Попробуй уснуть - Влад Райбер

получили травму. Вам нужен покой, – сказал голос.

– Я в порядке! Выпускай меня! – ответил я.

– Вы получили травму. Вам нужен покой, – эхом повторил голос без единого оттенка в интонации.

И теперь я догадался, что со мной всё это время разговаривала машина, а не живой человек! Эти слова не были рекомендацией. Двери медблока захлопнулись.

– Открой! – закричал я.

Уже и «веселящий газ» не спасал меня от паники.

– Вы получили травму. Вам нужен покой, – дребезжали динамики.

Вентиляционные отверстия выпустили струи пара и будто шептали: «С-с-с-с-с-с!».

Это вещество имело сладковатый запах и вкус. Оно проникло в лёгкие, и у меня подкосились ноги. Я попятился назад и рухнул на больничную кровать. Меня усыпило газом.

***

Казалось, мне это снится. Я слышал оркестровую музыку вперемешку с треском старой пластинки и торжественный голос диктора рассказывал что-то про высокие достижения советских учёных. Он рассказывал о «грядущем», где машины избавят человека от тяжёлого физического труда и бытовой работы.

Я лежал поперёк кровати. Моя голова упиралась в стену, а ноги свесились на пол.

Передо мной стоял ламповый монитор на колёсном штативе. Чёрно-белый экран показывал мне фильм, который, судя по звуковому сопровождению, должен был вдохновлять и внушать гордость… Но видеоряд был пугающий!

На экране, жуткого вида робот с глазами-лампочками, качал в клешнеобразных руках настоящего младенца, что заливался немым криком.

«Технологический прогресс совершает небывалый рывок…», – торжественный голос диктора оборвался, экран погас и монитор на штативе отъехал к стене. Камера под потолком заметила, что я проснулся.

– Время приёма пищи. Пройдите в пищеблок! – прогремели динамики.

Двери открылись. Я встал. Нога болела лишь слегка. Отёк прошёл. Сколько же я спал? По ощущениям не меньше двух суток!

Я вышел из медблока и увидел, что двери к эскалатору закрыты.

– Время приёма пищи. Пройдите в пищеблок! – настаивал автоматический голос, и я вошёл в единственную открытую дверь справа от меня.

Это была столовая. Маленькая комната, освещённая голубым светом. Четыре стола, стулья с железными ножками. Несколько автоматов в ряд. Один из них выдвинул жестяной поднос.

Машина предложила мне прессованный брикет в вакуумной упаковке с надписью «Пищевой рацион» и две жестяные банки с надписями «Питьевая вода. Консервированная». В них уже были просверлены отверстия.

Пить и правда очень хотелось. Я взял поднос, устроился за одним из столиков и, неспешно потягивая воду с привкусом металла, стал размышлять вслух:

– Итак. Что мы имеем? Я заперт в советском автоматическом бункере… Бредятина!.. Тут есть еда, и от обезвоживания не умру. Надо придумать, как выбраться.

Мне хотелось сохранить оптимизм, но руки так и тряслись. Телефон разрядился в ноль. Да и поймал бы я сигнал под землёй?

Вдруг отключился свет. Погасло всё. Машины перестали гудеть. Я остался в абсолютной темноте и тишине. Весь бункер перестал работать. И меня объял удушающий страх: а если всё сломалось?! Тогда я сейчас держу последнюю банку воды, а потом меня ждёт мучительная голодная смерть в железной капсуле под землёй. В темноте и одиночестве.

И может только лет через сто кто-нибудь найдёт тут мои кости!

Машины снова загудели, генераторы заработали, загорелся свет. Я стёр с лица холодный пот.

– Время приёма пищи закончилось. Покиньте пищеблок! – загудели динамики.

– Да иди ты! – вскрикнул я.

Вдруг освещение в столовой стало красным. Лампы светили импульсами, а динамики завыли как сигнализация. Пришлось зажать уши, чтобы сберечь барабанные перепонки.

– Время приёма пищи закончилось. Покиньте пищеблок! – громкость голоса увеличилась раз в десять.

Я выбежал из столовой и двери за мной сомкнулись. Сирена отключилась. У меня закололо сердце от приступа паники.

– Время посещения санитарного блока! – сказал голос. Эта машина контролировала меня. Решала за меня, что делать.

Открылась самая маленькая комната, где стоял стальной унитаз, как в поезде. Ещё там были раковина и зеркало. Мне стоило облегчиться… Я вошёл. Автоматические двери захлопнулись.

– Без паники, – повторял я, расстёгивая штаны. – Мы выберемся!

Закончив свои дела, я повернулся к раковине. Там не было крана, а только автомат, вроде принтера, который подавал тканевые полотенца, пропитанные жидкостью с запахом антисептика.

Я обтёр полотенцем руки, а затем очистил им зеркало от пыли. Моё лицо было бледно, как мел. Вот влип! А ведь у меня двое детей. Я должен к ним вернуться.

В туалете мне больше нечего было делать, но двери оставались закрытыми.

– Машина, открывай! – крикнул я в динамик. – Слышно? Как двери открыть?!

Тишина. Молчание. Моё эмоциональное состояние совсем расшаталось, и я опять вспыхнул паникой. Кричал, ломился…

– Выпустите меня отсюда!

Свет в туалете потускнел. В динамике над дверью заиграл медленный вальс, а в зеркале что-то замерцало… Ещё одно чудо техники прошлого – проекция на стекле. На меня смотрело изображение мужского лица. Проекция была некачественная, искажённая и потому страшная!

– Находясь долгое время в изоляции, человек может впасть в состояние депрессии, – заговорил голос из динамика. – Помните о связи: мозг-тело. Улыбайтесь! Обычная улыбка посылает в мозг сигнал, что мы счастливы. Улыбайтесь, чтобы почувствовать радость!

Жуткое лицо в зеркале растягивало улыбку шире и шире. Я сбил кулаки до крови, надорвал горло, а проклятый голос призывал:

– Улыбайтесь! Улыбайтесь!

Казалось в перерывах между этими словами звучит тихий смех. Машина издевалась надо мной.

Двери внезапно открылись, я выпал в коридор. Не обращая внимания на боль в ноге, встал и понёсся к главной двери. Я был готов руками ломать замок.

Голос из динамика повторял:

– Пройдите в комнату отдыха! Пройдите в комнату отдыха!

Мне не хватало воздуха для крика. Я впал в крайнюю степень истерики. Хотелось ломать железо, прорываться через землю, лишь бы выбраться из заточения.

– Выпусти меня сволочь!

Вентиляционные отверстия засвистели и воздух снова наполнился сладким запахом.

– Нарушение правил проживания! – голос в динамиках исказился от перегрузки.

С каждым вздохом я чувствовал, как газ меня усыпляет. В глазах плыло, мои удары становились слабыми, я просто возил кулаками по двери и сползал на пол…

***

Снова слишком долгий сон. Кровь запеклась, разбитые руки успели поджить, пока я валялся на полу, погружённый в сон без сновидений.

Я увидел очертание человеческого лица, смотрящего на меня из дальней части коридора. Жуткий оскал, с высокими скулами и прищуренными глазами.

Я и не сразу понял, что это лицо смотрит с монитора на колёсном штативе. Все камеры видеонаблюдения были повёрнуты на меня.

– Товарищ, ты проявил неприемлемое поведение. Я принял вынужденные меры, – сказал голос из динамиков.

Он обращался ко мне на «ты» и не какими-нибудь заготовленными фразами… Я снова подумал, что со мной разговаривает некто разумный и спросил:

– Кто ты такой?

И