Иван Катавасов - Ярмо Господне

Семьдесят с лишним лет тротиловая смерть упорно дожидалась своего часа, пока темной ноябрьской ночью задолго до рассвета взрыватель ржавой советской авиабомбы не пришел в действие. Сдетонировало все, что могло взорваться мгновенно. Спустя мгновенье настал черед артиллерийских снарядов и противотанковых мин.

Забытый армейский склад был не очень вместительным, не все в нем и взорвалось. Тем не менее, как вычислили специалисты, детонировавших и взорванных пяти или семи тонн в тротиловом эквиваленте реально хватило, чтобы сейсмически уничтожить целый квартал жилых домов.

Крупноблочная пятиэтажка Ирнеевых, ближе всех находившаяся к эпицентру подземного взрыва, первой полностью рассыпалась на бетонные кубики. За ней в стопочку сложились, словно карточные домики, три соседние панельные высотки Ї все их девять этажей сверху донизу. Наполовину разрушился стоявший торцом к телефонной станции кирпичный четырехэтажный домишко хрущевских времен.

От злополучного здания АТС осталась лишь воронка глубиной около двадцати метров, к утру заполнившаяся грязной водой, фонтанировавшей из разорванных труб. Еще не рассвело, когда дом Ирнеевых окончательно превратился в бесформенную груду строительного мусора, а громоздкие развалины одного из панельных корпусов почти целиком ушли в размытый песчаный грунт. Другие здания, строения в радиусе до полутора километров претерпели разрушения различной степени, в том числе от возгораний электропроводки и взрывов бытового газа…

Статистика непосредственных человеческих жертв взрывного катаклизма и огненного холокоста в ноябре, число тех погибших при свете пожаров, в кошмарной панике и ночной неразберихе, теперь, спустя сорок дней после трагедии, не входят в сферу пристального изучающего внимания Филиппа Ирнеева. Еще меньше его занимали тогда и волнуют сейчас политические аспекты этой техногенной катастрофы.

Вольно оппозиционерам обвинять главу белоросского государства в злодейском организации взрыва у Молодежного озера за три недели до президентских досрочных выборов. А если кому-то этого хочется, флаг им в руки в поисках мифических чеченских террористов, талибов, «Аль-Каиды», Усамы бен-Ладена, расположившихся-де в Дожинске как у себя в ущельях и в пещерах. В декабре прошлого года Филиппу пришлось недосуг и вспоминать-то о политике, разве что мельком, вскользь. Хватало ему по самые церковные маковки совершенно иных предметных озабоченностей и душевных забот.

«Спаси, Господи, души благочестивыя!»

О тайной подоплеке взрыва он пытается сиюминутно не думать. Все же масштабы чрезвычайного происшествия ему тотчас показались подозрительными. Чья-то злонамеренная воля все же имелась где-то за кадром и за кулисами, последовательно внушало ему предвидение.

Следовательно, он еще выйдет на след виновного или виновных в содеянном. Но не сей день и не завтра, потому как, знамо дело, сейчас ждут его близкие и любимые от мира сего.

Вообще-то в дружеской компании сегодня ввечеру собираются и те, кто также много чего любопытного знают о сокровенном. Иначе говоря, наряду с ним будут те немногие, кому на этом свете даны чудотворные знания, способности, дарования обращать скрытое в явное и действенное. Допустим, и с Божьей помощью, но им это тоже не всегда удается. Далеко не все познается, кое-что узнается не сразу, а тем более осознается не всеми; сверх того познание, оно не для всех.

«Аминь. Да свершиться истинно…»

Студент четвертого курса педуниверситета 21 года от роду Филипп Ирнеев обстоятельно не сомневался: истинная вера двигает горами и большими деньгами.

Скажем, если упрямо не допускать, не верить в реальную стоимость ассигнаций, бумажных банкнотов, казначейских билетов, банковских обязательств, то не будет ни экономики, ни политики. Не станет ни общества, платящего налоги, ни мздоимливого государства, эту подать отбирающую. Состоятельные граждане и верноподданные вымрут, переведутся, исчезнут, оборотятся нищими и голыми дикарями…

Филипп зябко поежился, явственно представив себя несостоятельно голым, причем на морозе. Зато в теплом уютном личном автомобиле с хорошей мягкой подвеской испытываешь несколько иные ощущения и состояния.

— Сбрасывай обороты, Настена. В город въезжаем, из рака ноги. Не то как огребешь воздаяние, эдак малость превышающее рядовую гаишную мзду. Большой мешалкой по этому самому женскому месту…

— Си, кабальеро мио…

Анастасия Заварзина в том ряду кое-какой толк знала в скрытом и явном, при этом не только на испанском языке, хотя всего лишь приступила к сдаче первой в жизни студенческой сессии на факультете международных отношений и бизнеса Белгосунивера. Откуда деньги берутся, ей, между прочим, известно вовсе не теоретически. Поэтому практическим путем, подрулив к супермаркету, она предложила:

— Рыцарь Филипп, позвольте мне, ничтожному армигеру, заплатить за ваше крымское шампанское.

— Новая пачка премиальных от Ники?

— Отнюдь. Несколько солидных ставок в букмекерских конторах.

— Смотри, Настена, ох доиграешься. Ретрибутивно и больно справа-слева по яичникам.

— Мне отмщение и воздаяние, рыцарь. Стопудово, где наша ни пропадала, Филька!

— Там же, где и везде. В радости и веселии… У Петьки с Катькой.

Больше всех обрадовалась скорому приезду Фильки с Настеной мощная Петькина подружка Екатерина Делендюк. Подчас статью и фигурой она напоминала Филиппу то ли женское изображение на рострах гигантской древнеримской триремы, то ли известную садово-парковую железобетонную скульптуру «Девушка с веслом». Тем паче статное содержимое Катькиного бюстгальтера четвертого номера вживую гораздо превосходит мелкотравчатые творения искусства старых и новых мастеров.

Екатерина весело тряхнула здоровенным бюстом и радостно оставила Фила Ирнеева с Петром Гаротником на кухне одних. В истовые тайны поваренного и кулинарного искусства ей вникнуть не дано, используют ее лишь на подсобных кухонных работах.

Только так, от и до. А Филька, по ее хвалебным словам, есть даже не мастер, но гроссмейстер кулинарии и гастрономии. Тут ему и поварские книги в руки, и ножи, и поварешки.

В шахматы Катя играет на уровне мастера спорта мужчины, голова у нее варит по-мужски. Трудится она в охранной фирме вместе с Петром, физическими нагрузками и силовыми тренировками не пренебрегает, вкусно и здорово поесть не боится. И потому ей можно верить.

Филипп умело и уверенно вскрывал привезенный с собой большой и твердый кокосовый орех, готовя копру-сырье для быстрого запекания в виде мягкой и сладкой кондитерской помадки. Тем временем Петр медленно вздохнул, уставился на фонарь за окном и сипло произнес: