Борис Терехов - Переводчик «Переводчика»

Я поднялся в мансарду, разместился на продавленном стуле и взялся за перевод произведения Боба Блейна-младшего. И как-то незаметно втянулся в его действие.

Герой рассказа — Гарри Стоун, мужчина средних лет и приятной наружности, совсем как у меня — терпит жизненный крах. Рекламная фирма его разоряется в пух и прах. В довершение бед, Стоуна оставляет любимая жена. Джентльмен, натурально, впадает в депрессию — отгораживается от внешнего мира, затворяется в четырех стенах и, снедаемый мрачными мыслями, начинает злоупотреблять спиртными напитками. Но через месяц, по совету друга Клайда, решает круто изменить свой образ жизни. Покидает шумный Нью-Йорк и поселяется в захолустном провинциальном городке в районе Великих Озер, откуда были родом его отец и мать.

Стоун много читает и размышляет, осматривает достопримечательности, наслаждается красотами осенней природы. Знакомится с местными жителями. В том числе, со своей соседкой Джейн — симпатичной и обаятельной девушкой, работающей в краеведческом музее. И начинает постепенно оттаивать сердцем.

По телефонной просьбе Кайла, редактора крупного книгоиздательства, Стоун берется за перевод неизвестного французского автора.

Я откинулся на спинку стула, протер ладонью уставшие глаза и взглянул на часы. Ого, официальным языком, было уже шестнадцать тридцать. Я настолько увлекся переводом, что совершенно забыл об обеде. Но зато начисто смел все яблоки из миски, стоящей на полу.

Конечно, чревоугодие было смертным грехом. Однако питаться иногда все-таки было необходимо.

Спустившись на веранду, я послонялся от холодильника к газовой плите и обратно, пока меня не осенила гениальная идея — разогреть себе вчерашние макароны по-флотски. От пребывания на военных сборах, после окончания института, эти самые макароны были для меня единственным светлым воспоминанием об армии. Естественно, мистер Стоун предпочел бы куда более изысканное блюдо, заказанное в итальянском или японском ресторане. Мне же, увы, приходиться довольствоваться вчерашними подгоревшими макаронами. Что поделаешь? Не в Америке. Как говорится, по Сеньке и шапка.

Кстати, что лучше звучит — Гарри Стоун или Валентин Засолов? По-моему, то и другое звучит невпечатляюще. По засолово-стоунски. Что-то вроде Соленого Камня. Гораздо лучше — Наполеон Бонапарт. Скромно и со вкусом.

Но любопытно, до чего ситуация, описанная в рассказе Блейна, напоминает мою собственную жизненную ситуацию. Нет, безусловно, разнятся бытовые детали и общий фон — район Великих Озер отнюдь не наше ближнее Подмосковье. Однако как совпадает настроение и событийная нить! Стоун, как и я, не в восторге от сложившегося положения вещей — решает коренным образом изменить свою жизнь. У нас обоих имеется опыт неудачной любви, а также соседство с одинокой привлекательной женщиной. Наконец, он и я занимаемся одним делом — переводом с иностранного языка. Совпадают даже наши мысли. По сути, мы с Гарри обычные резонеры.

Что ж, вероятно, многие люди в определенном возрасте оказываются в схожих ситуациях и переживают одни и те же чувства.

Я и Диана Штукка

Я с аппетитом доедал со сковороды вчерашние макароны, когда услышал тихое урчание мотора подъезжающей машины. Поднял голову и в распахнутое окно увидел новую синюю «ауди». За рулем сидела Диана Штукатуренко. Нет-нет, вру — Штукка. Свою прежнюю фамилию она и Артур год назад поменяли на эту с двумя «к» на конце. Оригинально, не правда ли? Так, по-моему, звучало намного благозвучнее.

Вскочив, я вытер полотенцем замасленный подбородок, прыснул на себя одеколоном и, затягивая на ходу молнию на спортивной куртке, побежал отпирать ворота.

— Привет, Валя! Привет, мой мальчик! — проговорила Диана, приоткрыв дверцу автомобиля. Потом, въехав на мой участок, выбралась из «ауди» и изящным движением пригладила роскошные каштановые волосы.

Я терпеть не мог, когда меня называли этим женским именем — Валя. Но от нее терпел. С годами Диана становилась только краше и привлекательнее. Одновременно она напоминала и леди Ди, и «Диану» кисти Веронезе. Поразительное сочетание несочетаемого! Но сегодня выглядела она неважно. Лицо покрывала неестественная бледность. Косметика была нанесена неаккуратно и наспех, а под воспаленными глазами пролегали темные круги. К тому же от Дианы исходила непривычная напряженность и нервозность.

— Ба! Сошествие с небес! — произнес я, всплеснув руками. — Какими судьбами?!

— Незатейливыми судьбами, милый. Самыми незатейливыми. Захотелось навестить старого друга, — сначала она ткнулась носом в мою щеку, а затем неловко ее поцеловала. — Ты один, Валя? Надеюсь, что я не помешала?

— Нет, отнюдь! Страшно рад тебя видеть! — ответил я и расцеловал Диану в обе щеки.

— Это из области чистой фантастики, что мне удалось отыскать твой поселок. Последний раз я была у тебя так давно. Здесь все изменилось. Плутала-плутала, насилу нашла. Этих дачных поселков появилось как поганок после дождя.

— В рыночных условиях благосостояние части москвичей резко выросло. Отсюда и эти поселки.

— Что есть, то есть.

— Но, извини, не желаешь? — предложил я, сделав красноречивый жест в сторону сарая. Но вовсе не с целью похвастаться своим биотуалетом — Диану было им не удивить. Просто я подумал, что, возможно, в дороге ее укачало. Поэтому она, собственно, и спала с лица.

— Ты, Валя, по обыкновению, внимателен. Спасибо. Но пока я воздержусь, — улыбнулась она, взяла меня под руку, и мы направились к моему жилищу.

— Мне показалось, что тебе нездоровится.

— А-а, понятно. Знаешь, я попала в огромную пробку. Вся издергалась и извелась. Там произошла какая-то кошмарная авария с человеческими жертвами.

— Бывает.

— На вашей трассе разъезжают сплошные лихачи-придурки.

— К несчастью, Диана, они разъезжают не только на одной нашей трассе, — глубомысленно заметил я уже в доме. Затем кивнул на сковородку с остатками макарон. — Кабальеро, можно сказать, обедал. Но не предлагаю присоединиться. Уверен, что откажешься. Позволь тогда, угощу тебя дарами моего сада. К примеру, яблоками. Они прямо с ветки.

— Спасибо, Валя. Но от яблок у меня повышается кислотность. Я сама становлюсь как зеленый лимон, — ответила она, опускаясь на мягкое засаленное кресло и окидывая небрежным взглядом мою веранду. Я несколько смутился. В течение долгих лет мои бережливые родители свозили на дачу все ненужное барахло — как свое, так и многочисленных родственников и друзей. В результате чего, она оказалось захламленной до предела. Что не умещалось в комнатах и мансарде, складировалось тут, на веранде. Диана, между прочим, сидела на кресле из румынского гарнитура, принадлежавшего моему двоюродному дяде.