Лорел Гамильтон - Сны инкуба

Шею я подставила под его губы, но он уже не владел своим телом в достаточной степени, чтобы начать пить.

— А, черт! — Я подняла глаза и увидела его брата. — Помоги мне!

— Как?

— Подержи его, чтобы он мог пить.

Нечестивец не стал спорить — просто зашёл сзади и поднял брату голову и плечи от земли. Судороги стали слабее, но это не помогло, совсем не помогло.

— Поцелуй его, — выдохнул Жан-Клод через моё тело.

— Что? — спросила я вслух.

— В чем дело? — спросил Нечестивец.

— Дай ему энергию, чтобы пить.

— Как?

Он оказался у меня в голове — не слова, даже не образы, — просто я вдруг поняла, потому что понимал он. У вампиров был поцелуй жизни задолго до того, как мы, люди, придумали искусственное дыхание. Когда-то я думала, что это должен быть sourdre de sang или тот, кто сотворил вампира, иначе энергию не передать, но на опыте убедилась, что это не так. Если бы Жан-Клод не был так уверен, что все получится, я бы возразила. Нечто подобное этому я сделала только однажды, и это было с Ашером, который был нашим возлюбленным и который до того от меня питался. Этот вампир был мне чужой, и не из нашей линии, но уверенность Жан-Клода наполнила меня как моя собственная.

Я посмотрела в лицо Истины — глаза его начинали стекленеть, тело стало неподвижным. Я вызвала силу — или это сделал Жан-Клод, или мы оба. Трудно сказать, где начиналась одна магия и кончалась другая. Я наклонилась к лицу вампира.

— Что ты делаешь? — спросил Нечестивец.

Объяснять не было времени. Я прижалась губами ко рту вампира — его губы остались пугающе неподвижны. Я целовала его и чувствовала его смерть. Искру, мигающую, как спичка на ветру. И я стала вдыхать силу ему в рот. Вдувать в него, как вдувают в умирающего воздух. Я дышала ему в рот и думала: «Очнись. Очнись, Истина, очнись навстречу нашей магии». Жан-Клод использовал меня, чтобы вбивать в него силу как меч. Это было остро и больно даже мне. Истина застонал, сев на полу, вскрикнул — вскрикнул на незнакомом мне языке.

— Ешь, — сказала я, и это было слово Жан-Клода. Но рука, убравшая волосы у меня с шеи, была моей.

Он схватил меня, впился руками мне в плечи. Я увидела, как двинулась вперёд его голова и скрылась из моего поля зрения. Он меня укусил. Вдруг, резко, вонзились в меня клыки. Я заорала — от боли. Не было ни ментальных фокусов, ни секса, чтобы смягчить боль, и болело адски.

Удивлённый мужской голос от ближайшей двери воскликнул:

— Блин, ещё один!

— Она вызвалась добровольно, — сказал Смит. — Она спасает ему жизнь.

— Это же труп вонючий, какая там у него жизнь?

— Маршал Блейк приняла решение, Рурк, так что вернись к остальным.

— Блин! — повторил он и исчез.

Я ничего не могла сказать, не могла помочь с объяснениями. Мои руки лежали на плечах Истины. Кажется, я вот-вот готова была начать отбиваться. Больно было, блин.

Жан-Клод у меня в голове сказал:

— Расслабься, ma petite, не сопротивляйся ему.

— Я не сопротивляюсь, — подумала я.

— Нет, сопротивляешься. Ты сопротивляешься его силе. Надо опустить щиты не только между мной и тобой, но и между им и тобой. И быстро, ma petite, быстро, или мы его потеряем.

Я убрала щиты — те, что отгораживали меня от всех прочих вампиров, те, что я ставила настолько машинально, что сама не замечала. Мои естественные щиты некроманта. Они упали, и вдруг… вдруг перестало болеть.

Как будто я с размаху влетела в ту стадию секса, когда боль становится наслаждением, когда впившиеся в тебя зубы — самое прекрасное, что ты ощущала в этой жизни.

Я дала ему пить из своей шеи, но я напрягалась прочь от него — а теперь расслабилась прямо в него. Как будто таешь в поцелуе, который застал тебя врасплох, и ты вдруг отдалась ему. Перестала думать и поплыла по течению.

Я отдала себя ощущению этого рта на моей шее, силы его рук у меня на спине, его тела, прижимающегося к моему. Его руки поползли ниже, ниже, охватили мои ягодицы. Он прижал меня к себе, выгибая шею и плечи, чтобы не оторвать рта, и ещё теснее прижал друг к другу нижние части наших тел. Настолько тесно, что я ощутила твёрдость и толщину у него спереди.

У меня щиты были убраны — все до единого. Просто чудо, что ardeur не попытался проснуться раньше, но он проснулся теперь, от давления тела вампира, от его сосущего рта. Он заполнил моё тело, хлынул через кожу и потёк в Истину.

Тот отдёрнулся от моей шеи, воскликнув:

— Спаси нас Мать Тьмы, это же Бёлль Морт!

Я встретила взгляд его вытаращенных глаз. Они были синее, чем раньше, а может, мне показалось.

— Не Бёлль Морт, только я, только Жан-Клод, только мы с ним. — Последние слова я шепнула ему в губы. Ardeur хотел, чтобы я целовала его, слилась с ним ртом и пила, энергию в обмен на энергию. И я произнесла, почти касаясь его ртом: — Жан-Клод, помоги мне загнать джина в бутылку. Помоги это прекратить.

— Если я помогу тебе закрыться, ardeur может охватить весь клуб, где я сейчас нахожусь.

— Тогда пей, как пил вчера ночью. Питайся от желающих, но пронеси мимо меня эту чашу сегодня. Мне надо ловить убийцу, а не трахаться со всеми, кого мы берём к себе.

— Помоги нам, — сказал Истина. — Помоги нам, мастер.

Я ощутила, как удивление Жан-Клода побежало у меня по коже, будто любопытство стало прикосновением.

— Он хочет это прекратить?

Вопрос этот вышел у меня изо рта, моим голосом.

— Да, — выдохнул Истина мне в губы, и я ощутила в его дыхании запах моей крови. — Да, помоги нам это прекратить.

— Почему? — спросил Жан-Клод.

Этот вопрос я не пропустила, потому что мне было достаточно.

— Своё любопытство удовлетворишь как-нибудь в другой раз, Жан-Клод. Меня в соседнем помещении ждёт полиция, и мне надо с этим закончить.

— Хорошо, ma petite.

Он не то чтобы потянулся ко мне, он уже был во мне настолько глубоко, насколько это возможно. Но «потянулся» — единственное слово, которое приходит мне на ум. Он не закрыл меня или Истину. Он ничего и никого не стал закрывать щитами. Просто он взял ardeur, который в нас поднялся, и сделал две вещи. Он этот ardeur проглотил и закрыл связь между собой и мной, глухо и окончательно, будто дверь захлопнул.

Вдруг я осталась одна, прижатая к телу Истины, между нашими лицами была всего пара дюймов, но это были мы и только мы. Одновременно мы испустили прерывистый вздох, будто оба задержали дыхание.

Он убрал руки, и я смогла встать с его колен. Не было дразнящего ощущения, не было чувства потери от Истины, когда его коснулся ardeur и когда ушёл прочь. Вампир испытал такое же облегчение, как и я. Будь у меня время спросить, почему он испытывает облегчение, выбрав такие слова, чтобы это не выглядело как вопрос уязвлённой гордости, я бы спросила. Но надо было работать, так что я встала и покачнулась, и только рука Истины у меня на локте не дала мне влепиться в стену.