Даринда Джонс - Первая могила справа

— Что вы на меня так смотрите? Если мы дадим ей разрешение, все будет законно.

Верно.

— Мне нравится, хоть я и не уверена, что полиция с вами согласится.

Сассмэн лукаво прищурился:

— Мне почему-то показалось, что вы не обрадуетесь этой мысли.

— Можно задать вам пару вопросов о том, что произошло утром? — закинула я удочку, решив, что настал подходящий момент расспросить их о Рейесе.

— Конечно, — согласился Барбер. Элизабет опустила глаза и, похоже, вознамерилась уйти от разговора. Конечно, не в открытую, но я неплохо разбираюсь в людях и замечаю, когда меняется атмосфера. Я гадала, что же случилось и почему она не хочет затрагивать эту тему.

Вернувшись мыслями к Рейесу, я решила начать с самого трудного.

— Я решила начать с самого трудного, — заявила я. Такое лучше говорить вслух. — Надеюсь, раз уж вы все его видели, мое поведение не показалось вам глупостью, какой, должно быть, выглядело для Куки и Своупса. Вы же его видели, верно? Вы же не подумали, что я обнимаю воздух?

Адвокаты смущенно переглянулись, так что я поспешила уточнить:

— Так вы видели его или нет?

— Конечно видели, — ответила Элизабет. — Но вы никого не обнимали. Если хотите знать, вы вообще не шевелились. По крайней мере, какое-то время.

Я подалась вперед:

— Что вы имеете в виду?

— Вы просто стояли, — пояснил Сассмэн, поправив указательным пальцем очки, — прислонившись к стене и прижав к ней ладони. Ваша голова была запрокинута, вы часто и тяжело дышали, словно только что пробежали ежегодный городской марафон, но при этом не двигались с места.

Его слова меня озадачили. Я опустила руки вдоль тела и запрокинула голову?

— Но он же был там. Вы его видели. Мы с ним…

— …слились, как авокадо с зеленью в гуакамоле?

— Ну, что-то в этом роде.

— Я не против. — Сассмэн махнул рукой. — Ничуть. Парень что надо.

Я постаралась не покраснеть и от этого зарделась, как маков цвет. Почувствовала, как краска бросилась мне в лицо, и лишь надеялась, что она не очень выделяется на фоне уже имевшихся синяков и кровоподтеков.

— Но вы не шевелились, — повторила Элизабет. — По крайней мере, тело ваше не двигалось.

— Извините, я все-таки не понимаю.

— Ваша душа, дух, назовите как угодно. Она двигалась. Она похожа на наши, но только поярче.

— Ага, — подхватил Барбер. — Душа отделилась от тела, чтобы… быть с ним. Впечатляющее зрелище.

Я ошеломленно молчала. Не удивительно, что мне казалось, будто я сплю. Может, я вышла в астрал? Пожалуй, нет. Я не верю в астральные тела. Но — кто знает? — вдруг астральные тела верят в меня.

— Вот тебе и раз. И как же я ухитрилась покинуть тело? — озадаченно спросила я, хотя в случившемся не было ничего противозаконного.

— Это мы у вас должны спросить, — пожал плечами Барбер. — Вы же ангел смерти.

— Не знаю. — Я взглянула на свои ладони, словно на них были написаны ответы. — Не думала, что так бывает.

— Не расстраивайтесь. Я тоже не думал, что все, что произошло со мной, вообще возможно.

— Не представляю, как теперь быть, — проговорила я. А ведь мне следовало бы знать. Что проку быть ангелом смерти, если от тебя скрыта подоплека самого интересного? Я, черт возьми, вход. Мне нужно знать.

— Он выглядел невероятно сексуально.

Я подпрыгнула на стуле и посмотрела на Элизабет.

— Правда? Значит, вы его хорошенько рассмотрели? Признаться честно, я и сама толком не знаю, как он выглядит.

— Помимо того, что он очень сексуален? — поддела меня Элизабет.

— Это мне как раз известно.

Она хихикнула. Мы замолчали. Папа принес мне сэндвич, предложил десять тысяч долларов за убийство дяди Боба и ушел, заткнув за пояс мой нож для масла — очевидно, решил прикончить шутника собственноручно. Я подумала было предупредить дядю Боба, но тогда получилось бы не смешно.

— Элизабет, я хочу вас кое о чем спросить, — наконец сказала я, отодвинув сэндвич.

— Конечно, спрашивайте. О чем именно?

— Мне показалось… что после утренних событий вы как будто ушли в себя.

— Простите, — извинилась она, не объясняя, за что. Другими словами, попыталась уйти от разговора.

— Не стоит извинений, — парировала я. — Просто я беспокоилась. У вас что-то случилось?

Элизабет глубоко вздохнула — еще одно физиологическое излишество — и произнесла:

— Дело в том, что этот парень, который материализовался из тумана, этот призрак… невероятно красив.

— Еще бы! — кивнула я.

— Он изумительный.

— И снова вы правы.

— Сексуальный.

Я подалась вперед:

— Продолжайте.

— Но…

— Ну-ну?

— Мне он показался странным.

— Странным?

— Да. — Она тоже подалась вперед. — Шарлотта, на нем была… тюремная форма.

Глава 7

У гения есть границы.

Глупость же безгранична.

Тюремная форма? Неужели он сел в тюрьму? И умер там?

При мысли об этом у меня сжалось сердце. Жилось ему нелегко, это мне стало предельно ясно с тех пор, как я впервые его увидела. И кончил он дни в тюрьме. Я не могла даже представить себе ужасные испытания, через которые ему пришлось пройти.

Больше всего на свете мне хотелось помчаться в тюрьму, но я не имела ни малейшего понятия, в какую именно. Он мог быть и в Синг-Синге. Нужно успокоиться и заняться делом. Дядя Боб изучал судебное распоряжение и протоколы заседаний, адвокаты отправились навестить семьи, а я поехала в городскую тюрьму побеседовать с Марком Уиром, который, по утверждению Карлоса Риверы, был невиновен.

Служащая за стойкой регистрации изучила мое заламинированное полицейское удостоверение.

— Шарлотта Дэвидсон? — спросила она, нахмурившись, словно я в чем-то провинилась.

— Так точно. — Я глупо хихикнула.

Она не улыбнулась. Даже тени улыбки не появилось на ее лице. Пора мне прочесть книгу о том, как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей.[11] Мои же помыслы в тот момент были немного примитивнее.

Надзирательница отправила меня в комнату ожидания и вызвала мистера Уира. Я обдумывала свои примитивные желания, особенно те, что касались Рейеса, как вдруг услышала, что кто-то уселся рядом.

— Здравствуй, ангел мой, что привело тебя в наши застенки?

Я оглянулась, расплылась в улыбке и достала наполовину заряженный сотовый телефон. Раскрыв его, убедилась, что звук отключен.

— Черт возьми, Билли, — проговорила я в трубку, — ты отлично выглядишь. Худеешь?

Билли был индейцем, который лет семь назад покончил с собой в тюрьме. Я пыталась уговорить его перейти, но он настоял на том, чтобы остаться и убеждать других не повторять его кретинскую ошибку. Его слова. Я часто гадала, каким же образом ему это удается.