Как поймать монстра. Круг третий. Книга 1 - Арина Цимеринг

То, что возвышалось за ним.

«Стой!» — хотел крикнуть Кэл.

Но не успел.

* * *

Казалось, только-только рассвело — может, когда он выбежал из леса, не так давно. Но Самайн пожирал дни, стремясь превратить их в ночь, — и, вопреки всем законам природы, к тому моменту, как Кэл обошел большую часть домов, начало темнеть. Туман никуда не уходил: все стоял у порога деревни, такой же непроницаемый, такой же зловещий, только белел на фоне стремительно черневшего неба. Снег так и не прекратился.

Цепочка новых следов привела его к сараю между двумя домами. В отличие от многих построек в деревне, этот был сделан добротно: из потемневшего от времени дерева, с единственным оконцем под провалившейся крышей. Дырок от пуль или других разрушений не было. Кэл медленно обошел стену, держа нож наготове, — едва угадываемые отпечатки ботинок заворачивали за угол.

Он распахнул дверь и одновременно — увернулся от удара.

Ему попытались проломить голову узкой доской с гвоздями, которую Кэл сильным движением вырвал из чужих рук и откинул прочь. Оставшись без оружия, нападавший потерял равновесие и повалился спиной на землю. А потом начал отползать прочь с отчаянным всхлипом.

— Что, — спросил Кэл, не торопясь опускать нож, — здесь произошло?

Киаран смотрел на него снизу вверх так, будто увидел призрака.

* * *

Вместе с криком Доу реальность начала рваться.

Она трещала и кровоточила здесь, в месте, где границ больше не существовало. Здесь в реальность просачивались сны и кошмары, обретавшие черную, вязкую форму. Фраза мелькнула в голове, как вспышка: в Самайн раскрываются холмы — и кто знает, что оттуда приходит.

Пистолет Кэл потерял, чуть не оставив вместо него пальцы — но вовремя подставив нож. Черные руки-жилы потрошили куртку и рюкзак, и Кэл взмахивал ножом снова и снова, не переставая бежать — вырываться — бежать.

Кэл бежал на крик, на еще один, на эхо среди деревьев, но черных глаз и прорвавших реальность конечностей было слишком много. Его рука устала, а крики Доу превратились в один неразборчивый длинный звук. Кэл не знал, слышит ли его на самом деле. Он снова занес нож.

Куда он бежал? Откуда кричали? Кэл рванулся вперед — но вместо этого вырвался на свободу.

Белизна долины вытеснила из головы размытый крик. Нет, он никого не слышал. Уже давно. Доу вскрикнул только один раз — но Кэл не знал, когда это было. Он обернулся: там, под сенью леса, двигалась чернота.

Можно вернуться — и умереть. Но ты должен научиться бояться смерти — если знаешь, что именно тебя убьет, примешь правильное решение, даже когда реальность истончается, кошмары вырываются из-под холмов, а туман заволакивает разум.

Кэл знал это — и потому бежал с холма.

* * *

— Это не… это не они, это мы, — заикался Киаран Блайт, и его голос дрожал почти так же сильно, как его руки.

Гласные прыгали и опадали, хотя лицо было почти отрешенным. Только губы тряслись.

— Мы проводили… здесь. Мы провели здесь обряд.

Взгляд у него был пустой.

«Какой еще, к дьяволу, обряд?!» — спросил бы Кэл, будь он несдержаннее, эмоциональнее, будь у него на это силы или будь он, например, Джеммой. Но Джеммы тут не было, а Кэл — это Кэл, и поэтому он только молчал и слушал.

Пришлось притащить Киарана обратно в дом — Кэл не хотел рисковать, если вдруг кто-то еще появится. Нужна была передышка, нужны были ответы, нужно было время принять решение. Так что да: они вернулись в дом Мойры, как раз за разом возвращались до этого, и теперь сидели на той же самой кухне.

Только на этот раз Киаран выглядел не так, будто умрет в любую минуту, — а словно уже умер и прошел через преисподнюю. Сквозь дыру в куртке на плече виднеется рана; сам грязный, разодранный, весь в засохшей крови, с трясущимися, будто при Паркинсоне, руками. Вздрагивающий от любого шороха. Не в себе.

Во всяком случае, так он выглядел со стороны.

— Мне нужны подробности, — все равно сказал Кэл, не давая сочувствию и шанса пробраться внутрь.

Глаза Киарана были насыщенно-черными, такими, что и зрачков не видно. Взгляд дергано, истерически бегал по темной кухне, освещаемой двумя жалкими ручными фонарями.

Киаран боялся.

Это был другой страх — не тот, о котором твердила ему Джемма или который описывал Норман. Страх Киарана был старым знакомцем Кэла: пережитый кошмар. Сколько раз он видел подобное — не сосчитать. Этот страх превращал родные стены во врагов, а любой скрип — в звук когтей по полу. Заставлял мысли разбегаться, а слова — дрожать под языком.

Самый изученный страх. Тот, который легче всего подделать.

Затоптанные кровавые пентаграммы на полу столовой, со слов Киарана, нарисованы Норманом — но идея, конечно же, принадлежала Джемме. Залезть в голову к Куперу, едва Кэл выйдет за порог, — как раз то, чего стоило от нее ожидать.

Киаран рассказывал, пытаясь держать руки на коленях так, чтобы они не дрожали, но тщетно: его всего передернуло, когда он сказал:

— А потом пришли они.

Кэл стоял, прислонившись бедрами к кухонному шкафу и скрестив руки, и отрешенно наблюдал сверху вниз, как Киаран выталкивает из себя воспоминания:

— Из… из леса. Я думаю, что из леса, ведь был тот звук, сеть… Мы забаррикадировались, так сказала миз Роген, она стреляла в них из окон, но потом дверь… И они потащили меня туда… Я просто…

Он остановился сам, понимая, что его речь превратилась в кашу из пережитого ужаса. Киаран вообще многое понимал сам.

Он сглотнул, размял дрожащие пальцы — тоже грязные, тоже в крови. Попытался продолжить, но у него не получилось. И это все выглядело так взаправду, все это — его волнение, его страх, его пережитый ужас. Их можно было бережно взять в ладони, если захотеть. Рассмотреть. Убедиться. Поверить. Успокоить.

Кэл не чувствовал ни единой ноты фальши… И это заставляло его ее искать.

— Это была та же тварь, что напала на нас день назад? — спросил Кэл, чтобы вопросами помочь ему продолжить. Киаран кивнул. — Их было много? — Еще один кивок. — Они вытащили тебя на улицу? — Еще один.

Кэл вспомнил их там, в лесу. Вспомнил скользкие тела, вспомнил мышцы и сухожилия, сотканные из мглы, вспомнил силу, с которой они проламывали корни и ветки. Вспомнил черные сочащиеся пасти на том, что некогда было человеческими лицами. Кэл помнил все это — и поэтому спросил:

— Тогда как ты остался