Мрази - Джек Кетчам

- Хватай ее за ноги. За лодыжки. И держи вверх ногами.

- Господи, твою мать, - повторил Оуэн.

- Мы должны очистить ей горло, Оуэн. Держи ее!

А потом она стояла на коленях, соскребая эту гадость пальцами. Ее было много, и она стекала по лбу сестры на ее волосы, и воняла, как прогорклый сыр, но Шерри не сдавалась и прижала голову к груди Талии, чтобы послушать сердцебиение, и сначала услышала его, а потом нет.

- Она не дышит. Ты должен сделать ей искусственное дыхание.

- Я?

- Да, ты.

- Это ты накачалa ее этим дерьмом!

- A это ты хотел ее трахнуть. Просто сделай это, черт побери! Опусти ее на пол. Сейчас же, быстро!

Она смотрела, как он оседлал ее.

- Я не знаю, как...

Он практически скулил. На него это не было похоже.

- Я знаю. Наклони ее голову назад. Правильно. Теперь зажми ей нос и дуй в рот, пока грудь не поднимется, примерно две секунды. Сделаешь два выдоха. Если она еще не будет дышать, положишь руки ей на грудь, прямо между сосками, и нажмешь пятнадцать раз. Вдавливай руки примерно на два дюйма, не больше, иначе что-то сломаешь. Если она все еще не будет дышать, повторишь все снова.

- Ты можешь хотя бы вытереть ей лицо?

- Она, блядь, умирает, черт бы тебя побрал! Вперед! Мне нужно выбросить "Галотан" и полотенце и вызвать скорую помощь. Потом я принесу мочалку, хорошо?

Она подождала, пока не убедилась, что он делает все как надо. Пока не увидела, как он накрыл ее рот своим и выдохнул, и как вздымается грудь сестры. Затем занялась делами. Позвонила в скорую. Было совсем нетрудно изобразить панику. Ее сердце все еще бешено колотилось. Повесив трубку, она вылила "Галотан" в канализацию, спустила воду, ополоснула и закрыла бутылку пробкой, упаковала бутылку и полотенце в пакет и вынесла вместе с мусором.

Она постаралась, чтобы дверь за ней не захлопнулась. Она не хотела пока будить родителей. Их разбудит сирена скорой помощи. Ей не хотелось все объяснять по нескольку раз.

На кухне она, наконец, успокоилась. Намочила кухонное полотенце и отнесла его и рулон бумажных полотенец Оуэну. Он нажимал на грудь Талии.

- Ну как?

- Ничего. Ни черта.

Она посмотрела на сестру сверху вниз.

- Одевайся. Вытри лицо. Ее надо одеть. Испачкаем этой грязью ее спортивный костюм и футболку, чтобы все выглядело так, будто она была в них, когда ее вырвало, а затем надо решить, что нам говорить.

- Шерри?

- Да?

- Мне жаль. Мне действительно жаль. Я имею в виду, это было не так, как с другими девушками, понимаешь? Ведь Талия твоя младшая сестра.

Она опустилась на колени рядом с ним и промокнула его лицо полотенцем.

- Я знаю, - сказала она. - Все в порядке, Оуэн. Я все еще люблю тебя. Я знаю.

ГЛАВА 2

Джанин была третьей из тех, с кем он познакомился до встречи с Шерри, и именно она нравилась ему больше всего, а ее имя Оуэн узнал обычным способом. Он показал ей нож и спросил. Затем порылся в ее сумочке в поисках бумажника и водительских прав, чтобы убедиться в правдивости ее слов. Ее звали Джанин Эдмундсон, она жила в доме 1152 по Лейкшор-роуд, у нее были грязно-светлые волосы и ярко-голубые глаза.

Тогда тоже было Рождество, полвторого ночи. Он возвращался домой с вечеринки. Не с одной из тех скучных сезонных вечеринок, которые устраивали в его бухгалтерской фирме, а с хорошей. Джимми Гилфорд, старый приятель по колледжу, знал толк в напитках и в женщинах. Но Оуэн почему-то никого не подцепил, несмотря на свою внешность героя сериала "Спасатели Малибу". Почему-то весь вечер он чувствовал себя не в своей тарелке. У него ничего не получилось. Он ни с кем не смог договориться. Поэтому, увидев, как девушка вышла из автобуса и направилась к стоянке супермаркета "Волмарт", он подождал, пока сменится сигнал светофора, выключил песню в исполнении Мэрайи Кэри "Да пошлет Бог вам радость джентльмены, пусть ничто не омрачает вам жизнь" на CD-плеере, подъехал к ней, остановил машину, вышел, улыбнулся, поздоровался, а затем показал ей нож.

- Закричишь, и я тебя порежу, - сказал он. - Порежу тебе лицо. Садись в машину, на заднее сиденье.

Он провел ножом по ее трусикам, расстегнул блузку, срезал лифчик и трахнул ее, потом в попку и снова в пизду, и все это время заставлял ее говорить с ним. Заставил пожелать ему счастливого Рождества, сказать "я - сука", "я - пизда", "я - маленькая грязная шлюха", "я люблю тебя", "это мой рождественский подарок тебе, любимый", "я ненавижу своего парня", "я - изменщица, ебаная, лживая пизда".

- Как тебя зовут? - спросил он. Она ему сказала, и тогда он заглянул в права. - Сколько тебе лет? Где ты учишься?

Он сказал ей, что сделает с ней, если она закричит или кому-нибудь об этом расскажет, потому что, если прочитает об этом в газетах, то точно знает, где она живет и где учится, если уж на то пошло. Он перережет ей ее ебаное горло. Затем спросил, верит ли она ему? Она поверила.

Он приставил лезвие ножа к ее горлу, пока опускался на нее, и она была приятной на вкус. Теперь и она изведала его вкус. Он вытащил ее из машины, заставил опуститься на колени на асфальт, припорошенный снегом, и отсосать. Зажал ей нос, схватил за затылок и втолкнул член глубоко в рот, а затем держал его там до тех пор, пока не почувствовал, что ее вот-вот вырвет. Она издавала такие звуки. Он отпустил ее, позволил на мгновение отдышаться и слизать слюну с подбородка, а затем сделал это снова.

Она, естественно, плакала. Все лицо было в потеках макияжа. Он сказал, чтобы она привела себя в порядок, черт возьми, что у нее все лицо в этом говне, и она это сделала. Он снова затащил ее в машину, потому что на стоянке они были слишком заметны, и трахал ее в попку, пока не кончил. Затем заставил ее снова отсосать. На этот раз она не хотела этого делать и попыталась вывернуться, но он прижал острие ножа к ее горлу сбоку, так что она,