Шепот в тишине. Мистические истории - Марика Макей

– Ты со своими сменами совсем уже из ума выжила! – бесновалась соседка. – Еще раз меня разбудишь, коменданту скажу, чтобы тебя отселили.

Лиза на негнущихся ногах вышла из комнаты и пошла в душ. Там мылись. Стоять с кем-то еще не хотелось, пришлось вернуться на кухню и подождать, когда закончат. За столом сидел однокурсник и жевал сушеную рыбу.

– Ты чего? – удивленно спросил он,

– Жду, когда душ освободится, – ответила Лиза.

– Так там давно уже никого нет, уже все даже остыло.

Лиза готова была зареветь. Что вообще происходит? Что именно ей мерещилось?

В душе действительно никого не было. На кровати было пусто и холодно. А рядом обиженно сопела соседка.

Этот бесконечный день подходил к концу, и Лизе казалось, что подходят к концу ее силы. Ну не может человеку казаться столько дичи в такой короткий промежуток времени? С этими мыслями она заснула.

* * *

Я смотрю на Лизу и улыбаюсь. Спасибо тебе, милая дурочка, что вывезла меня, дала возможность мир посмотреть. Так интересно устроен твой мир, что мне не обязательно иметь настоящее тело, чтобы жить и не думать о том, как жить дальше. Я знаю слишком много, меня наполняет опыт сотен душ, что были зарыты и будут зарыты на моей территории. Но так получилось, что теперь я везде неотступно следую за тобой, потому что ты сама меня к себе привязала. И даже если ты выкинешь пинеточку, я все равно буду рядом, потому что ты хотела найти легенду и ты ее нашла. Ты сама стала этой легендой. И, может быть, кто знает, ты поймешь, что происходит, но станет уже поздно, и не поможет тебе даже ведьма Галина, которая на тот момент перестанет быть ведьмой, а будет жить обычную тихую жизнь с дворником, который больше не дворник, а автослесарь.

А я, напитавшись твоей усталостью, пойду дальше, потому что весь мир – это кладбище.

А мы могилы – и мы наблюдаем.

Саша Степанова

Вопленица

1

– Стой, пацан!

Подошвы скользили на влажных листьях. За поворотом ветер сорвал с головы шапку, и она осталась лежать между колесами припаркованных машин. Рюкзак неподъемный, будто ворованное назад тянет. Остановится – статья 158 УК РФ. Знал, на что идет, и поинтересовался рисками.

– Пацан, сто-ой!

Еще недавно никакой охраны не было, Егор убедился в этом, когда заходил в магазин с матерью, – рамок тоже не было, камеры всего две, покупателей днем мало, и откуда этот мужик вообще взялся?

Вцепившись в лямки рюкзака, Егор рванул через перекресток наискосок – к кладбищу. Нырнул за ворота между двумя готическими башенками: в крайнем случае сбросит, сейчас главное – отвязаться. Глянул вправо, влево – никого. Маячить на центральной аллее было глупо: миновав несколько участков, Егор приметил внушительный склеп, пригнулся и пошуршал к нему. Только когда приблизился, стало ясно, что прятаться негде – могильные плиты внутри невысокой ограды просматривались насквозь. Сам склеп в виде половины античного храма убежища и вовсе не предполагал – ступени вели к статуе Христа, но за ней вместо двери оказалась глухая стена. Припав к Христовым ногам, Егор медленно стащил рюкзак и прислушался. Шурх-шурх-шурх. Охранник видел, куда он свернул, и наверняка вот-вот будет здесь… На лестницу, где стояла статуя, художественно опирался обломок колонны. Егор бухнулся на колени, быстро втолкнул рюкзак в дыру между обломком и фундаментом, присыпал для надежности листвой и заново оценил свое положение: тупик. Христос глядел отрешенно и будто бы не осуждал. Туман клочьями застрял между могилами, на ветке клена подергивала хвостом крупная белка. Казалось, она пристально разглядывала Егора и непременно выдала бы его, если бы могла, но вместо этого рассерженно застрекотала, перемахнула на портик склепа и скрылась.

Откинув голову на ступеньку, Егор уставился в пасмурное небо и покорно ждал неизбежного. Неподалеку всхлипнула женщина. Затем еще раз, будто набиралась сил, и вдруг завыла, запричитала так, что внутри все сжалось, – раньше он не слышал подобного плача.

И тут же, само себя опровергая, вспомнилось позабытое, мутное: деревенский дом, хотя никогда он не бывал в деревне, и гроб, подпертый стульями, и такой же визгливый, длящийся бабий плач… Подслушивать неловко, стыдно. Чужие губы возле самого уха шепчут: «Иди на двор, поиграй с Гунькой». Гунька. Ничего не значащая собачья кличка. Кто это умер? Когда и где?..

Долго, насколько хватало дыхания, тянулось скорбное: «Warum? Warum?» И еще нечто, похожее на «Verlassen».

– Ну все, пацан. Вылезай, добегался.

Щурясь от мелкого дождя, Егор глянул снизу вверх, развел в стороны пустые руки.

– Куда дел? Сумку, спрашиваю, дел куда?

Пока тот заглядывал за надгробия, расшвыривая ногами сырые листья, Егор смотрел на скорбного Христа и мысленно торговался. Не найдет – в жизни больше чужого не возьму. Не найдет – раздам просто так пенсионерам каким-нибудь. «Играть брошу», – мелькнуло испуганно, но тут же скрылось. Все равно не бросит, чего сейчас врать-то?

– Еще раз я тебя, пацан, увижу…

Сквозь влажную дымку Егор различил удаляющуюся спину и шумно выдохнул. Стянул с лица шарф: мгновенно вернулись запахи – сырости, земли, дерева, и еще почему-то звуки – кроме плача скорбящей, тарахтел генератор, а сидеть на камне оказалось холодно, и пальцы замерзли так, что не разогнешь.

Снова завладев рюкзаком, Егор сунул руки в карманы, в который раз оглянулся на статую:

– Это. Спасибо, короче.

Не желая навлекать на себя случайной встречи с охранником, двинул к противоположным – северо-восточным – воротам и почти сразу увидел ее.

Странным было не столько то, что выглядела она чересчур обычно: черные волосы, короткая куртка, джинсы и трекинговые ботинки. Даже не то, что покойник, над которым она так убивалась, судя по надгробию, покинул этот мир еще в 1873 году. Но стоило Егору деликатно пройти мимо, скорбящая смолкла, смахнула с коленей сор и обернулась – бледное лицо без возраста ничем не выдавало недавних слез. Только глаза – пустые, темные. Неуютные глаза.

– Время не подскажешь? – спросила она деловито, без малейшего немецкого акцента.

– Да, – замешкался Егор, сбитый с толку такой быстрой переменой, и полез за телефоном. – Половина пятого.

Что-то мысленно себе прикинув, она кивнула и как ни в чем не бывало зашагала по аллее в том же направлении, что и он.