Ким Харрисон - Санкция на черную магию

Он отошел от ворот, и я пулей выскочила наружу, оставив их открытыми, поскольку он тоже выходил из загона, его лошадь громко цокала копытами следом за ним.

– Я думал, ты в восьмом классе, – пробормотал он озадаченно.

На расстоянии тридцати футов на землю падал яркий квадрат солнечного света, привлекая меня, но я осталась в прохладной тени.

– Так и есть, – сказала я, держась за локоть и неловко переминаясь. – Я пропустила несколько классов. Домашнее обучение. Ну ты знаешь…болезнь и все такое. В следующем месяце мне будет тринадцать.

Мне будет тринадцать, а я тупее, чем камень. Я знала, почему Жасмин влюбилась в него. Он был богат, симпатичен, и у него есть собственная лошадь. Но если ты настолько не уверен в себе, что причиняешь боль своим друзьям – ты просто глуп.

Трент не потрудился привязать повод лошади к столбу, как нас учили, и я заметила, что, проверяя копыта мерина, он постоянно поправлял крючок в кармане, вместо того, чтобы отложить его в сторону. Отпустив последнюю ногу, Трент посмотрел на подставку с уздечкой и качнул поводья от лошади в мою сторону.

– Подержи его, – приказал он отрывисто, и я отступила на шаг назад.

– Я тебе не слуга, – сказала я, разозлившись. – Взнуздывай его сам.

Пальцы Трента конвульсивно дернулись.

– Я не буду привязывать его, пока ты стоишь рядом, – сказал он мягко, но твердо. – Подержи повод, а я надену уздечку.

– Нет! – воскликнула я, обняв себя руками и отказываясь взять повод.

Он сжал челюсть, разозлившись из-за того, что я не делала так, как он говорил.

– Я сказал тебе, подержи повод!

Трент подошел, схватил меня за запястье здоровой рукой и дернул, вытаскивая одну руку, спрятанную под другой. Его хватка была жесткой, и я взвизгнула, задыхаясь, когда волна покалывающей энергии лей-линии проскользнула между нами.

– Эй! – закричала я, отскакивая, и его пальцы разжались.

– Мне хотелось узнать, сколько ты сможешь удержать, – сказал он самодовольно. – Мой отец говорит – ты опасная, но я видел кошек, которые могли удержать больше, чем ты.

– Ах ты, маленький гавнюк! Ты сделал это специально! – потом мои глаза распахнулись. – Святая корова! Да ты колдун!

– Я не колдун, – поспешно ответил он, словно понял, что сделал ошибку. – Я лучше, чем дрянная маленькая ведьма вроде тебя.

Мой рот раскрылся, я ужасно разозлилась.

– Что ты имеешь в виду под дрянной маленькой ведьмой?! Ты думаешь, что так крут? Если ты не колдун, значит ты ничто – зловонный маленький человечишка!

Он посмотрел на меня, испытывая почти облегчение.

– И все равно я лучше тебя, – сказал он, его щеки покрылись румянцем. – Быстрее.

– Я же болею, ты идиот!

– Держу пари, что ты даже не слышишь колокол, звонящий из лагеря, – добавил он. Мой гнев чуть ослаб, и я прислушалась, гадая, не сочиняет ли он.

– Держу пари, ты также не чувствуешь запах пекущегося хлеба, – сказал Трент, доверчиво оставив лошадь рядом со мной, и направился за уздечкой.

– Ты так слепа, что я мог бы проникнуть прямо в твою хижину и снять кольцо с твоего пальца так, что ты даже не заметишь.

– У меня нет кольца, Эйнштейн, – сказала я высокомерно. – И держу пари, что смогу вытащить крючок из твоего кармана так, что ты даже не почувствуешь. И что смогу удержать больше Безвременья, чем ты!

Пульс застучал быстрее, и я почувствовала, что задыхаюсь.

– И я не буду держать твою вонючую лошадь, – добавила я, чувствуя головокружение. – Да я бы не поехала на твоей кляче, даже если бы она была последним животным на земле!

В глазах у меня помутнело, и я замолчала, радуясь уже тому, что могу стоять с прямыми коленями и просто дышать несколько мгновений. Дерьмо, мне не хотелось отключиться прямо перед Трентом.

– Да? – сказал Трент, стоя спиной ко мне. Он почистил лошадь и положил на нее подушку для езды без седла. – Да он тебе не позволит. Он не любит ведьм.

– Держу пари, позволит, – пробормотала я, чувствуя, как сердце замедляется. – Он пустил меня в стойло, понял? Он не такой буйный, как, впрочем, и ты. Ты слабак, – сказала я, желая сделать ему больно. – Почему ты позволяешь Стэнли так издеваться над собой? Все, что тебе требуется, – это разок подраться с ним, и он перестанет приставать к тебе каждый год.

Трент залился ярко-красным румянцем, отчего его волосы стали выделяться еще больше. Глядя на коня, он проигнорировал мои слова, но я знала, что ударила в больное место. Так ему и надо, избалованному мальчишке. И пока я надменно смотрела, приподняв бедро, он возился с удилами, ему нужна была вторая рука, чтобы придерживать дергающегося коня. Справиться с этим было трудно, и коню это не нравилось, он мотал головой и переступал ногами.

Трент все еще ничего не сказал, и, чувствуя себя плохо из-за комментария по поводу Стэнли, я подошла ближе. Навря ли в таком состоянии он сможет надеть на него удила.

– Давай я надену, – мягко предложила я, и его челюсти сжались.

– Мне не нужна твоя помощь, – сказал он и выругался, когда конь уперся, мотая головой и двигаясь к засову. Бросив удила на пол, Трент постарался удержать своего коня и не дать ему вернуться в свое стойло.

Я присела, подбирая удила прежде, чем лошадь наступит на них.

– В чем проблема? – спросила я. – Я знаю, что ты не сможешь надеть удила самостоятельно. Давай я это сделаю. Если только ты не хочешь, чтобы тебе помог Стэ-э-эн-ли-ли-ли? – протянула я его имя так, чтобы сделать девчачьим.

Трент положил руку на шею лошади, и животное успокоилось, застыв в забавной позе и смешно подергивая ушами – он посмотрел на меня и на удила.

– Думаешь, у тебя получится? – сказал он едко. – Ну, давай, попробуй. И не приходи потом ко мне плакаться, если он откусит тебе пальцы.

Я взглянула на Трента, почти ожидая, что он ущипнет собственную лошадь, лишь бы доказать, что я не смогу этого сделать. Я взнуздывала свою лошадь каждый раз, когда собиралась покататься. Это был мой третий год здесь, и хотя я не была специалистом в этом, на хорошую лошадь удила я надевала без проблем. Воркуя и разговаривая с конем, чтобы его отвлечь, я вставила кусок металла между его больших жевательных зубов, быстро ставя его на свое место, но потом Трент перехватил инициативу, наклонившись под голову коня и застегнув ремень. Он был выше меня, и я отступила: вожжи болтались, пока Трент не подобрал их. Он возился с лошадью, проверяя, распутана ли грива и не перекручены ли ремни. Черт побери, я не знала, как надевать уздечку на коня.

Я постояла мгновение и не удивилась, когда не услышала слов благодарности. Сдавшись, я сделала шаг назад. По крайней мере, головокружение меня больше не беспокоило.