Таня Хафф - Дым и тени

— Простите.

Тони не был уверен в том, почему именно он извинялся. Просто ему казалось, что нужно что-то сделать.

Потом он вспомнил:

— Генри, у нас нет ни капли зелья! Копы вылили его. Мы даже не остановились, чтобы купить водки! — Юноша шлепнулся на пол и усадил девушку себе на колени. — Вам придется напустить на нее вампирские чары!

Кейт начала стучать пятками по полу, когда Фицрой упал рядом с ней.

— Зачем?

— Чтобы затронуть примитивный ужас. Убедите ее, что вы настоящий. Это поможет ей справиться с остальным!

Генри слегка приоткрыл рот и уставился на Тони. На лице вампира удивление смешалось с весельем.

— А если она не сможет справиться со мной? — спустя долгое время спросил он.

— Господи, Генри, ей двадцать три года, а вы… Это вы. Просто включите свою сексапильность!

Вампир покачал головой и взял девушку за подбородок.

— Ты имеешь хоть малейшее представление, о чем говоришь?

— Черт, нет! Я придумал все на ходу. А у вас есть соображения получше? — спросил парень, когда Фицрой сверху вниз уставился в лицо Кейт. — Вообще хоть какая-нибудь идея?

— Нет.

— Тогда что мы теряем? Проклятье, Генри, уже погибли два человека!

Вампир поднял на него темные глаза и через мгновение спросил:

— Как ее зовут?

— Кейт.

Тони крякнул, когда локоть, затянутый в пластик, угодил в один из тех синяков, которыми наградил его Маус.

— Катерина?

— Наверное.

— Значит, Кейт.

Генри наклонил к ней голову и позвал девушку по имени.

Юноша напрягся в буквальном смысле слова. Он знал: когда Генри становился князем тьмы, это могло подействовать и на него, Тони, особенно если вспомнить, что случилось прошлой ночью. Но такого он не ожидал. Все его тело жаждало откликнуться на зов. От стремительно прихлынувшей крови у парня закружилась голова и появилась такая эрекция, что он смог бы забивать гвозди, прижатые к спине Катерины.

«Без проблем. Ты же сам велел ему включить сексапильность».

Хорошей новостью было то, что, похоже, чары подействовали и на Кейт. Теперь она цеплялась не за воротник Тони, а за шиворот Генри и перестала метаться.

«Слава богу! Любое трение, даже спины в дождевике, было бы сейчас совсем не к месту».

Фостер стиснул зубы, стараясь держать себя в руках, когда голос вампира ласкал и его, и Кейт. Юноше казалось совершенно неважным, что зов был обращен не к нему.

Кейт задохнулась, когда зубы Фицроя сомкнулись и пронзили кожу ее запястья. Тони перестал дышать вместе с ней. Она вяло двигалась у него на коленях. Парень закрыл глаза и едва удерживался от…

Нет, не совсем удерживался.

Потом она обмякла, привалилась к нему. Холодные пальцы коснулись его щеки.

— Тони? Ты в порядке?

— В полном. Если не считать, что я сейчас малость липкий.

Тони открыл глаза и увидел Генри — просто Генри, глядящего ему в лицо. Он обмяк бы от облегчения, если бы напряжение уже не прошло.

— Вы увлеклись не до конца?

— Нынче ночью я кормился дважды. Голод насытился.

— Я думал, избыток крови приводит его в действие.

— Я выпил не слишком много. У юной Кейт едва попробовал.

— Как она?

— Спит.

— Тогда мне не хочется ее баюкать.

Генри помедлил. Он явно собирался взять девушку на руки.

— Что?

— Неважно.

Тони поправил джинсы, когда вампир поднял Кейт с его колен, увидел, как раздулись ноздри Генри, и молча, с вызовом посмотрел на него.

«Пусть он только осмелится отпустить комментарий!»

— Я должен убрать на место лампу. Почему бы вам не положить Кейт в машину и не проверить, не написан ли у нее на дождевике адрес или еще что-нибудь в этом роде?

— Или еще что-нибудь в этом роде, — согласился Генри, выпрямляясь, и голова Кейт безжизненно упала ему на плечо. — Знаешь, рано или поздно мы пропустим тень. Или они станут умнее и устремятся к воротам одновременно.

— Да, я уже думал об этом, — сказал Тони, поднимаясь, потом нахмурился. — Тени могут стать умнее?

— Чем дольше они пребывают в своих хозяевах, тем больше впитывают информации.

— Просто чертовски здорово!

Они вместе пошли к лампе.

— Можно посмотреть на дело с хорошей стороны, — пробормотал Генри, поворачивая к выходу. — Трех мы уже уложили. Осталось только четыре.

Тони нагнулся и начал скручивать кабель.

— Если только одна из теней не прячется в Арре. Вот тогда мы влипли по уши.

— Вот и ищи хорошие стороны.

— Да.

Тони вздохнул, услышал звук открывшейся двери, и сказал очень тихо, зная, что Генри все равно его услышит, даже с такого расстояния:

— Думаю, должен быть способ получше.

Арра наблюдала, как обитатель ночи уходил с девушкой на руках, а Тони убирал все улики, чтобы никто не узнал, что в павильоне звукозаписи кто-то побывал после окончания рабочего дня. Ворота манили ее к себе почти неудержимо, но она должна была оставаться тут, пока те двое расправлялись с тенью. Волшебница должна была вести наблюдение, все видеть и слышать, но не насторожить вампира.

Ей было недостаточно знать, что именно они совершили. Она должна была разобраться, как Фицрой и Фостер сделали это.

«Кстати, а что мне делать потом, когда я это узнаю?»

Глава двенадцатая

Сперва он подумал, что находится на восточном конце города. Здания по обе стороны улицы были давно заброшены, их темные окна смотрели на него сверху вниз, будто в чем-то обвиняя. Здесь не было ни людей, ни машин. Единственными живыми существами были голуби. Их маленькая стайка расхаживала на ближайшем перекрестке, выискивая корм в трещинах между кусками горбатого асфальта.

Тони медленно вышел на середину улицы. Слева и справа виднелись сожженные останки автомобилей, грузовиков, мини-фургонов. При первом же взгляде на машины можно было догадаться о том, куда подевались люди.

Потом он чуть не споткнулся об обуглившуюся рекламу-домик «Итальянское мороженое» и понял, что оказался вовсе не на восточном конце города. Фостер был на Робсон-стрит. Заброшенные здания — это бывшие модные бутики и дорогие рестораны.

Тони свернул с улицы на площадь Робсона и увидел высохшие деревья и труп, лежащий лицом вниз в шести дюймах грязной воды, наполняющей заброшенную хоккейную площадку.

Он шел через панораму всех постапокалиптических фильмов, которые когда-либо были сняты.

«Может ли все стать еще более шаблонным?»

Позади него зловеще скрипнула на ветру какая-то вывеска, и свет начал меркнуть.