Бессонная война - Сэм Альфсен

Месяц шаль обычно выдавался дождливым. Вот и сейчас капли то и дело срывались, накрапывая на мощёные мостовые. Совсем молодая офицер как раз прогуливалась по улицам, изучая подворотню за подворотней. Она сама вызвалась на это задание – найти источник тягучей тёмной дэ. Как её ни уговаривали бывшие соученики, арцентка не могла оставить это задание без внимания. Ведь это происшествие на секунду вернуло её в прошлое, в детство, когда её учитель Галан ещё был жив.

Верно. Год назад они всем ученическим составом похоронили своего учителя. У арцентов было принято сжигать трупы, а потому офицер не могла даже наведаться на могилу – память о Галане продолжала жить лишь в её памяти.

Его внезапная смерть стала для молодой арцентки ударом. Отец давно уже отрёкся от дочери, не желая иметь что-то общее с ребёнком, который кое-как управлялся своей дэ. Поэтому она, вступив в должность офицера в затянувшейся войне, бралась за любое задание, выполняла любые поручения, чтобы заслужить славу.

Но найти источник тёмной дэ было не так просто. У Вильны никогда не было хорошего чутья, но она прикладывала все усилия, чтобы выявить причину непривычной непогоды и странных, пробирающих до мурашек миазмов.

Командующие предполагали, что это мог быть засланный убийца со стороны Дарвеля или Сонии. Именно это и не давало Вильне покоя – война шла тяжело, они кое-как удерживали позиции, а тут ещё и это… Только проблем в столице сейчас не хватало.

Улочки казались непривычно пустыми. Никто даже не думал высовывать нос наружу – все и так прекрасно понимали, что со дня на день оборона столицы падёт. Скидан оказался осаждён сразу с трёх сторон армиями нескольких государств. Эта война не была справедливой. Маленькая бедная страна вроде Скидана не могла противостоять богатому Дарвелю, чьи колонии в Кноне и Ансоле бесперебойно поставляли золото, продовольствие и новых воинов.

Перед другими Вильна храбрилась: толкала патриотичные речи о том, что они обязательно победят, рассказывала, как много талантливых сурии проживает в Скидане. Говорила, что один скиданский боец стоит сотни из объединённой армии.

Но это были пустые слова. Противников было не сто, не тысяча, а миллионы. Сколько бы они ни убивали, на место погибших прибывало ещё больше. Спустя несколько лет война уже пошла на истощение… И всем было понятно, кто проиграет.

Даже сейчас, патрулируя улицы в поисках источника тёмной дэ, Вильна не могла отвлечься от тяжёлых мыслей. Каждый день арцентка видела сны о том, как противники прорывают последнюю оборону столицы и занимают Фавэру[17].

Наконец, спустя несколько часов поисков, арцентке повезло забрести в одну особенно тёмную и грязную подворотню. Казалось, там не пробегали даже крысы, а бездомные гнушались заглядывать в этот духами забытый проулок. Разодетая в красные атласные одежды, офицер выглядела здесь как эрд на жатве.

В самом дурно пахнущем углу, облокотившись на стену дома, валялся рир, облачённый в драный чёрный плащ. Не было видно ни его лица, ни тела, но Вильна застыла как вкопанная, чувствуя, как к горлу подкатывает желчь.

– Так это был ты. Думал, я не узнаю твоей энергии, потому что слаба?! Не-ет! С того самого дня я навсегда запомнила это чувство! Ты, ранивший наших милых девочек, убийца учителя!

Вильна, всегда чувствовавшая превосходство в бою, всё же понимала, что так просто этого рира не одолеть, но всё равно обнажила меч и бросилась в атаку.

А что ей терять? Что вообще осталось у неё, кроме чувства долга? Ни семьи, ни достижений, ни будущего…

Когда меч Вильны был готов пронзить рира в самое сердце, тот вдруг медленно поднял голову, а его взгляд голубых глаз прожёг офицера: ей казалось, что всё её тело от головы до пят охватило ледяное пламя.

Клинок будто бы соскользнул и пробил каменную стену, воткнувшись в неё на половину лезвия. Сверху посыпались пыль и мелкие камешки, но рир не обратил на это никакого внимания. Он очень долго смотрел на Вильну, как заворожённый, словно наяву ему явилось видение о будущем или прошлом.

Вильна же с ужасом изучала лицо своего бывшего соученика: его кожу словно коркой покрыли странные чёрные рытвины – узоры, похожие на виноградные лозы; белки его налились чернотой, и казалось, даже влага, скопившаяся в уголках глаз, была цвета дёгтя.

Он был худ и бледен: скулы выпирали из-под натянутой кожи. Волосы были взлохмачены и нечёсаны, и, возможно, Вильна признала бы свою ошибку и решила, что напала на какого-то бродягу, но этот рир даже на грани голодной смерти был невероятно красив благодаря необыкновенно правильным и аккуратным чертам лица. От него, развалившегося в подворотне и дожидающегося своей смерти, не исходило никакого неприятного запаха, а лицо его было гладко выбрито.

Вильна скривила губы. Она схватилась за рукоять, желая нанести второй удар, как вдруг остановилась. Её парализовал непонятный страх. Рир не выглядел испуганным и не пытался защищаться… Он вдруг улыбнулся. И в улыбке его было столько радостного ожидания, что руки арцентки невольно опустились, а оружие распалось на частицы.

– Син… Ты… хочешь, чтобы я убила тебя?

– У тебя вряд ли получится, но я не против попробовать.

Бровь Вильны в недоумении взметнулась. Он что, смеётся над ней? Думает, она неспособна добить какого-то изголодавшегося больного рира?

– Ты всегда был слишком высокого мнения о себе! И когда ранил Фэнни с Айли… И когда убил нашего учителя, нашего учителя, Галана, Син! Пришёл ли ты, чтобы раскаяться? Объяснил ли нам, как это произошло?! – Вильна не сдержалась и перешла на крик. На самом деле эти вопросы мучили её долгое время. Как Син мог так поступить? Как он мог ответить на любовь учителя и своих соучениц предательством?

– Нет, Вильна, нет, – вдруг покачал головой Син. Всё это время он не шевелился, возможно, был слишком истощён для этого.

– Что «нет», Син?! Ты оправдываешься?! Что, правда глаза колет?! – кричала она, схватив рира за рубаху. Она трясла его так разъярённо, что по земле покатились оторванные пуговицы. Но Син продолжал смотреть на неё пустыми глазами, что злило ещё сильнее.

– Никто ненавидит меня сильнее, чем я сам, – очень тихо и коротко отозвался он, и тогда его ясный взгляд померк, словно он с головой провалился в ледяной колодец.

– Тогда почему ты не умер?! Почему не покончил с собой, не утонул в ближайшем болоте, не