Бессонная война - Сэм Альфсен

Лекарь особо ни на что не рассчитывал, но эти слова всё-таки подействовали. Гирру постепенно обмяк, поднимая голову. Нуска чувствовал горячие руки поверх своего пояса – хватка всё ещё была крепкой.

– Моя сестра… Жери. Она действительно… жива? Она не погибла, не сгорела в моём огне? – спросил Гирру. И тогда Нуска кивнул, поднимая взгляд к потолку.

– Если часть её клинка всё ещё не пропала, то она жива. Но не думаю, что…

– Ты прав. Я ещё не готов встретиться с ней… Ещё не время.

Они просто стояли обнявшись, а Нуска молчаливо поддерживал этого сломленного арцента с непростой судьбой. Ещё днём он казался лекарю совершенно невыносимым, но…

– У всех людей есть причины для того, чтобы поступать тем или иным образом. Но всё равно, Гирру, не позволяй ненависти и даже любви затмевать твой рассудок. Не совершай поступков, которые считаешь неправильными, даже ради тех, кого ценишь. Однажды ты уже забыл своё имя. Не позволяй этому случиться вновь.

Гирру кивнул и отстранился. Его глаза всё ещё были красными, но в них появился живой блеск.

– Нуска, спасибо. Пускай ты был простым зрителем, но… Рядом со мной не осталось никого, кто мог бы рассказать и напомнить мне, кто я. Все они… уже сгнили.

Нуска кивнул. Человеку необходимо помнить своё прошлое, ведь оно является доказательством существования. И сейчас возле Гирру не было никого, кто мог бы подтвердить, что он действительно рождался, что его сестра существовала, а все события, произошедшие с ним, не были сном.

– Гирру, ты правда любил свою сестру? Ты…

– У нас разные матери, но один отец. Но ты прав, Нуска. Такого не должно быть… Это неправильно. А Ванери, наша дочь…

Нуска вздрогнул. Он вдруг ощутил всплеск чужеродной дэ, и источником её был совсем не Гирру.

– Нуска! – Гирру, совершенно ничего не замечая вокруг себя, вдруг схватился за руку лекаря. – Своими действиями я правда могу… заслужить прощение?

– Я думаю, что Жери никогда не винила тебя. И я не виню. Мир, в котором мы живём, жесток, но мы способны изменить его. Своими руками, – кивнул Нуска, а затем перевёл взгляд в сторону двери. Она оказалась приоткрыта, а за ней стояла та самая девочка. Дочь Гирру.

Ванери молча сделала несколько шагов из темноты. На её красивое смуглое лицо упал свет, и лекарь сумел разглядеть две дорожки слёз. Гирру всё ещё ничего не замечал, полностью погрузившись в свои мысли.

– Моя мама… Она правда жива?

Нуска сглотнул. Слишком рано. Гирру ещё не готов говорить с ней, он только начал переосмыслять свои поступки и не был способен принять свою дочь.

Так оно и было. Лицо Гирру перекосило лишь от голоса Ванери – Нуска, стиснув зубы, повалил арцента, собравшегося обнажить оружие, на кровать.

– Гирру! Это ведь дочь Жери, разве забыл?! Ты ведь пообещал защищать её! – выкрикнул Нуска, пытаясь воззвать к его разуму.

Но Гирру сейчас был слишком уязвим. Лицо, что всего несколько минут назад заливали слёзы, теперь исказила ненависть. Нуска с ужасом осознал, что хоть и очистил голову арцента мгновение назад, но в неё вновь потоком хлынула огненная дэ.

«Разве такое может быть? Неужели безумие может наступить так внезапно?! Почти как…»

Нуска припомнил катастрофу в Рире. Ту сумасшедшую, Шайри, которая раскрыла бездну лишь для того, чтобы уничтожить лекаря и Сина. Ранри тогда сказала, что безумие настигло её внезапно – просто в один день главной сурии тьмы захотелось перебить всех риров в округе.

«Но так, th`are, не должно быть, я читал об этом! Дэ постепенно накапливается в области головы, начинает давить на некоторые области мозга, что и вызывает безумие. Каким образом энергия может хлынуть в голову и привести к безумию мгновенно?!»

Нуска всё ещё удерживал арцента прижатым к кровати. Тот хоть и не очень активно сопротивлялся, но выглядел пугающе: даже кожа его стала горячее, а глаза налились кровью. А что было ещё хуже… Ванери не спешила уходить.

– Гирру… действительно мой отец?

Нуска бросил лишь один косой взгляд на неё, и этого хватило, чтобы понять: девочка совершенно не чувствует опасности. От Ванери исходила не меньшая мощь – огненная дэ так и плескалась в теле ребёнка. Если вдруг она сможет ответить силой на силу, то дворец просто взлетит на воздух.

– Ванери, уходи! Ты совсем не понимаешь, что происходит?! – выкрикнул Нуска, а затем перевёл взгляд на Гирру: его лицо становилось всё темнее, а сам он, казалось, еле сдерживался от того, чтобы швырнуть Нуску на пол и сжечь собственную дочь на месте.

– Не хочу уходить. А Гирру меня не обидит – он уже пытался, но так и не смог.

Её уверенный тон вселял уверенность, но Нуска, видя, как Гирру скрипит зубами и пытается атаковать, всё равно не мог просто оставить их вдвоём для вечерних посиделок отца и дочери.

– Она права. Я не смогу навредить ей. Я обещал Жери.

Этот голос вновь был тусклым и безжизненным. Кажется, жизнь под одной крышей с дочерью приносила Гирру невероятные страдания. Он видел в ней доказательство своего предательства, он видел в ней себя и Жери. Всё, что он так неистово ненавидел, было заключено в этом ребёнке.

Нуска не был мудрым старцем и не обладал никаким опытом в этой части: настоящих братьев и сестёр у него не было, как и семьи, детей. Но… разве у Гирру остался хоть кто-то, кроме этой необычной девочки? Разве осознание того, что он делает Ванери несчастной, не сделает его вину ещё больше?

– Гирру, – Нуска заговорил и встал, выпуская арцента из захвата. Тот разом подорвался, сев, но что-либо предпринимать не спешил, просто внимательно смотрел на лекаря в ответ. – Пока ты не примешь хотя бы Ванери, то не сможешь принять себя. Ты – тот, кто ты есть. Ты не орудие, как бы тебе ни хотелось так думать. Ты несёшь полную ответственность за каждое совершённое действие, а потому… должен принять себя таким. Принять своё прошлое и настоящее.

Нуска шагнул в сторону девочки и не самым вежливым жестом толкнул её вперёд, в сторону Гирру. Это хоть и было опасно, но выбора не оставалось. Конечно, они не станут примерными отцом и дочерью за один день, но первый шаг необходимо сделать сейчас.

– Она хочет знать, кто её мать. Нет, даже