Рэйчел Кейн - Последний вздох

В этом случае, нам придется провести тридцать минут под жутким ливнем. Быть легкой добычей для любого проходящего мимо вампа с жаждой крови.

Или, еще хуже, хотя что могло быть хуже этой недели в Морганвилле. Одно было ясно: небезопасно находиться на улице со спущенным колесом после наступления темноты, даже в лучшие дни города. Каким этот день определенно не был.

Я старалась оставаться прежней Евой. Я действительно пыталась, я даже пару раз подколола Шейна, но воспринималось как-то иначе. У меня до сих пор перед глазами стояли яркие вспышки камер, лежащее на полу тело Клер, ее открытые глаза, повернутая на бок голова.

Даже до того, как я коснулась ее, я знала, что она мертва.

Ничто теперь не было прежним. Дождь был так противоестественен для Морганвилля — он никогда так не лил, особенно в это время года. Улицы снова затапливало, и даже в одетой куртке с капюшоном я промерзла насквозь. Многие магазины были закрыты — не просто закрыты на ночь, а полностью закрыты, с занавешенными окнами и объявлениями на дверях.

Было чувство, будто все жители внезапно решили, что Морганвилль больше не безопасное место.

Ну, еще бы!

Я снова вздрогнула, и топнула ногами, что было плохой идеей. Из под моих ног вырвались брызги ледяной воды.

Шейн перешел от проклятий до более серьезных ругательств, пока боролся с третьим болтом. Топанье по гаечному ключу не раскручивало его, но Шейн делал это с таким энтузиазмом, что, я бы не удивилась, услышав звук ломающейся кости. Наконец, болт скрипнул, и Шейн снова рухнул на колени, раскручивая его.

Три осталось позади, впереди еще три, и мы действительно очень сильно опаздывали. Майкл будет нас искать, но в такой дождь ему будет тяжело это сделать.

Молния разделила небо пополам, и в паре кварталов вниз по улице, я увидела, что кто-то наблюдает за нами. Вспышка позволила мне кое-что разглядеть — фигура человека, бледная кожа, ничего особенного. Но кто угодно, стоявший сложа руки в такую погоду, заслуживает особой тревоги.

— Ускоряйся, — сказала я Шейну. — Нет, серьезно. Быстрее.

— Эй, принцесса, не заставляй меня ломать ногти.

— Я не шучу.

Он взглянул на меня, откинул волосы с глаз, и сказал, — Да, я знаю. Я не сижу без дела. Подготовь запаску.

Мне не нравилась идея оставлять его одного, чтобы сходить и притащить из катафалка запасное колесо, но у меня практически не было выбора — это ускорило бы процесс, а я допекала его лишь для того, чтобы скоротать время. Я дождалась новой вспышки зазубренной молнии.

Угол здания, где я видела стоящего человека, был пуст. Хорошие новости? Наверное, нет.

У меня ушло тридцать секунд на то, чтобы открыть отсек, схватить запаску и вытащить ее. Шейн всё еще откручивал последний болт, когда я подкатила колесо. Он снял спущенное и передал мне, потом взял запаску и прикрутил ее со скоростью, которой позавидовала бы даже ремонтная бригада на гонках Наскар. — Пять минут, — крикнул он.

— Чем быстрее, тем лучше!

— Просто прикрывай нам спины.

Что я и делала, даже когда забрасывала спущенное колесо в заднюю часть катафалка. Улица выглядела пустынной. Нам повезло, что смогли дотянуть до единственного горящего уличного фонаря, чтобы поменять шину, но это также и сделало нас почти столь же заметными, как последняя свиная отбивная на фуршете. Я была назначена сторожевым псом, охраняющим драгоценную холщовую сумку Шейна, и теперь выхватила два моих самых любимых вида оружия — серебряный кол и мою слегка усовершенствованную шпагу для фехтования, также покрытую серебром. А в карманах лежали два распылителя, заполненные нитратом серебра.

— Проблемы? — спросил он меня, не отрываясь от закручивания болтов. Он работал быстро. — Еще четыре минуты.

— Я не знаю, — сказала я ему. — Просто мы здесь как на ладони.

— Ага. — Он подтянул второй болт и принялся за третий. — Уж поверь мне, я это чувствую.

Снова сверкнула молния, настолько яркая, что практически ослепила. Близко, слишком, совсем близко. Должно быть, она поразила трансформатор в квартале отсюда — я увидела как что-то вспыхнуло яркими голубыми искрами.

Наш уличный фонарь погас, издав печальный шипящий звук.

— Дерьмо, — сказал Шейн. — Ничего не вижу! Посвети!

Я схватила фонарик, но для этого мне пришлось бросить одно из выбранных мною оружий. Я заколебалась, затем оставила кол на сиденье. По крайней мере, фонарик работал, и я направила его так, чтобы Шейн мог закончить с тремя оставшимися болтами.

На пятом болте, я чувствовала себя уже достаточно хорошо. Мы почти вернулись на дорогу. Да, мы — ой-ой-ой — опаздывали на полчаса, но, по крайней мере, мы были в одном шаге от…

Я почувствовала, как что-то пронеслось мимо меня.

Ветер дул, дождь хлестал своими каплями, и это чувство было настолько неуловимым, что я вообще не должна была его ощутить из-за царящего вокруг нас хаоса, но было что-то в этом прикосновении. Что-то очень плохое.

Я обернулась, бросая свет на все направления, но ничего не увидела.

— Прости, — сказала я и повернулась обратно к машине и Шейну, который — невзирая на все особенности его характера — терпеливо ждал, пока я перестану сходить с ума от волнения.

Только он не ждал.

Он вставал. Луч осветил его лицо, и оно было бледным, мертвенно бледным, каряя радужка его глаз практически скрылась за расширившимися зрачками.

Я взвизгнула и метнулась назад, а луч фонаря скользнул и осветил кого-то, стоящего у него за спиной.

Мой мозг перегорел, как и уличные фонари, как будто я не могла заставить его работать, не могла осмыслить, не могла справиться. Это была тень, но…

— Эй! — Я стряхнула с себя это оцепенение, главным образом отказываясь смотреть на того, кто стоял позади Шейна. — Шейн, убирайся с дороги. Что, черт возьми, ты делаешь?

Он просто смотрел на меня. Казалось, будто он ушел, как уже ушла Клер, только он все еще стоял там.

Затем он повернулся и пошел прочь. Он прошел мимо тени, которая переливалась черным, словно нефтяное пятно, и я почувствовала, как что-то ужасное и леденящее поднимается внутри меня.

Что бы это ни было, это завладело Шейном, и теперь принялось и за меня.

Черт с этим.

Я закричала, закрыла глаза и сделала выпад.

Это был прекрасный выпад, фехтовальное движение всей жизни — лезвие направлено прямо, вес сбалансирован, выставленная вперед на всю длину руки покрытая серебром сталь меча.

Поразившая нечто в самую сердцевину.

Проблема заключалась в том, что при этом не возникло никаких ощущений, будто я проткнула что-то реальное. Больше походило, будто я поразила воздушный шар, заполненный желатином и водой. Преодолеть сопротивление было слишком легким, слишком неправильным, и я вскинула голову вверх, чтобы увидеть, как нечто — потому что чертовски уверена, что это не человек и не вампир — разрушается у меня на глазах.