Клаудия Грэй - Призрачная ночь

— Да, — сказала я. — Пойду.

Кристофер не рассердился, и мне в первый раз показалось, что ему можно доверять.

— Буду надеяться на твое возвращение.

— Я вернусь, — пообещала я Кристоферу. — Мне еще многое нужно узнать.

— А мне рассказать.

— Как я доберусь до отца?

— Когда тот, кого ты любишь, так отчаянно нуждается в тебе, — сказал Кристофер, — невозможно быть где-то в другом месте.

Он произнес это с таким печальным лицом, что я задумалась: а кто так нуждался в нем? Но мне некогда было долго беспокоиться о Кристофере, не сейчас, когда папа в опасности, или в отчаянии, или что там заставило небо покрыться тучами. О себе волноваться я тоже не могла. Мои страхи — это всего лишь проявление эгоизма, и сейчас я видела это очень отчетливо. Страна потерянных вещей придавала всему, видимому и невидимому, четкость и ясность.

Я закрыла глаза и подумала об отце. В первый раз за несколько месяцев — с тех пор, как умерла, — я не просто думала о нем. Я вспоминала его так подробно, что это переполнило мое сердце. Как он укутывает меня, маленькую, одеялом, укладывая в постель. Как медленно танцует с мамой, поставив на свой старенький проигрыватель пластинку Дины Вашингтон. Как болтает о всяких пустяках с нашими соседями в Эрроувуде, стремясь приспособиться к ним. Как везет меня на пляж, потому что мне этого хочется, хотя сам ненавидит солнце. Ворчит на то, что по утрам приходится рано вставать, и волосы у него торчат во все стороны. Изображает свое воскрешение из мертвых с моей старой куклой Кеном перед аудиторией, состоящей из очень заинтересованной маленькой девочки и нескольких здорово удивленных Барби. Вспоминала все то, что делало его папой.

Я открыла глаза, и он был там.

Точнее, это я вернулась к нему в «Вечную ночь». Наступила ночь — не знаю, сколько времени я отсутствовала. Мне показалось, что несколько минут, но могли пройти часы и даже дни. Отец стоял в середине школьной библиотеки… Библиотека! Я пришла в ужас, вспомнив ловушку в стене. Но Лукас унес ее отсюда. Может быть, новую еще не поставили. Я чувствовала себя прекрасно, а вот папа, кажется, пытался устоять против ветра. Нет, не кажется — в библиотеке завывал штормовой ветер, хлестал ледяными порывами. Я поняла, что папа застрял: между книжными полками намерз лед, образовав не имеющий выхода лабиринт в десять футов высотой, с папой в центре. В дальнем углу виднелись голубовато-серые мерцающие очертания — кто-то тощий, почти скелет, и очень старый, почти лысый. Мог быть и мужского пола, и женского. Безусловно, призрак.

— Оно пытается, — просипело это существо голосом, напоминающим треск льда. Я его узнала — один из заговорщиков. — Оно пытается, но оно слишком тупое, чтобы понять, что делает неправильно.

— Тебя затянет, — сказал папа. — Ты не сможешь продержаться вечно. — Но прозвучало это так, будто он сам себе не верит.

Его взгляд не был ни рассерженным, ни испуганным — просто печальным; таким я видела папу на диване, когда только вернулась в «Вечную ночь». Так смотрел Лукас, отправляясь на роковую битву с Черити. И я поняла, почему папа думал обо мне и звал меня, — он считал, что сейчас умрет окончательно.

Он пытался заманить того призрака в ловушку — медная морская раковина лежала у его ног, расколовшаяся пополам и теперь, очевидно, бесполезная. Почему папа помогает миссис Бетани?

Сипение перешло в смешок.

— Заморожу. Расколю. Нет головы, нет шума.

Папино лицо не дрогнуло, но он, вероятно, не понял, о чем говорит призрак. Зато я поняла — я сама пользовалась этой способностью проникать в вампира и превращать его тело в лед. Я видела, как сильно это действует на вампиров, и не сомневалась, что это может его убить.

Призрак устремился вниз — злобный дух моих кошмаров, олицетворение всего того, что до сих пор ужасало меня в привидениях. Я не знала, что делать, не знала, обладаю ли какой-то властью над другими призраками. Сможет ли он уничтожить меня? Что я могу сделать?

Внезапно я подумала про свой коралловый браслет и комнату для хранения документов и материализовалась там. Вик, седевший на надувном кресле и читавший комиксы, то ли фыркнул, то ли подавился содовой, когда я появилась.

— Ого! Бьянка, предупреждать нужно!

— Я надеялась найти тут Лукаса или Балтазара, но нужно хвататься за то, что есть. Даже примитивная помеха могла заставить призрака уйти.

— Мой папа в беде — беги в библиотеку! Быстро!

Так же быстро я подумала про горгулью за окном своей старой спальни и тут же очутилась там, паря у окошка. Пусть я до полусмерти испугаю маму, оно того стоит, если я смогу заставить ее спуститься в библиотеку на помощь папе. Но мамы в квартире не было. Расстроившись, я скользнула вниз по камням в поисках знакомого лица. К счастью, Патрис оказалась на месте и одна; она наводила последний лоск на свои ногти, и я сообразила, что именно она-то мне и нужна! Я так быстро заморозила стекло, что она задрожало. Патрис распахнула створки и высунула наружу голову.

— Бьянка?

— Библиотека! Хватай свое зеркало и беги!

Нужно было срочно возвращаться к папе, но узы, которые я ощущала раньше, разорвались. Видимо, такая связь в мире смертных не действует. Придется идти долгим путем. Единственный способ не оставлять за собой ледяных следов — успокоиться и не спешить, но на это у меня не было времени.

Я пролетела сквозь комнату Патрис и понеслась по коридорам, не обращая внимания на иней и зловещие голубоватые огоньки, дрожавшие вокруг меня, даже когда ученики начали кричать. Скай вышла из душа и едва не уронила полотенце. Я увидела, как мокрые пряди ее волос замерзли, превратившись в сосульки. «Извини, — рассеянно подумала я. — Сейчас я не могу беспокоиться ни о чем, кроме папы».

Вероятно, путь до библиотеки занял у меня не больше пары минут, но мне показалось, что прошла целая вечность. Протиснувшись сквозь дверь, я увидела мерцающий голубой свет, отражавшийся от огромной ледяной клетки и сверкавший внутри нее. Где-то в середине этой трещавшей искрящейся тюрьмы был мой папа. Я протолкалась сквозь лед.

И там, к своему ужасу, увидела папу — он покачивался на пятках, изогнувшись под немыслимым углом и пытаясь избавиться от ледяного кулака, проткнувшего ему грудь. Призрак хихикал:

Глупое оно. Глупое оно.

— Отстань от него! — пронзительно закричала я.

Не зная, что еще сделать, я изо всех сил кинулась к призраку. Призрак просто сделался прозрачным, я провалилась сквозь него, но зато он отвлекся — вытащил ледяную руку из папиной груди и обернулся ко мне.

Это было самое отвратительное существо на свете. Сначала я решила, что он просто старый, но старые люди так не выглядят. Его «плоть» больше к нему не прилегала — нижние веки отвисли настолько, что я видела глазное яблоко целиком, губы лежали на подбородке. Я пятилась, пока не наткнулась спиной на лед, — я могла бы пройти сквозь него, но пришлось бы оставить папу.