Кирилл Манаков - Хроники последнего лета

Ознакомительный фрагмент

— Обязан проинформировать. Начальник смены доложил, что Римма Владимировна ночью выехала в отель Ритц на Тверской, там встретилась с мужчиной примерно тридцати лет, ранее не попадавшим в поле зрения, после чего поднялась с ним в триста шестой номер, где провела ночь. Домой вернулась около шести тридцати утра.

Виктор Сергеевич глубоко вздохнул и распустил туго затянутый узел галстука. От выброса адреналина зазвенело в ушах и перехватило горло, так что стало трудно говорить.

— П-п-почему не доложили? — прохрипел он, не узнавая собственного голоса.

— Виноват. Начальник смены по инструкции обязан докладывать мне, что и исполнил. Когда я узнал, вы уже были заняты. Нашел окно и докладываю.

Загорский отчетливо вспомнил, как Римма была одета вечером, как себя вела и как выглядела — невероятно соблазнительно. А ведь думал, что это обычная женская уловка — показать превосходство над соперницей… Значит, пока он подыхал от головной боли, супруга неплохо проводила время…

— Какие будут указания?

— Никаких, — сумрачно сказал Загорский, — свободен.

— Слушаюсь.

Оставшись один, Виктор Сергеевич некоторое время сидел неподвижно, глядя прямо перед собой, затем вызвал по селектору референта.

— Прошу всех в кабинет, совещание начинается.

Чем дольше шло обсуждение, тем яснее становилось, что ситуация сложилась очень серьезная. Более того, интуиция подсказывала Виктору Сергеевичу, что произошедшее не было случайностью, а интуиции он привык доверять. С другой стороны, последовательность событий никак не укладывалась в картину спланированной спецоперации. Именно эта двойственность вызывала особое беспокойство.

Колушевский высказал несколько предложений, но все они носили технический характер и не могли решить главную проблему: необходимость договариваться с МВД с перспективой серьезных уступок.

— Та-ак, — сказал Загорский, — я понимаю, Аркадий Львович, что ситуация в тупике. И времени у нас ровно до приезда Султана в Москву. Так?

— Так.

— А дальше — поднимется заваруха. Со всеми вытекающими. Стало быть, придется идти на поклон к министру. Так, господа советники?

Гофман покачал головой и улыбнулся одними губами, при том, что глаза оставались серьезными.

— Не совсем.

— Совершенно верно, все не настолько печально, — подхватил Добрый-Пролёткин.

— Подробнее! — потребовал Виктор Сергеевич.

— Охотно! — хором сказали советники, причем так ладно, словно они долго репетировали.

И тут приключилось нечто странное и необъяснимое, чего сильный и, если хотите, материальный с ног до головы Загорский представить не мог. Почудилось ему, что стены изысканно-канцелярского кабинета разъехались и оплыли серым камнем, потолок взлетел на невообразимую высоту, оброс колоннами и превратился в готический свод, а паркет карельской березы сморщился, потускнел и рассыпался мелкой пылью по гранитным плитам. Вместо шкафа с картинно выставленной энциклопедией Брокгауза и Ефрона из пола вытянулся большущий камин с потрескивающими углями, Портреты деятелей российской истории сменились изображениями незнакомых дам и кавалеров, а развернувшиеся по стенам ковры оказались украшены самым экзотическим холодным оружием.

Не менее удивительные изменения затронули советников. Гофман лишился своего вечного костюма-тройки, зато приобрел доспехи из черного металла, сделавшие его похожим на мрачного рыцаря. Можно поклясться, что это не какой-нибудь пластик или иная бутафория, нет, с первого взгляда ясно — латы настоящие, боевые, знакомые с ударами вражеских клинков. Длинное немецкое лицо более не смотрелось карикатурно серьезным, а выглядело грозно и даже величественно. Меч в пурпурных ножнах на поясе представлялся оружием смертоносным и умелым.

Что касается Ивана Степановича Доброго-Пролёткина, то он не потерял показательно русофильского облика, зато в дополнение к нему приобрел греческую снежно-белую тунику и кожаные сандалии.

Наваждение было кратким, подобно фотографической вспышке, но все детали его, даже малейшие, с ясностью запечатлелись в памяти. Виктор Сергеевич помотал головой, приходя в себя, и уставился на советников. Те заговорили, как ни в чем не бывало, по обычной привычке перебивая друг друга.

— Любая проблема имеет решение, — заявил Гофман.

— Наилучшее решение, — подтвердил Добрый-Пролёткин.

— И очень надежное!

— Вы увидите — превосходное!

Загорский решительно остановил их словоизлияние.

— Стоп! Что конкретно предлагаете?

На этот раз Гофман заговорил медленно и убедительно.

— Все очень просто. Я готов решить вашу проблему.

— Я тоже, — без тени улыбки сказал Добрый-Пролёткин.

Гофман, соглашаясь, кивнул.

— Да, это так, каждый из нас способен сделать это.

— Так сделайте! Ваши предложения? Четко и конкретно!

— Четко и конкретно сообщаю, — ответил Карл Иммануилович, — мы сразу же представим подробнейший план действий, который вы, уважаемый Виктор Сергеевич, несомненно, одобрите. Более того, вы получите еще массу дополнительных преимуществ.

— О чем вы? — спросил Виктор Сергеевич, никак не ожидавший странной речи, странной настолько, что привыкший ко всему Колушевский слушал, раскрыв от изумления рот.

— Немного терпения, прошу вас! К сожалению, мы ограничены, так сказать, в возможности совместной деятельности с Иваном Степановичем.

— Только один из нас сможет заняться этим вопросом, — подтвердил Добрый-Пролёткин.

Виктор Сергеевич был несказанно удивлен. Казалось бы, что может тронуть его после видения готического зала, так нет, впервые в управленческой практике подчиненный так запросто ставит условия выполнения прямого указания! Даже если это указание столь интимного характера. Гофман спокойно продолжал:

— Вам нужно всего лишь выбрать исполнителя. Посмотрите, взвесьте все «за» и «против» и решите, кто из нас более достоин вашего доверия.

Как ни странно, Загорский без возражений принял правила игры. Возможно, на него подействовал напор советников и необычные повелительные интонации, прозвучавшие в голосе Гофмана, убедительного настолько, что Колушевский встал и замер, приняв стойку «смирно».

— Выберете меня, — неожиданно просительно сказал Добрый-Пролёткин, — вы даже не представляете, как обогатит вас этот выбор. Обогатит, прежде всего, в духовном плане. А нынешние проблемы покажутся смешными.

— Не ошибитесь! — перебил его Гофман. — Вы даже не представляете, какого могущества сможете достичь с моей помощью! Всего лишь короткое «да» — и весь мир у ваших ног!