Роберт Стайн - Лицо

Кому мне теперь верить?

Я поняла, что не могу верить даже собственному сознанию.

Все смешалось — чернота, галлюцинации, реальные и нереальные лица.

А может быть, их поцелуй мне тоже померещился?

С чего бы им целоваться прямо в школьном коридоре?

Но я все равно больше никому не верю.

Я не помнила, как оказалась одна, в своей спальне. И вдруг вспыхнул свет.

Его излучала лампа, стоявшая на моем столе. А я снова сидела и рисовала все то же лицо. И вглядывалась в этот свет, от которого делалось теплее и уютнее.

Хотелось никогда больше не погружаться во тьму.

Хотелось оставаться на свету. Купаться в нем. Плыть в нем. Жить в нем.

И рисовать лицо. Рисовать его снова и снова.

И тут оно начало двигаться.

То есть не на рисунке, а в моей памяти. Я увидела еще одну сцену.

Ко мне снова возвращалась память.

Я вглядывалась в яркий свет, изо всех сил моля, чтобы мои воспоминания ожили.

— Интересно, вернуться ли они все на этот раз? Смогу ли я вспомнить все до конца? — спрашивала я себя, погружаясь в теплый белый свет и в леденящий ужас. 

Глава 17

— Не толкайся, — прошептала я.

Он улыбнулся. Его лицо было настолько близко, что я чувствовала, как у него изо рта пахнет шоколадом.

— Тебе это нравится, — сказал он.

— Нет. — Я попыталась отпихнуть его. Он обнял меня за плечи и притянул к себе. — Не надо. Серьезно.

Но он лишь рассмеялся.

Притянул меня ближе. Опустил голову, собираясь поцеловать.

Я почувствовала его губы, измазанные шоколадом.

Попыталась вырваться, но он держал меня слишком крепко.

Я даже не могла вздохнуть!

Из соседней комнаты доносились голоса ребят, в камине трещали дрова. Джастина громко смеялась.

Но почему я не с ними? Почему не с подругами? Почему целуюсь в темноте с этим парнем?

И где Аарон?

Почему я целуюсь не с ним?

Я узнала его голос, доносившийся из соседней комнаты. Потом голос Ивана, возражавшего ему. Кажется, он сказал:

— Подбросьте дров в огонь. Подбросьте же, пока он совсем не погас.

— Сам и подбрось, — откликнулся Аарон. — Ишь, раскомандовался.

Я хотела встать и пойти к ним. К камину. К Аарону.

Но тот парень держал меня все так же крепко.

И вновь целовал меня, плотно прижимаясь ко мне лицом.

Мне даже стало больно.

— Нет, Шон, пожалуйста…

Так его звали Шон?

Шон?

Теперь я знала его имя.

Напряженно вглядываясь в свет настольной лампы, я пыталась увидеть еще больше. Я узнала имя парня, но этого было мало.

Что же произошло дальше?

Я знаю твое имя, Шон. Но кто ты? Почему мы с тобой сидим в темноте и целуемся.

Что случится потом?

Я вглядывалась и вглядывалась в белый свет, пытаясь увидеть все остальное.

И увидела, как с силой оттолкнула Шона. Он сердито вскрикнул.

И тоже толкнул меня.

Мы вскочили на ноги. Я все еще ощущала вкус шоколада.

Но теперь мы не целовались, а изо всех сил толкали друг друга.

Слов я не слышала.

Но чувствовала злость. Злость, перераставшую в ярость.

Я сильно пихнула его в грудь и даже дала пощечину.

Ой!

Этот звук оказался таким гулким!

Но из-за чего мы поссорились?

Из-за чего?

Я дрожащей рукой выключила свет.

Мне больше не хотелось ничего видеть. Я была слишком подавлена.

Все мое тело дрожало. Лоб покрылся испариной.

Воспоминания оказались ясными до боли. Я не просто вспомнила ту ночь, а пережила ее заново.

Я хотела подняться на ноги, но мое внимание привлек красный мерцающий огонек. Это автоответчик сообщал об оставленном послании.

Как я его до сих пор не заметила?

Я нажала кнопку и услышала, как перематывается пленка.

Через несколько секунд раздался щелчок, потом — какой-то посторонний шум, как в помещении, заполненном народом.

А затем резкий, срывающийся девичий голос произнес:

— Ты рисуешь его потому, что убила.

— Что?! — воскликнула я изумленно и наклонилась к телефону, чтобы лучше слышать.

Но снова щелкнуло, и наступила тишина.

Пленка остановилась.

Я перемотала ее и запустила во второй раз, схватившись за край стола.

— Ты рисуешь его потому, что убила.

— Нееет! — простонала я. — Лаура, это ты? Лаура!

Да, голос был похож на ее, только слегка измененный.

— Это ты, Лаура? Что ты хочешь сказать?

Я опять перемотала пленку и запустила послание. Потом еще и еще.

— Ты рисуешь его потому, что убила.

— Нет, нет, — твердила про себя. — Это не может быть правдой.

Лаура, неужели это ты? Ты оставила мне столь ужасное послание? Но зачем ты так со мной поступаешь? 

Глава 18

— Пожалуйста, заходите. — Доктор Корбен распахнула дверь своего кабинета, и я вошла внутрь.

Она была миниатюрной седой женщиной, напоминавшей куклу. Не знаю точно, сколько ей лет, где-то от сорока до шестидесяти.

Кабинет оказался маленьким и темным. Все пространство занимали стопки книг, журналов, газет и толстых папок.

Доктор была одна, без сестры или санитарки. Обстановка навевала очень серьезные мысли. Коробка с печеньем с изображением кота Гарфилда, стоявшая на столе, казалась здесь совсем не к месту.

Я почувствовала вдруг страшное напряжение. Кровь так и застучала в висках.

Мне захотелось развернуться и уйти.

Но отступать уже некуда. После того звонка я перепугалась до смерти. И мне оставалось лишь окончательно выяснить правду.

— Садись, Марта. — Доктор приветливо улыбнулась мне и указала на деревянное кресло. — Тут прохладно, правда?

— Правда. — Я поежилась. — А на улице еще и ветер.

— Я воевала с домовладельцем за отопление, — сказала доктор, опускаясь за стол и отодвигая стопку папок. — Может быть, тебе дать свитер?

— Да нет, и так нормально. — Я оглядела свою черную тенниску. Мне стало как-то неуютно.

— Ну, так на что жалуемся? — спросила доктор, снова улыбнувшись.

— Меня… ну… — Я сделала глубокий вдох и начала: — Меня интересует гипноз. Я знаю, что вы специалист. Вы умеете гипнотизировать, правда?

Она выдвинула центральный ящик стола и достала желтую папку, но ничего не записала, а сказала, поправив волосы:

— Гипноз — это лишь средство.

— Но он может помочь вернуть утраченную память? — спросила я, сжав подлокотники кресла.

Она кивнула и подняла на меня свои маленькие синие глазки.

— Значит, ты потеряла память, Марта?

— Ну… да, — вздохнула я. — Со мной что-то произошло в ноябре. Что-то ужасное. Какой-то несчастный случай. Я недавно начала вспоминать его, но лишь по частям.