деревянным ступеням и кухон­ной двери. Никаких других следов прохода через задний двор видно не было.

— Если он вытаскивал тела сюда, остались бы следы — примятая трава, например...

— Не спешите сдаваться, — сказал Полхаус.

Он ослабил узел галстука и вытер носовым плат­ком лоб. Несмотря на этот жест, сержант по-преж­нему казался абсолютно равнодушным к жаре. Мои же волосы взмокли от пота и прилипли к голове.

— Знаете, с помощью чего можно почти навер­няка угадать место, где кто-то закопал труп?

Я поднял на него глаза.

— Лопата. Щуп — тоже неплохо. Главное, дать выход запаху.

— Это все правильно, — сказал я, — но я по-преж­нему считаю, что ничего он здесь не закапывал. Сле­ды бы остались.

Полхаус начал мелкими шажками продвигаться в конец заднего двора к высокой стене, не отрывая взгляда от земли. Разморенный зноем, я медленно тащился за ним, уверенный, что ничего не найду. Немного погодя я обратил внимание, что Полхаус двигался по прямой линии на расстояние пример­но шесть футов, затем разворачивался и шел обратно вдоль тропинки, только что им протоптанной. Так он рисовал своеобразную сетку из квадратов, кото­рые потом стыковались с другими квадратами, по­ка каждый дюйм заросшего бурьяном участка не бу­дет тщательно осмотрен.