Кровавые легенды. Русь - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич
Кровавые легенды. Русь читать книгу онлайн
Наши предки, славяне, верили в страшных существ, которых боялись до смерти. Лешие, кикиморы, домовые – эти образы знакомы всем с детства и считаются достойными разве что сказок и детских страшилок. Но когда-то все было иначе. Правда сокрыта во тьме веков, ушла вместе с языческими богами, сгорела в огне крещения, остались лишь предания да генетическая память, рождающая в нас страх перед темнотой и тварями, что в ней скрываются.
Зеркала изобрел дьявол, так считали наши предки. Что можно увидеть, четырежды всмотревшись в их мутные глубины: будущее, прошлое или иную реальность, пронизанную болью и ужасом?
Раз… И бесконечно чуждые всему человеческому создания собираются на свой дьявольский шабаш.
Два… И древнее непостижимое зло просыпается в океанской пучине.
Три… И в наш мир приходит жуткая тварь, порождение ночного кошмара, похищающее еще нерожденных детей прямо из утробы матери.
Четыре… И легионы тьмы начинают кровавую жатву во славу своего чудовищного Хозяина.
Четверо признанных мастеров отечественного хоррора объединились для создания этой антологии, которая заставит вас вспомнить, что есть легенды куда более страшные, чем истории о Кровавой Мэри, Бугимене или Слендере. В основу книги легли славянские легенды об упырях, русалках, вештицах и былина «Садко».
Он вяло перебирал ногами, плясал на лету. Во всяком случае, ему казалось, что перебирает: ног он не чувствовал. В ушах гудело, во рту стояла горечь, вдыхаемый воздух пах металлом.
Что-то бледно светилось наверху. Он сморгнул – минуту или десять минут. Когда открыл глаза, сквозь стекла бил яркий свет. У Кугана судорожно задрожали губы. Он закашлялся. Кровь осталась на стекле перед глазами.
– Выбирай водолаза! – крикнули рядом.
Вокруг бурлила вода. Его рывком потянуло вверх и в сторону. Он опрокинулся на бок и, перед тем как потерять в очередной раз сознание, услышал далекий и в то же время близкий стук: это ударился о железный трап его медный шлем.
* * *
Кугана втащили на палубу, спешно сняли шлем, груза, манишку. Стянули ботинки. Пшеницкий хрустнул перочинным ножом, и водолазная рубаха расползлась надвое; потекла мутная от крови вода. Мокрые шерстяные чулки разлезлись, открыв на правом бедре глубокую круглую рану – из ноги водолаза будто выгрызли кусок мяса.
Куган лежал с закрытыми глазами. Бледный, костистый, с резко проступившими скулами.
– Мишка, очнись! – приказал Агеев. – Молод еще помирать!
Подбежал водолазный врач с бинтами и кислородной подушкой.
– Не тормошить! Ногу приподнимите!
Глаза Кугана внезапно распахнулись.
– Захар? – спросил он.
– Поднимают, – сказал Агеев. – Перестал отвечать.
– Нашел?
– Что нашел?
– Русалку…
– Бредит малость, – сказал врач, меряя пульс.
– Не смешно. – Лицо Агеева потемнело, белесые брови сошлись на переносице, взгляд дернулся куда-то в сторону, застыл. – Это как же, Миша?
Куган смолчал.
– Как же? – упавшим голосом повторил старшина, напялил на взмокший череп фуражку и ушел к телефонному ящику.
Куган приподнялся на локтях. Он догадался, куда смотрел старшина. Васька Клест. Тела товарища, впрочем, он не увидел.
– Потерпи, сейчас спеленаю. – Врач уложил его на палубу и принялся перевязывать ногу.
Куган почти не чувствовал боли, ничего не чувствовал: разбитое на кусочки тело будто бы потеряло связь с мозгом. Взгляд косо уперся в брезентовый обвес мостика и застрял там, в безмыслии. Хотелось одного: надышаться впрок. Он с благодарностью втиснул лицо в маску кислородной подушки.
Небо… он ведь хотел увидеть небо, а не этот чертов навес…
Небо его разочаровало. Хмурое, дымное, вывернутое наизнанку.
«Луфарь» скрипуче покачивался с борта на борт. Нок грузовой стрелы оседлал черный баклан. Заскрипела лебедка.
Она скрипела, и скрипела, и скрипела. Кугану подумалось, что это правильно, это похоже на плач. Его хотели снести в каюту, но он убедил врача погодить, пока не достанут Левидова.
– Принимай!
Стрела со стальным великаном на толстом крюке прошла над палубой, мимо штурманской рубки и камбуза к капитанскому мостику. Опустила на подставку. Панцирного водолаза прихватили цепями и ремнем, сняли с крюка. Пшеницкий и Моцак – один на приставной лесенке, другой с трапа – отвинтили гайки на крышке люка. Голова стального великана открылась.
Куган снова приподнялся (помог врач), тщетно пытаясь рассмотреть хоть что-то за иллюминаторами глубоководного костюма. Скальпированный рыцарь висел на цепях. Моцак заглянул в отверстие, полез внутрь руками.
– Живой? – не выдержал Агеев.
– Кажись, – глухо ответил Моцак.
Левидова выковыряли из костюма, подхватили под руки и отнесли в рекомпрессионную камеру, внутрь которой накачали сжатый воздух.
Нельзя было Левидову идти под воду на второй срок: могли не выдержать кровеносные сосуды и барабанные перепонки. Но он вернулся…
Кугану не лежалось в палате, не отдыхалось, не спалось, будто и не было долгого пребывания на грунте и обморочного подъема без выдержек. Боль в ноге стихла. Ломило мышцы и затылок, в остальном – хоть завтра под воду.
По палубе перекатывались волны, каюту качало. По иллюминатору стекала вода. Может, это иллюминатор его шлема и он по-прежнему на глубине? Крошечный, жалкий, свернувшийся в закутке разума? Куган насильно зажмурился и некоторое время лежал, прислушиваясь к стуку машин внизу. В мыслях толкался Левидов: как он там?
Отбившись от врача, Куган дохромал до камеры и опасливо заглянул в зеленоватое окошко: боялся увидеть себя и ненастоящую Настю с головой рыбы.
Левидов лежал с открытыми глазами. Он с трудом поднялся с койки и взял трубку.
– Достал? – спросил Куган.
– Ушла.
Куган покусал нижнюю губу.
– Надо поговорить.
Левидов кивнул. Отекшие веки. Синюшная, что татуировки на крепких руках, грудь: во время подъема полопались мелкие сосуды.
– Я много… глупостей… сделал… – спотыкаясь, сказал Куган. Собрался. – Но с Настей у меня ничего не было.
Левидов снова кивнул. Закашлялся.
– Знаю. У других было, не у тебя. А во мне накопилось… – Левидов опустил красные глаза.
Куган хлопнул ртом.
– Все-таки ты… со шлангом…
– Я. Дурак. Прости.
– Ты чуть меня не убил!
– Я ведь не тебя придушить хотел, а дерьмо все, что в жизни творилось. За сволочь весь свет считал. До сих пор тошнит.
Куган молчал.
– Я чуть не убил тебя дважды, – обреченно сказал Левидов. – Второй раз – когда бросил в лодке. Не знаю, что на меня нашло. Как увидел эту, все в голове перепуталось. Пусто и страшно сделалось… и чей-то смех…
– Но ты вернулся…
– Не думал, что застану тебя в живых.
– Ты вернулся, – повторил Куган.
– Теперь на мне другая смерть.
– Ты не виноват.
Левидов передернул плечами. Лицо его выражало тягостное смятение.
– Лодку надо уничтожить! – вдруг вырвалось у Кугана. – Все там взорвать! Нужен тол…
– Они нам не поверят, – сказал с расстановкой Левидов. – Не в такое.
– Надо попробовать убедить. Мы должны…
– Ни черта из этого не выйдет.
– Но Клест… Васька…
– Мертв Васька. Погиб. Не повезло с автогеном.
– А моя нога…
– Скоро вернется в строй.
– Да не о том! Кто ее укусил? Минога?
– Минога, как есть. Или гигантский катран. Что угодно. Только не то, что мы видели.
– Но когда поднимут лодку…
– Тогда и поглядим. Что они там найдут? Другие ящики? Живые головы на проводах?
– Да неужели они не поймут!
– А что понимать? Сказки разные?
– Эту мерзость надо добить! Что, если она где-то рядом?
– Не истери, – отрезал Левидов. – Убавь пар.
Куган открыл рот, но не нашел, что сказать. Они долго смотрели друг на друга сквозь толстое стекло, а потом глаза Левидова закрылись.
– Катись, позови доктора, – сказал он и опустил телефон.
Куган вернулся в каюту, лег на койку и сразу уснул.
* * *
Утром узнал новость: Левидову стало хуже, и его перевели на излечение в Морской госпиталь.
Сам Куган быстро встал на покалеченные ноги. Укус саргана о себе не напоминал, а вот рубец от зубов рыбоженщины неизменно чесался в своей уплотнившейся глубине.
Несколько дней спустя Куган переправился через Южную бухту и вошел в госпиталь.
