Таня Хафф - Дым и тени

Тогда он потянулся и ухватил ее. Не физически, разумеется. Физически Тони стоял посередине съемочной площадки, как полный придурок.

Он нащупал сознанием самое понятие тени.

Контакт.

У всех есть темные воспоминания, от которых нельзя избавиться. Воспоминания, выползающие из уголков в бесонные ночи, устраивающиеся на краю сознания и начинающие грызть. Были счастливчики, вспоминающие вещи, прочитанные в газетах или услышанные по телеизору. Жестокости, хотя и произошедшие не с ними, все равно ранили. Люди, существующие без ощущения свободы или справедливости, страдали от мрачных воспоминаний. Иногда те очень хорошо вписывались в сетку выжженных физических шрамов. Однажды Тони видел, как древний египетский волшебник высосал жизнь ребенка, чьи родители продолжали идти, не подозревая, что их дитя мертво.

Тени были частью Повелителя. Темными воспоминаниями. Воспоминаниями о мире, в котором родители бы благодарили богов за то, что их ребенок надежно упокоился.

Тень знала все, что и Тони, с той минуты, когда она вселилась в его тело. Теперь парень знал то же, что и тень. Перед глазами мелькал калейдоскоп неистовства.

Если бы рот подчинялся Тони, он бы заорал.

Затем жестокий разум на другой стороне врат позвал тень обратно, и калейдоскоп остановился.

Каким- то образом Тони не ослабил хватку.

Ты можешь не возвращаться! — он передал тени чувство поглощения, становления пустотой. Потери себя.

*И если я останусь?*

Тень была бы похожа на Хартли, если бы в списке увлечений крановщика значилось «наслаждаюсь садизмом». Еще она здорово напоминала голос в голове Тони.

Это была ты! Испугалась ярких огней в лифте!

*Да.*

Он проигрывал в перетягивании тени — та начала выскальзывать.

*Если я останусь, ты отдашь мне свое тело?*

Это уже был не косвенный намек. Тони содрогнулся, не в силах проконтролировать безусловную реакцию тела, и тень выскользнула еще больше. Как ни странно, отток крови от головы помог прояснить сознание. Если Повелитель теней не мог напасть из-за недостатка информации… Он не мог… У него не было выбора. Арра разберется с тем, во что Тони превратится, а Генри сможет призвать его сознание.

Пока он разбирался с последствиями, тень продолжала выскальзывать.

— Да!

Слишком позно.

Она вырвалась на свободу, и его мир окрасился болью. Тони ощущал, как тень издевается над ним. Хотя она и боялась потерять себя, но не вернуться не могла. Тень просто развлеклась перед уходом домой — предложила глоток надежды и сразу же отобрала его.

Когда Тони пришел в сознание, то увидел, как над ним склонилось знакомое лицо. В зеленых глазах светилось беспокойство, а теплая рука успокаивающе держалась за плечо.

— Тони?

Он ухватился за голос Ли, стараясь не потонуть в темных воспоминаниях. Тони всегда мечтал, чтобы Ли был рядом, когда он просыпается. И черта с два он это отпустит.

— Что?…

Слегка растерянная, но успокаивающая улыбка.

— Это ты мне скажи. Ты закричал. А потом упал на пол, когда Адам подошел приказать тебе заткнуться. — Ли осмотрелся, и его улыбка угасла. — Я тоже здесь падал…

Тони с напрягом ухитрился сесть, пытаясь сообразить, куда в таком случае делся художник-постановщик. Прошел через врата? Нет. Через них прошла тень.

О черт.

Как только его голова оторвалась от пола, желудок взбунтовался. Тони едва успел отвернуться от актера, как остатки завтрака и полдюжины клубничных пастилок оказались на полу из фальшивого твердого дерева. О да, именно так он и мечтал просыпаться вместе с Ли.

— Фу-у, это что, настоящая рвота?

Тони, не опознавший голос, решил, что это, наверно, была одна из фанаток. На секунду парню пришла в голову подползти поближе и проблеваться на ее туфли. По сравнению с нынешним самочувствием, вытекшие глаза казались приятной разминкой. Выплевывая что-то, что могло оказаться уже куском селезенки, Тони смог выдохнуть:

— Арра.

— Тебе нужна Арра?

Судя по звуку, Ли отодвинулся, но все равно оставался ближе всех среди обширной аудитории. Между приступами рвоты, вызвавшими только тонкую струйку зеленовато-желтой желчи, Тони смог кивнуть.

— Он помогал ей с работой.

Голос Питера. И топот чьих-то ног. Не одной пары.

— Тони!

— Арра, не садись здесь! — Опять голос Питера. — Его… Неважно. Уже поздно.

Он почувствовал на плече руку и… еще что-то. Желудок успокоился, но что самое главное, тьма отступила туда, где Тони мог… не игнорировать, но хотя бы примириться с ней. Она стала сильнее, но это можно пережить. Выбора все равно не было.

Откинувшись на спину, Тони посмотрел волшебнице в глаза и почувствовал, как в его собственных наворачиваются слезы. Ну вот и полетел к чертям мой имидж мачо.

— Все хорошо, Тони…

— Нет, плохо. — Он не хотел слушать банальности. Только не от волшебницы. — Он знает.

Думаю, — ЧБ заговорил так тихо, что большинство из его служащих даже не опознали бы голос, — с мистером Фостером вам придется поговорить в следующий раз.

Констебль Элстон фыркнул.

— Поверьте, мистер Бэйн, рвота меня не пугает. Я допрашивал подозреваемых, измазанных ею.

— В самом деле? А в чем подозревается мистер Фостер?

— Он не подозреваемый, — мягко вмешалась констбль Денверс прежде, чем ее напарник успел ответить. — Мы просто хотели поговорить с ним, а это… — ее голос стал резче, когда она посмотрела на второго офицера, — мы можем сделать и позже.

ЧБ наклонил голову.

— Благодарю, констебль. Судя по всему, первым к нему подошел Ли Николас. Вы хотите поговорить с ним?

— Нет, спасибо, — начал Элстон. — Это не…

— Да. — Денверс слегка вспыхнула, когда мужчины повернулись к ней. С таким цветом кожи нельзя было быть уверенным, но ЧБ почти не сомневался, что она все же покраснела. — То есть, мы уже здесь. Надо выгадать хоть какую-то пользу.

— Какую, например?

— Мистер Николас присутствовал при произошедшем.

— И?

— И хотелось бы услышать его показания. — Тон констебля ясно говорил, что она никуда не уйдет, пока не проведет гарантированное время наедине с очень привлекательным актером. Элсон подтекст услышал, попытался запротестовать, но в итоге только пожал плечами.

ЧБ подозвал актера:

— Мистер Николас, не могли бы вы помочь констеблю Денверс и ее напарнику? — Он взглянул молодому человеку в глазах, ясно давая понять, что тому придется пустить в ход свою знаменитость, чтобы поскорее выпроводить их из здания.