Александр Юрин - Сквозь тернии

Титова передёрнуло — он понял, что под личиной бомжа скрывается вовсе не старик.

Аверин развёл руками, проследив взгляд спутника:

— Се ля ви.

— Но почему так?

— А у вас там разве не так?

— Где у нас?

— В кабинетах, устланных бархатом, на последних этажах современных многоэтажек. Бьюсь об заклад, сидя у камина с чашечкой кофе, и не представишь, какова жизнь на нижних этажах. Чем она отдаёт и во что погружает с головой.

Титов промолчал — смысл спорить, когда всё очевидно уже в самом начале короткого диалога?

Чуть дальше, у пригородных касс, расположился небольшой цыганский табор: между скучающими пассажирами, ожидающими свой рейс, мельтешили босоногие детишки в отрепьях. Их подгоняли беременные женщины в цветастых платках. Мужчин видно не было.

Ещё дальше, в зале ожидания, четвёрка полупьяных мужичков играла в домино, расположившись полукругом на металлических скамейках. Их звучное «рыба», временами заглушало даже нудное бормотание речевого информатора, рассуждавшего писклявым голосом о безопасности движения поездов.

— Какая, к чёрту безопасность, когда находишься внутри груды металла, что несётся со скоростью порядка трёхсот километров в час… — Аверин развёл руками.

Чуть в стороне тусовались хмурые подростки. «Проколотые», татуированные, меланхоличные — этих Титов признал сразу. Хотя… Могут оказаться как «эмо», так и какими-нибудь «готами» — благо философия и тех и других располагается где-то на одном уровне. Хотя и впрямь, поди, разбери, кто есть кто… Молодёжные конфессии — многочисленны. Так что тут даже сам чёрт шею сломит, в попытке затащить в тартар очередную заблудшую душу.

Аверин никак не реагировал на местную «жизнь». Собственно, и сама эта «жизнь», была ко всему равнодушной, словно уже давно привыкла к своему ареалу обитания и о чём-то другом даже не помышляла.

Так они дошли до середины зала: Аверин — что-то беспечно насвистывая себе под нос, Титов — загнанно озираясь по сторонам, точно попавший в иное измерение путник.

Из-под скамьи выглянула чумазая лайка, понюхала стоячую воду у ржавой батареи. Приветливо помахала облезлой баранкой хвоста и принялась вожделенно лакать.

Аверин, на ходу, потрепал зверя по всклокоченной холке, резко свернул направо. Титов — следом. Они оказались в небольшом «кармане», что делил зал ожидания пополам. Вокруг сгрудились палатки «Роспечати», будки по распродаже сувенирной продукции, якобы украинского производства, а так же многочисленные пивные ларьки и чебуречные. Всё это серое скопление походило на многоярусное сообщество обычного среднеевропейского леса. Всяк «живёт» обособленно, занимая определённую нишу в отведённом для себя ареале обитания. Правда, случался и симбиоз: сотрудничество на взаимовыгодных условиях — от эволюции никуда не деться.

Аверин остановился у свободного столика рядом с чадящей коптильней. Без тени смущения, сдул с поцарапанной поверхности чужие крошки, поставил на пол две опорожнённые бутылки из-под «Клинского», дружелюбно улыбнулся замершему в нерешительности Титову.

— Ну, милости просим! Чего же ты в дверях, как неродной?

Титов усмехнулся, подошёл ближе.

— Нужно признать, и впрямь, занимательный оказался экскурс.

— Рад стараться! Так что там с деньгами?

— Ах да, конечно!.. — Титов принялся суетливо шарить по карманам. — Бумажник, как назло, в машине забыл… но всё равно постараюсь что-нибудь наскрести.

Аверин покачал головой.

— Эх вы, олигархи… Мне бы такую одёжку, в которой на завтрак, обед и ужин каждый день можно было бы чего наскрести. Скатерть-самобранка, честное слово!

Титов всё же отыскал измятую пятисотку и неуверенно огляделся по сторонам.

Аверин тут же пришёл на выручку.

— Позволь, друг любезный… — Он выхватил купюру из пальцев Титова и метнулся к закопчённому прилавку. — Эй, Равшан, ты куда подевался, чёрт лысый?

От соседней палатки отделился пухленький гном в переднике, трико и кедах; заспешил на зов Аверина, как Маленький Мук.

— Ай, дорогой, чего кричишь так? Ай, ва! Неужто я не признал своего друга Аверина! Ай, богатым будешь!

Аверин показал огромный кулак.

— Равшан, хорош каркать. Лучше пожрать дай — с самого утра ничего во рту не было!

Равшан заботливо закачал круглой головой в голубой тюбетейке.

— Вах! Как так можно?! Так совсем нельзя! Так можно гастрит, язва, больница…

— Умолкни, а! — И Аверин продемонстрировал мятую «пятихатку».

Равшан аж расцвёл. Но тут же от чего-то погрустнел.

— Сейчас что-нибудь сообразим, — узбек засуетился, нырнул в свою будку, принялся чем-то греметь и позвякивать.

Аверин ухмыльнулся.

— Сейчас всё будет. Ты не боись, он денег не возьмёт, — и Аверин протянул ничего не понимающему Титову купюру. — Держи.

— Но… как это? Так ведь нельзя.

— Держи, говорю! Я этого узбека пару раз от этих… бритоголовых отбивал.

— От «скинхедов»?

— Да. Ублюдки чёртовы! — Аверин сплюнул — попал на обнаглевшего кота, что поджидал под столом свою долю. — Обдолбятся на каком-нибудь футбольном матче, цепями обвешаются, раздолбают битами парочку кафе — и всё, герои! Особенно когда их много — своего рода стая, — а ты один! Поодиночке начнёшь ловить, так бегут, заразы, прочь, даже не успев понять толком, чего мне от них нужно.

— Да, не совсем приятная прослойка общества.

— Да куда уж там… Но это так, горстка полупьяных подростков. Куда страшнее другие: те, что и впрямь идейные, готовые за собственные идеалы вершить смерть. Гитлеру на постере поклоняются, марши нацистские слушают, памятники воинам-героям оскверняют, форму армии СС таскают — никак у собственных же дедов трофеи повыкрали! Вот эти-то как раз и есть самые опасные — потому что от них, как и от самого фашизма, не знаешь чего ждать… Куда заведёт эта их прогнившая тропа, в какую клоаку, — Аверин снова сплюнул и для разрядки повалил кота ботинком на грязный пол.

Титов напряжённо молчал.

— Так вот, банда этих отморозков и наехала на Равшана — он тогда на «родном» «Казанском» обитал, — потребовали убраться на землю праотцов или дань платить. А ему куда отсюда деваться, чем платить?.. Дома — семья, дети. Мать с отцом — инвалиды. А работы — нет. Да даже если и найдёшь чего — прожить на копейки, что платят там, у них, за адский труд просто нереально! — Аверин развёл руками. — Вот они и едут к нам, на те самые рабочие места, что мы не в силах заполнить собственными кадрами.

— Потому что эти самые кадры… Хм… Вот они, с нашивками и крестами на рукавах.