Джон Пассарелла - Ночной кошмар

Снова раздался шум двигателя – низкий рокот, только эта машина не торопилась сворачивать. У Стивена еще хватило времени заметить красный капот с белой полосой поперек, а потом… Воздух выбило из легких, тело швырнуло о капот, о ветровое стекло и забросило на крышу, словно сила притяжения потеряла всякую власть над ним. Но внезапно гравитация снова дала о себе знать, с неимоверной силой бросив его об асфальт, словно прижав невидимой рукой. Голова врезалась в твердое, череп словно раскололся, и картинка перед глазами разбилась надвое, причем одна половина сразу стала черной, а вторая медленно начала угасать.

Где-то пронзительно закричала женщина.

Сверху вниз на него смотрел ошеломленный мужчина.

– Боже, – проговорил он.

Стивен хотел сказать, чтобы тот не беспокоился, но слова выходили спутанные и совершенно непонятные. К тому же его начала бить дрожь.

– Поверить не могу, – выговорил мужчина. – Парень… сбил тебя нарочно!

Стивен попытался помотать головой. Очень зря, потому что череп сразу прошила такая острая боль, что он отключился на момент. Или даже дольше. А потом в фокус зрения снова попало бледное лицо мужчины – к его уху был прижат сотовый. Стивен попытался объяснить, что именно видел за миг до удара, но с непослушных губ сорвались только последние два слова:

– … никого за рулем…

– Что?

В сжавшееся поле зрения попала женщина. Она схватила мужчину за руку.

– По… поверить не могу! – воскликнула она, и голос ее казался далеким и гулким.

– Я вызвал скорую, – сказал мужчина.

– … хотела разглядеть номер, – она коротко взглянула на Стивена, но парень успел разглядеть ужас и изумление на ее лице, прежде чем она отвернулась. – Блейк, не… не получилось.

– Неудивительно, – отозвался он. – Все случилось так быстро.

– Не в том смысле, – возразила женщина(губы двигались вразрез с голосом, как у актрисы в плохо озвученном иностранном фильме, движения оставляли после себя мазки цвета). – Я смотрела прямо на машину, а она… пропала.

– Как пропала?

«Как всадник без головы?» – предположил Стивен.

– Не знаю как, – ответила она. – Только что была, а потом вдруг нету.

Стивен моргнул, но когда открыл глаза, было темно. Наверное, мужчина и женщина продолжали говорить, но Стивен слышал только негромкое ритмичное биение, которое отдалялось и замедлялось… и все исчезло.

ГЛАВА 1

Луч фонарика Дина Винчестера выхватил из темноты перепачканные наручники, болтающиеся на рым-болте[1], вделанном в стену стойла конюшни Клетуса Гиллмера. Не нужно было никаких криминалистических ухищрений, чтобы догадаться о происхождении пятен на них.

– Больной ублюдок держал бедняг прикованными к стене.

Брат Дина, Сэм, заглянул в амуничник[2], большую часть которого занимал крепкий деревянный стол, оснащенный такими же болтами по углам.

– А здесь он их шинковал.

– Явно не то старый Гиллмер имел в виду, когда просил сыночка приглядеть за фермой.

Они нашли Клетуса Гиллмера в доме – распростертым в старом кресле, залатанном изолентой, с выпученными, налитыми кровью глазами, вывалившимся языком и зверски распаханным горлом. На круглом столе позади него лежал древний заряженный револьвер, а рядом – любопытный, очевидно незаконченный список дел. После пунктов «слить бензин из генератора», «закопать тело» и «сжечь конюшню» он снова написал «сжечь», но потом выронил ручку на пол. Дин предположил, что дальше подразумевалось «сжечь дом», «сунуть ствол револьвера в рот» и «спустить курок». Видно, старика Гиллмера достало гонять от своей собственности жаждущих острых ощущений детишек, но он не рассчитывал, чем кто-то другой решил его кокнуть.

Заметка в местной газете о пятилетней годовщине совершенных мачете убийств и внезапном загадочном исчезновении кровожадного сына Клетуса, Клива, породила городскую легенду на радость жаждущим проверки на прочность подросткам. Всего-то пять лет – и помешанный серийный убийца превратился в таинственное страшилище. Старик пытался отпугнуть детишек, заработав статус «чудаковатого старого пня», но все равно некоторые пропали. Дин подозревал, что старик догадывался о том, что наверняка знали Винчестеры: у чудовищ есть клыки.

По пути на ферму Сэм приметил в высокой траве у залитого лунным светом крыльца розовый кроссовок. Лучи фонариков наткнулись на припрятанную под ступенями молодую женщину со сломанной шеей. А потом список привел их в конюшню…

Дин шагал ко второму деннику – сумка на левом плече, под мышкой заряженное солью ружье – когда услышал голос брата, открывшего один из сундучков под столом:

– Дин! Мачете нашел!

– Ищи дальше, – невнимательно отозвался Дин. – Там где-то должно быть тело младшего.

Он стволом ружья открыл дверь денника. Здесь рым-болт был свернут вниз. Дин ухватил его, подергал вверх-вниз и почувствовал, как старые доски поддались, кусочки прогнившего дерева отваливались, как влажная земля. Фонарик мигнул и…

И зловещую тишину прорезал грохот.

Дин рывком развернулся:

– Сэм!

Над ним нависла двухметровая стокилограммовая туша мстительного духа Клива Гиллмера – с выбеленным лицом, в традиционной полосатой черно-белой рубашке под окровавленным полукомбинезоном. «Мим с мачете» – так окрестила его пресса. Дин вскинул было оружие, но Мим ударил его по руке и вмял в стену с такой силой, что треснули слабые доски. Ружье, ровно как и фонарик, выпало из онемевших пальцев Дина.

– Сэм! Помоги!

До того, как Сэм получил назад душу, Дин никогда не мог быть уверенным, что брат прикроет ему спину. Теперь же…

Мим поднял Дина и швырнул его о левую стену, потом о правую. Обе они, как подсказывала острая боль, прошившая ребра, были в куда лучшем состоянии, чем задняя.

– У Марселя Мачете нехорошие намерения! – заорал Дин.

Он увернулся от кулака, прошибившего дыру в досках рядом с его головой, но поймал пинок коленом в живот и, задыхаясь, рухнул на землю. Тот грохот, когда Сэм нашел мачете…

– Сэмми!

«Признай уже – Сэм не у дел».

Звякнула цепь, и Дин почувствовал, как холодная сталь ложится на шею и, впиваясь в плоть, неумолимо затягивается. Он умудрился втиснуть пальцы между звеньями цепи и кожей и ослабить давление на время, достаточное для того, чтобы глотнуть воздуха и проморгаться. Другой рукой он шарил по утоптанной соломе на грязном полу, пока не дотянулся до ружья. Удар сапога откинул его руку к стене, и ружье снова вывалилось из пальцев. Картинка перед глазами опять начала тускнеть и темнеть по краям, но потом вдруг грянул выстрел.