Владислав Выставной - Z – значит Зомби (сборник)

   Василий внезапно изменил положение: переместил девочку, встав к Дмитрию чуть боком.

   – Отпусти малышку, иначе стреляю, – сказал Таран сбоку. – Стреляй, Глухарев, он открылся! Чего ждешь?

   Дмитрий достал пистолет, пок рутил в руке.

   – У меня ж «макаров», в Натку попаду.

   – С десяти метров?! По ногам бей!

   – А пика у горла? Подожди, разобраться надо.

   Он понимал: пора что-то немедленно делать. Напряжение выросло до предела, вот-вот случится пробой. Он был растерян, никогда в жизни еще не чувствовал себя таким беспомощным.

   Василий шажками придвигался к клетке с родителями.

   – Глухарев, ты слепой?! Не видишь, что он задумал?!

   – Натали, как ты? – позвал Дмитрий.

   Девочка не ответила. Она висела в объятьях двоюродного брата, обхватив его за шею. Очевидно, автоматически. Она явно была в ступоре, не очень понимая, где она и что. Спасительное состояние дереализации ограждало психику ребенка от тьмы и ужаса. Яркие трикотажные колготки потеряли цвет, выглядели в ночных очках густо-зелеными… Всегда она была опрятно одета и всегда следила за те м, чтобы колготки были в порядке, подумал Дмитрий. Чтобы не было морщинок. В этом возрасте – большая редкость. Привычки из мирной жизни она естественно и легко перенесла в экстремальные условия. Всегда причесывала волосы, которые уже отросли заново. Беленькая, светленькая – в мать. Ну что за чудо… Он вспоминал и умилялся. Как летом во дворе она играла «в магазин». Травки рвала, цветочки, камушки собирала и укладывала это все – вроде как прилавок. В довоенной жизни деньги обычно были из листочков, а здесь – настоящие. Деньги давно уже никому, кроме детей, не нужны… А сейчас, в сентябре, начала играть «в школу». Рассаживала кукол-учеников, учила их рисовать, буквам учила, цифрам. Особенно любила наказывать, в угол ставить. Уроки задавать. Оценки ставить… О господи, где все это?

   Он очнулся.

   – Как они здесь оказались? – спросил Дмитрий, показав на клетки. – Как тебе удалось их найти и заманить?

   – Я зимой, дядя Митя. Искать и заманивать не надо было, они в нашей квартире так и оставались. Я ж их тогда снаружи подпер. Валялись промороженные насквозь. Я перенес сюда и закрыл, вот. Весной оттаяли…

   Зимой. И правда, как просто.

   – Майор говорит, ты что-то задумал, – сказал Дмитрий. – Что ты задумал, Василий?

   – Сегодня у родителей годовщина свадьбы, – ответил тот.

   – Да, я знаю. Совпадает с днем рождения мамы, ну то есть твоей бабушки. Помню, специально подгадывали. И что?

   – Если бы не папа с мамой, меня бы не было.

   – Само собой. А меня бы не было, если бы не моя мама. Ты объясни, Василий…

   – Мальчик всего лишь хочет сделать родителям подарок, – ровным голосом произнес Таран. – Ты дурак, Глухарев? Не допер, кто тут подарок?

   Сейчас пальнет, понял Дмитрий. Выражение лица у майора стало очень специфическим, он не раз видал такое.

   ; – Опусти ствол, – скомандовал он, вскинув пистолет.

   Майор усмехнулся – и… капитан выстрелил.

   Майор упал.

   Капитан Глухарев подбежал к раненому. Вот ведь блин… Попал серьезно. Хотел только в плечо, а получилось – в грудь.

   – Передай Ашкенази… – прошептал Таран. – «Крот» – это…

   – Кто?

   – Ну, этот… – Он застонал от бессилия. Изо рта пошла кровавая пена – Я приказал шоферу поднять гвардию и последить за его домом… Как же его зовут… Заскок… Мозг чудит… Ну, этот, генерал, солнце нашей Академии… Забыл… Бывает же…

   Умер.

   – Передам, – пообещал Дмитрий.

   – Спасибо, дядя Митя, – сказал Василий.

   – Стой! Остановись!!!

   Дмитрий вскочил, рванулся, но было поздно. Василий, воспользовавшись паузой, открыл дверь клетки и забросил девочку внутрь. К своим родителям.< br>    Оцепенев, капитан Глухарев смотрел…

   11. Рассказывает Дмитрий Глухарев

   Я не знаю, чего вы хотите. Объяснений? Так все просто.

   Щенка и кошку он отдал, потому что считал, что подарок должен быть от души и от сердца. Хочешь порадовать близкого человека – оторви что-то от себя. Потому и пожертвовал сначала своим любимцем. А Пуху нашу он подарил на Девятое мая бабушке – от всей семьи.

   А потом, поразмыслив, понял, что Васильевский остров стал одной большой семьей, и родители его, будь они здоровы, непременно входили бы в семью. Это развязало ему руки. Стало возможным и единственно правильным дарить людей. Артура – на День России, всегда отмечавшийся папой. Кирилла – на День семьи, любви и верности (эту дату моя эзотерическая сестра почему-то привечала). На 10 авг уста, день рождения папы, Василий заманил ученого-биолога, сказав, что нашел в заразке две особи, которые всегда ходят и действуют парой, согласованно. Якобы он сумел завести их в клетку в зоопарке и закрыть, а идти надо втайне от всех, потому что, если сказать кому, этих удивительных мертвяков просто прикончат, не разбираясь, и конец научному открытию… Наконец, сегодняшний день свадьбы – совершенно особенный праздник, высоко ценившийся в дружной семье Василия. К этой дате требовался незаурядный подарок… Моя Натка.

   Технологию его ночных выходов на заразку подробно описывать не буду, ищите в отчетах по усилению мер безопасности. Уходил он с промзоны на острове Голодай, что вдоль Уральской улицы. Там на берегу сплошняком причалы, все не отследишь, там же прятал лодку. Или с Серного острова. Максим Бугин прикрывал его, подсказывал время отходов и приходов, короче, без этого дозорного ничего бы получилось. За наркотики, которые Василий приносил с той стороны, Бугай бы л готов на что угодно, не задавая вопросов. Наркотики Василий брал в аптеках, на станциях скорой помощи, даже в наркопритоне, о котором слышал в прошлой жизни и который сумел обнаружить.

   Что касается той ночи… Я плохо ее помню. Понимаю, рассказ о том, как пожирают твое дитя, – остренькое блюдо, но… Не помню, ей-богу.

   Я лучше о другом скажу. О самом главном. Ради чего, собственно, согласился писать мемуар?

   Вот что такое этот ваш «синдром зоопарка»? Всего лишь – любовь к родителям, к ребенку, к брату или сестре. К жене или мужу. Вы называете эту любовь патологической, разрушительной, суицидальной, извращенной и какой там еще. Вы говорите, больной не желает примириться со смертью близкого человека, потому и ведет себя с дикими отклонениями.

   А я спрошу вас: готовы ли вы любить близкого человека, попавшего в беду и пребывающего в немощном или даже растительном состоянии? Я говорю пока о бедах из прошлой жизни. Болезнь Альцгеймера, кома, черепно-мозговая травма, сделавшая человека овощем. Случись что-нибудь такое с вашим близким, вы его бросите или как?