Заповедник - Патрик Лестевка

- В последний раз, когда я видел Прицелa... - начал Трипвайр.

- У него не было половины лица... - продолжил Зиппо.

- И не нужно быть Перри Мейсоном, чтобы понять...

- Этот парень...

- Что-то скрывает, - закончил Трипвайр.

Зиппо глубоко затянулся своей сигарой, выпустил сквозь зубы сизый дым и сказал:

- Эй, Нил. Прицел. Сюда.

Мужчина повернулся. Его глаза - или так тогда казалось - смотрели сквозь челку волос с зарождающимся осознанием. Его губы растянулись в широкой улыбке, когда он подошел

- Это мираж? - oн изобразил, что трет глаза, садится и пожимает руки остальным. Затем он нахмурился и сказал: - Никто же из вас не отправил это письмо, да? Это не какое-то неожиданное воссоединение...

- Нет, сынок, - заверил его Одди.

- Хорошо, - во взгляде было недвусмысленное облегчение. - Не то, чтобы я не рад вас видеть, ребята, но... мне нужны эти чертовы деньги.

Никому не нужно было этого говорить: похоже, что Прицел недавно выполз из мусорного контейнера, выбросил бутылку "T-bird"[92], помахал на прощание своим приятелям-алкашам и прыгнул в самолет до Торонто.

- Ты выглядишь... хорошо, - выдавил Трипвайр.

- А ты всегда был жалким лжецом, - сказал Прицел. - Зиппо, как я выгляжу?

- Как дважды отбитое дерьмо, мой друг.

- Тот же старый Зиппо, - Прицел рассмеялся. Было так приятно смеяться. - А ты, сержант, видел когда-нибудь такой экземпляр?

- Ты выглядишь лучше, чем в прошлый раз, когда я тебя видел, - сказал Одди. - Но едва-едва, сынок.

Они смотрели на его лицо с любопытством, обычно свойственным кубику Рубика. Прицел сказал:

- Пора бы уже покончить с этим, - и поднял челку.

Никто не отвернулся, не поморщился и не уставился с ухмылкой. Одди нахмурился и сказал:

- Неплохая работа.

Зиппо согласился, заметив, что цвет немного не тот. Затем Прицел отщелкнул зажимы, которые крепили протез к его черепу, отделив часть его лица. Трипвайр прищурился и посмотрел на темные волосы, испещряющие дерн. Прицел рассказал ему о пересаженной коже задницы. Трипвайр попросил показать ему задницу. Прицел выстрелил в него из воздушного пистолета. Зиппо понюхал протез, объявил его "отстойным" и сказал Прицелу, что ему следует мыть его хотя бы раз в чертов день. Одди спросил его, как травма повлияла на него, и все согласились, что отстойно иметь все на вкус как подгоревший тост.

- Даже "киска"? - спросил Зиппо.

- Даже "киска".

- Эта гребаная война... - сказал Зиппо.

Прошел еще один круг, затем еще один. Одди посмотрел на своих бывших членов отряда. Возможно, это было крепкое канадское пиво или просто полумрак бара, но на кратчайший миг Одди увидел их такими, какими они были в 1967 году: Прицел откинулся на спинку сиденья, закинув руку на спинку над головой Трипвайра; он откинул назад челку, не заботясь о том, кто увидит его лицо, удобно расположившись, смеясь над чем-то, что сказал Зиппо. Трипвайр сидел справа от Прицела, и складки на его лице, складки, которые мешали Одди узнать его, казалось, тают, как лед во время весенней оттепели. Сидя рядом с ним, прижав скрещенные пальцы к губам, Зиппо ждал, пока двое других перестанут нести чушь, чтобы он мог рассказать им, как все было на самом деле.

Казалось, двадцатилетний промежуток был ничем, как будто прошла всего неделя, день с тех пор, как они в последний раз виделись, пили, смеялись. Одди наблюдал за этим почти бессознательным сшиванием, за этим легким возвращением к старым ролям со смешанным очарованием и беспокойством. Это было похоже на наблюдение за тем, как невидимые руки складывают вместе части пазла. Это был не слишком утешительный образ. Он чувствовал себя человеком, привязанным к носовому конусу ракеты с тепловым наведением.

- А потом их стало четверо, - сказал Одди во время затишья в разговоре.

- Да, - сказал Прицел. - Просто не хватает...

- Добрый день, ребята.

Ответ появился так, как он делал всегда: словно из воздуха. В один момент его не было, а в следующий он стоял у кабинки, губы скривились по краям, как обугленная бумага. У него были длинные волосы, огненно-рыжие перешли в клубнично-светлый цвет и отступали в вдовий пик. Казалось, он вообще не повзрослел физически: его плечи все еще были зазубренными пиками, его тонкие руки и ноги свободно парили в расклешенных джинсах и рубашке из шамбре. Одди заметил кепку "Blue Jays" в его руке и понял, что Ответ все это время был в баре, сидя один на дальней стороне. Одди понял тогда, что он наблюдал за всем - его встречей с Трипвайром, Зиппо, ударившим мистера Сосуна, появлением Прицела - ожидая и оценивая, пока он не решил объявить о своем присутствии. Одди не был зол на Ответа, на самом деле. Он мог бы также сердиться на волка за то, что тот зарезал овец, на богомола-хищницу за то, что она съела свою пару, или на любое другое существо инстинкта за то, что оно сделало то, что было естественно.

- Ну-ну, - сказал Зиппо, когда Ответ сел с нервирующей извилистой манерой, которая была свойственна всем его движениям. - Если это не призрак, то это он, собственной персоной.

Ответ пожал всем руки. Его хватка была слабой и холодной, кожа сухой. Он посмотрел на новое лицо Прицела и наклонил голову набок - жест, который был им всем знаком.

- Итак, - сказал он. - Кто бы мог подумать, что Прицел окажется самым красивым из всех?

Время от времени Ответ мог выдать едкую шутку. Остальные четверо рассмеялись.

- А как насчет тебя, - сказал Прицел. - Похож на обдолбанного Опи[93].

Зиппо насвистывал начальные такты "Шоу Энди Гриффита"[94].

- Это ведь ты отправил письмо, да? - спросил Одди. - Поскольку это как раз то, что ты находишь забавным.

Ответ покачал головой.

- Просто выглядело как способ легко заработать.

- Слишком легко, - сказал Трипвайр.

- Ты говоришь как персонаж из плохого фильма ужасов, - сказал Зиппо. - Это может тебя удивить, но в этом мире много богатых, безобидных и совершенно чокнутых людей. Мы только что наткнулись на золотую жилу.

Никто