Не бойся меня - Дарина Александровна Стрельченко

На твоем лице мелькают огни и блики. Я склоняюсь и снова целую тебя сквозь зеркало. Я вижу, ты вздрагиваешь. Я знаю: ты знаешь, Са-ша.

Глава 6

Письмо в ящике

Утро било в глаза солнцем и предчувствием зелени. По желобу и карнизам вовсю лупила капель, Саша зажмурилась, как кошка, и выбралась из-под одеяла. Предстояло много-много дел. Много-много дел, чтобы забить много-много ненужных мыслей. Как и всегда, при свете дня вечерние и ночные страхи казались… ну, не беспочвенными, конечно. Но гораздо менее пугающими. Гораздо менее реальными. Он – здесь? Да с чего бы. Во-первых, она убежала от него. Он ищет ее в Москве, и он не найдет ее в Кавенецке. Во-вторых, был бы он здесь, давно бы дал о себе знать. Он не тот, кто умеет терпеть.

Саша плеснула в лицо, смывая эти мысли вместе с водой. Обвела пальцем слив, закрыла кран и отправилась завтракать. Не стоило опаздывать на планерку. А до того, как выйти из дома, она планировала хотя бы начать делать образец обзора печати – закончить нужно было к зачетной неделе. Забавно: одногруппники судорожно искали московские издания, которые согласились бы дать нужные материалы, а она, Саша, собиралась делать все это на примере «Кавенецких известий», никого не спрашивая. Все нужные материалы были в ее распоряжении. Больше того, часть нужных материалов она сама и создала.

Мама, как всегда, ушла рано, папа работал в ночь и все еще не пришел. Саша налила кофе, нарезала бутербродов – часть на завтрак и часть в контейнер на обед. Подумала, поглядела в окно – в это царство солнца, где ветви уже налились зеленым, и этой зелени было пока совсем мало, но все же уже нельзя было игнорировать ее среди серости, – и добавила в кофе молоко и сахар. Лучший напиток.

В первый раз в этом году надев легкую куртку, Саша вышла в подъезд, заперла дверь и, поправляя на ходу рюкзак, побежала вниз. Мазнула взглядом по почтовым ящикам; в прорези их ящика, старого, с облупившейся голубой краской белела бумажка. Саша выдернула ее из щели. Тонкий белый конверт, можно сказать, из кальки. Просвечивающие буквы – которые при желании легко было разобрать.

Са-ша, привет.

Руки превратились то ли в лед, то ли в мрамор. Конверт выпал. Саша нагнулась, подобрала его и надорвала. В ладонь лег такой же тонкий полупрозрачный лист кальки.

Я знаю, ты слышишь меня. Знаю, что чувствуешь мое присутствие. Это захватывает, да? Мы оба знаем, что происходит. Тебя пугает и возбуждает мысль, что я могу быть где угодно и даже совсем рядом. Страх и страсть часто идут рука об руку – не бойся этого, Са-ша. Я вижу твои мысли. И я знаю, что ты хочешь продолжения этой игры.

Ты пугаешься своих собственных желаний, но ты ведь уже поняла, что истинное удовлетворение – это преодоление страхов? Я уверен, что поняла, – может быть, глубоко внутри. Может быть, ты еще не даешь себе думать об этом, но эта мысль внутри тебя – и этим письмом я поднимаю ее на свет.

Я жду нашей встречи. Я жду, когда игра станет реальностью. Но это случится, только когда я захочу, а пока наслаждайся на расстоянии, Са-ша. И позволь мне небольшую вольность в подписи.

Твой всюду присутствующий.

Страх опустился тяжестью вниз живота. Разлегся и потянул к земле. Саша стояла так секунду, две, три – пока не сообразила, что она прямо перед окном подъезда, между этажами. Можно запросто забраться на козырек над дверью и по трубе или пожарной лестнице влезть выше. И увидеть ее. И добраться.

Если он сумел добраться до почтового ящика, значит, он был в подъезде. Значит, смог проникнуть внутрь. Значит, может сделать это еще раз. Значит, возможно, он тут прямо сейчас.

Очень медленно, на стеклянных ногах, которыми ни в коем случае нельзя было ни за что запнуться, иначе бы они, а следом и вся она рассыпались на осколки, Саша попятилась. Ступени казались бесконечными, высокими, тело не слушалось, мысли пропали. Страх тянул к земле, заставлял прямо здесь опуститься, прижаться, слиться с полом. Сверхусилием Саша добралась до двери квартиры. Открыла ее. Ворвалась внутрь. Навалилась спиной. Она забыла про сердце, про ноги, про чужой взгляд. Только страх тянул к земле как магнитом.

Саша плотно закрыла дверь. Оба замка на максимальное число оборотов. Щеколда. Повернула до упора ручки на всех окнах. Задернула шторы. Руки не тряслись, внутри было холодно. Она запрещала себе вообще о чем-либо думать, пока совершала приготовления.

Очень хотелось пить, но, когда она забилась в свою комнату, закрыла дверь и придвинула к ней комод, сил, чтобы подавить страх, уже не осталось. Она не смогла пересилить себя и выйти на кухню.

Она забралась в кровать в ботинках и куртке. Спряталась под одеялом и пледом. Где-то сверху двинули стул, скрежет прошел по нервам и растекся липким и жирным страхом, как если бы на голову вылили сырое яйцо.

Саша сглотнула. Затошнило. Она скатилась с кровати, нашарила стакан с карандашами, высыпала их на стол. Ее вырвало в этот стакан.

Саша по полу, на четвереньках, обползла кровать и затаилась с противоположной стороны, как можно дальше от окна и от двери. Подтянула к себе плед. Накрылась им. Дышать внутри было тяжело, влажно и сложно. Саша хотела позвонить отцу; Саша боялась отца. Саша хотела позвонить маме; Саша боялась телефона. Саша хотела докричаться до Вадима через ноутбук. Ноутбук лежал на столе у стены. Чтобы добраться до него, нужно было пересечь комнату и только потом взять. Затем вернуться за кровать, под плед. При мысли об этом Сашу тряхнуло и снова вырвало.

Щелкнул какой-то рубильник в соседней квартире, забормотал телевизор, а в Саше будто включили обоняние. Кислый запах добрался до ноздрей, разлился внутри поверх сырого яичного страха. Скребло и корежило, словно Сашу вывернули и пропускали теперь через жернова. Это было не больно. Это было бесконечно тесно, бесконечно опасно, бесконечно парализующе.

Невозможно было двинуться. Можно было только слабо, мелко, изредка дышать. Можно было разглядывать, как солнце пробивается сквозь щель в шторах и поблескивает в луже рвоты. Можно было слышать, как поворачивается в замке ключ. Четыре раза верхний замок, пять – нижний. Потом звенит звонок. Потом кулаки начинают бить в металлическую створку.

Саша сообразила, что не только он, но и отец, и мама, и кто