Красный бубен - Олег Владимирович Попов

облетела Коновалова сзади, врезала ему по почкам и по ведру! Зазвенело. Рука чудовища схватила его за шиворот и тряхнула. Мишка не успел опомниться, не успел выдернуть из ящика вилы, вообще ничего не успел, а Пачкин уже рвал зубами телогрейку.

Клочки материи и куски ваты так и летели. Проклятая рука пыталась сорвать ведро с головы. Но Мишка крепко прижимал подбородком ручку к груди. Он пытался освободиться, но силы были неравные. Мишка располагал только силой мышц, а упырю давал силы сам дьявол. Раньше-то Мишка легко навешивал Витьку кренделей. А теперь тот зажал его своими ногами так, что у Коновалова потемнело в голове. Да… одними мышцами дьявола не одолеешь! Но есть еще Божья сила, перед которой дьявол пасует. И она снизошла на Мишку.

Мишка судорожно схватил колодезную цепь, прижал упыря к себе и крикнул:

– Тяните, вашу мать!

Цепь натянулась, Мишка с монстром поползли вверх. Упырь, сообразив, что́ сейчас будет, попытался освободиться. Но Мишка крепко держал его. К силе мышц добавилась Божья сила, она давала возможность Коновалову действовать с упырем на равных.

Монстр ударил Мишку коленом в пах. Мишка чуть не упустил гада.

Он стукнулся ведром о потолок погреба. «Хорошо, что на голове ведро».

– Майна-вира! – закричал он.

Они с упырем немного опустились, а потом их рвануло и выдернуло из погреба.

Пачкин загорелся еще в доме. Рука монстра полыхала у Коновалова на спине. Телогрейка задымилась. Мешалкин и Абатуров продолжали накручивать ручку. Коновалов и Пачкин проехали по полу, врезались в подоконник, проехали по подоконнику и вывалились наружу. Мишка отцепился от упыря и откатился. Сбил рукавом горящую руку и стал сбрасывать с себя одежду.

В доме загорелись занавески.

А воды набрать было нечем – ведро-то они продырявили.

Через минуту от вампира остались кучка пепла и почерневший череп с зубами. А еще через полчаса сгорел дом Абатурова. Устояли только кирпичные стены.

9

Абатуров поскреб затылок:

– Жаль дом. Сто лет простоял.

– И ночь продержался. – Коновалов потянулся.

– Говно ты, Мишка! У меня все сгорело, а он шутит! У человека ничего, кроме штанов сраных, не осталось, а ему смешно! Тьфу на тебя, антихристоса! – У деда на глаза навернулись слезы.

– Не обижайся, антииуда. – Мишка приобнял Семена за плечо. – Вампиров перепротыкаем – и вся деревня наша. Живи хоть в сельсовете, хоть в клубе! Все ничье!

– Да? – Абатуров почесал бороду. – Не пойму – вроде ты все правильно говоришь, а какая-то мудятина.

– Чего ж мудятина? – Коновалов посмотрел на череп. – Если мы не займем, понаедут из Москвы носатые! И опять какая-нибудь херня начнется!

– А я, Мишка, знаю, почему ты носатых не любишь. – Абатуров улыбнулся.

– Ну?

– Это потому, что у тебя на немок встает.

– Ну и что? – Мишка посмотрел на Ирину. – Это плохо, что ли, что встает? У тебя, что ли, не встает? Ты, дед, расист-антисемист!

– А ты антихуист! Ладно… Согласен. Если не занять, понаедут… – Он покосился на Мешалкина.

– Чего смотришь?! – Юра разозлился. – Мне ваша деревня не нужна ни в год ни разу! Я из-за вашей заедательской деревни семью потерял! – Он выдохся и заплакал.

Наступила неловкая пауза.

– Перестаньте издеваться! – сказала Ирина. – Перестаньте его доводить! Зачем нам нужна ваша деревня? Таких деревень по всей России столько… Нет же, всем нужно именно вашу занимать!..

– То-то вы здесь стоите! – Абатуров прищурился. – А то бы и стояли теперь в другой деревне. Ишь, деревня ей наша не нравится! Вертихвостка-сникерс! – От последнего замечания Ирина вздрогнула. – Да если хочешь знать, дед мой здесь жил, и дед моего деда! В этом самом доме. – Он показал вилами. – Этот дом уже раз десять горел. И всё зачем-то его опять строили. И ни в какую другую деревню деды мои не уходили. А она говорит – деревень таких до хрена! Одна такая деревня! Где мы родились и всю жизнь прожили!

– Да… одна. Другой такой не найдешь, где по ночам вампиры кусают.

– Точно… кусают, – кивнул дед. – Плохую бы деревню никто бы не стал кусать. На плохую деревню дьявол бы не напал. Потому что Красный Бубен имеет важное стратегическое значение!

Последние слова Ирина автоматически занесла в записную книжку своего мозга.

– Вот и оставайтесь в своей стратегической деревне! А я пошла. – Она повернулась и зашагала прочь, прямо через поле, туда, где за небольшой лесополосой проходило шоссе.

Никто не стал ее останавливать. Мужчины молча смотрели вслед удаляющейся фигуре.

– Зря ты так, – сказал деду Коновалов. – Хорошая девчонка.

– Баба с возу… – ответил Абатуров неуверенно. Ему стало стыдно. И почему-то не хотелось, чтобы Ирина уходила.

– Эх! – Коновалов вздохнул и перевел тему: – А вот если бы огонь перекинулся с твоей исторической избы на всю деревню, тогда бы, может, все упыри сгорели.

– Они от такого огня не умирают. Они умирают только от солнечного света и от огня, которым сами загораются… изнутри. А еще от осинового кола и серебряной пули. А от простого огня они маленько обгорают и все.

– Как отдыхающие на юге?

– Точно… Сметаной помажешь – и пройдет.

– А еще они чеснока боятся, – сказал Мешалкин.

– Боятся, – Абатуров кивнул, – но не помирают.

– Смотря сколько съесть, – сказал Коновалов. – Если кило съесть, можно кинуться. У нас случай в армии был. Одному хохлу прислали сала и чесноку два кэгэ. А он, чтоб не делиться, ночью съел все сало и килограмм чесноку. И помер.

– То – человек, а то – вампир. Вампир чеснок жрать не станет.

– А если ему в глотку затолкать?

– Попробуй затолкай.

Коновалов поднял череп, осмотрел.

– Во-во, – сказал Абатуров. – Что ж ты Пачкину не затолкал?

– У меня с собой не было. Был человек – и нету…

– Это не человек никакой был. Нечего его жалеть.

– Это сложный вопрос, – подошел Мешалкин поглядеть на череп, – где кончается вампир и начинается человек.

– Кончается человек и начинается вампир. – Коновалов поставил череп на землю.

– Если бы он человеком был, он бы света божьего не боялся и на солнце бы не вспыхивал… Время только теряем! Надо кольев настругать и за дело приниматься!

Глава четвертая

Истрбесы

– На хер? – спросил Абатуров голосом тевтонского рыцаря.

1

Нарубили уже четыре десятка кольев, когда Мешалкин сказал:

– А зачем так много?

– Как зачем? – удивился Абатуров. – Ты ж видел с колокольни, сколько их там? В деревне у нас больше ста человек живет!

– Да это я понимаю. – Юра воткнул в дерево топор. – Только зачем нам в каждом упыре кол оставлять? Проткнул, вытащил и дальше пошел!

– Точно! – сказал Коновалов. – Чего ж ты раньше-то молчал?

– Ну! – Абатуров сплюнул. – Столько времени потеряли!

– Я только что это понял, – объяснил Юра.

Мужчины выбрали по колу и приделали к ним веревки, чтобы вешать за спину, как винтовки. Запасные колья спрятали под кустом.

– С Богом! – сказал дед Семен.

– Пошли. – Коновалов закинул за спину кол.

Отойдя недалеко, Абатуров остановился:

– Я сейчас! Я мигом! – и побежал назад к пепелищу.

– Чего это он? – спросил Юра.

– Хрен знает! Может, живот прихватило.

Абатуров пригнулся и вбежал в проем, который раньше служил дверью. Через несколько минут он выбежал со старинной иконой в руках.

– Чудо! – закричал он. – Все сгорело, а она не сгорела!

– Хорошо, что я крест не снимал. – Мишка потрогал крест.

– Он-то тебя в подполе и спас, – объяснил Абатуров. – А был бы ты некрещеный, тогда б тебе крышка!

Остановились у дома бабки Пачкиной.

– Мотаем на ус. – Абатуров показал колом. – Где в домах ставни закрыты, там ищи зубастых.

– Вот ведь как получается, – задумался Мишка. – Сына ее закололи, а теперь и ее саму, бог даст, проткнем. – Он вспомнил насчет забора и добавил: – Мать за сына – ответчик.

2

Вошли в калитку и конкретно почувствовали, что такое мертвая тишина. С самого утра они ощущали ее. Не пели птицы, не стрекотали насекомые, даже трава не шелестела. Но когда вошли, ощущение обострилось до жути.

У Юры на носу выступили капельки пота. Дед Семен перекрестился. Коновалов взялся одной рукой за крест, а другой за кол.

– Кажись, – прошептал Абатуров, – не один гад тута скрывается. Сдается мне, тута их несколько…

– Как ты понял? – также шепотом спросил Мишка.

– Больно тихо… не по-человечески…

Коновалов кивнул.

Юра вытер нос: