Клайв Баркер - Явление тайны

— Я боюсь, Хови. Ты прав. Я не верю ни в какого дьявола. Но если это не он, тогда кто? Ты можешь мне ответить?

Она уже не могла сдерживаться: глотнула воздух, будто задыхаясь, и расплакалась. Ему хотелось обнять ее, но он не осмеливался.

— Нет. У меня нет ответа.

Не ответив, она вышла. Он минут пять смотрел ей вслед, понимая, что происшедшее между ними — самое важное, что он пережил за все восемнадцать лет жизни на этой планете. Наконец он закрыл дверь.

Часть четвертая

Кошмар начинается

1

Грилло никогда не слышал в голосе Абернети большей радости. Он так и сиял, пока Грилло рассказывал ему, как поиски Бадди Вэнса превратились в катастрофу.

— Пиши! — воскликнул он. — Сними номер в этом городишке за мой счет и пиши. Даю тебе первую страницу.

Абернети заблуждался, думая, что Грилло обеспечит его материалом для следующего номера. Происшедшее у расщелины опустошило его полностью. Но предложение снять номер ему понравилось. Даже после посещения бара вместе с Хочкисом он чувствовал себя грязным и совершенно разбитым.

— А что это за Хочкис? Кто он такой?

— Не знаю.

— Раскопай. И что-нибудь насчет прошлого Вэнса. Ты еще не был у него дома?

— Дай время.

— Даю. Это твое дело. Только действуй.

Он слегка отомстил старому жулику, сняв самый дорогой номер в отеле «Паломо» в Стиллбруке, заказав в номер шампанское с гамбургерами и заплатив такие щедрые чаевые, что его даже спросили, не ошибся ли он. Алкоголь слегка освежил его, и он набрался сил позвонить Тесле. Ее не было. Он оставил сообщение о том, где он находится. Потом он нашел в справочнике телефон Хочкиса и позвонил ему, чтобы побеседовать о том, что случилось у расщелины. Но того или не было, или он просто не снимал трубку.

Потерпев неудачу с этим источником информации, он решил переключиться на дом Вэнса. Было уже почти девять, но он все же решил пройтись к жилищу покойной знаменитости. Можно было даже попробовать проникнуть внутрь, если шампанское не повлияет на его красноречие. Время в таких делах было важно. Еще утром родные Вэнса могли чувствовать себя в центре внимания — если хотели. Но с тех пор исчезновение Вэнса померкло перед новой, куда более страшной, трагедией. Поэтому Грилло мог легче разговорить обитателей дома.

Он пожалел о своем решении, когда обнаружил, что Холм круче, чем ему казалось, и плохо освещен. Но были и приятные стороны. Улицы опустели, и он мог идти прямо по мостовой, глядя на появляющиеся наверху звезды. Резиденцию Вэнса найти оказалось нетрудно. Дорога упиралась прямо в ее ворота.

Ворота оказались заперты, но он вошел в боковую калитку и двинулся по тропе, петляющей среди куп нестриженой зелени, которую освещали зеленые, желтые и красные огни на фасаде. Громадный дом как бы бросал вызов всей окружающей архитектуре. Здесь не было и следа популярных в городе стилей: средиземноморского, западного, испанского или колониального. Больше всего здание напоминало ярмарочный балаган, разрисованный и увешанный разноцветными лампочками. Грилло понял, что «Кроличий глаз» призван символизировать стихию карнавала, в которой Бадди провел всю жизнь. Дверь открыла женщина с восточной внешностью, скорее всего вьетнамка, сообщившая ему, что миссис Вэнс дома. Если он подождет, то хозяйку известят о его визите. Грилло поблагодарил и вошел в холл.

Внутри царила та же карнавальная пестрота. Каждый дюйм прихожей был увешан бесчисленными афишами всевозможных шоу, гала-концертов и аттракционов. Афиши в большинстве были аляповатыми — их художников явно заботила только коммерческая привлекательность. Эта выставка, рассчитанная, без сомнения, не на гостей, а на вкусы самого хозяина, при всей своей безвкусности вызвала у Грилло усмешку, исчезнувшую, когда наверху лестницы появилась миссис Рошель Вэнс.

Никогда еще он не видел столь безупречной красоты. С каждой ступенькой он ожидал разочарования в этом своем выводе, но оно так и не наступило. Он решил, что в ее жилах течет карибская кровь — из-за смуглости. Волосы были туго стянуты сзади, обнажая чистый лоб и симметричность бровей. На ней было простое черное платье, без всяких драгоценностей.

— Мистер Грилло, я вдова Бадди, — несмотря на цвет платья, тон этих слов говорил, что эта женщина вряд ли только что оторвала голову от смоченной слезами подушки. — Чем я могу вам помочь?

— Я журналист…

— Эллен мне сказала.

— Я хотел узнать кое-что о вашем муже.

— Вообще-то уже поздно.

— Днем я был в лесу.

— А-а. Вы тот самый мистер Грилло.

— Простите?

— Тут был один полисмен, — она повернулась к Эллен. — Как его имя?

— Спилмонт.

— Спилмонт. Он был здесь и рассказал, что случилось. Он говорил про ваш героизм.

— Не такой уж это и героизм.

— Достаточный, чтобы заслужить вознаграждение. Так что входите.

Эллен раскрыла дверь слева от холла, и Рошель ввела туда Грилло.

— Я отвечу на Ваши вопросы, пока они будут касаться работы Бадди, — в ее речи отсутствовал всякий акцент. Училась в Европе? — Я ничего не желаю знать о его предыдущих женах и не хочу расписывать его слабости. Хотите кофе?

— С удовольствием, — Грилло, как всегда, пытался поймать тон разговора и в меру сил подражать ему.

— Эллен, кофе для мистера Грилло, — крикнула Рошель, приглашая гостя садиться. — А мне воды.

Комната, где они находились, занимала всю длину дома и была высотой в два этажа. По всем четырем ее стенам сверху были развешаны те же яркие афиши, что и в холле. В глаза так и лезли приглашения, обещания, предупреждения. «Зрелище на всю жизнь!» — скромно возвещало одно. «Смех до упаду, — грозило другое и добавляло, — и после!»

— Это только часть его коллекции, — пояснила Рошель. — В Нью-Йорке еще больше. Думаю, что это крупнейшее частное собрание.

— Я и не знал, что кто-то такое коллекционирует.

— Бадди говорил, что это единственное подлинно американское искусство. Может, и так… — она замялась, ясно показывая свое недовольство этим зубоскальным парадом. Чувства явно портили это совершенное лицо, как грубая ошибка скульптора.

— Вы, наверное, захотите от нее избавиться? — спросил Грилло.

— Это зависит от завещания.

— А у вас не связано с ней никаких сентиментальных воспоминаний?

— Это уже уходит в сферу частной жизни.

— Да, пожалуй, вы правы.

— У Бадди были увлечения и похлеще, — она встала и надавила открытую в панелях кнопку выключателя. На стеклянной стене в дальнем углу комнаты заплясали разноцветные огоньки.