Мария Барышева - Увидеть лицо

— Мегрэ хренов! — буркнул Жора. — Между прочим, довольно часто убийцей оказывается именно тот, кого больше всего подозреваешь, а больше все-го я подозреваю тебя… хоть ты и был заперт.

— А мне кажется, что это какой-то ритуал, — прошептала Кристина, нервно теребя свои черно-красные пряди. — Нас здесь приносят в жертву. Может, этот дом проклят!

— Господи, вокруг меня одни ненормальные! — Петр трагично обхватил голову руками. — Галька, наверное, с ума сходит, по моргам звонит…

— У всех есть родственники, не ты один такой!.. — Марина закатила свои аметистовые глаза, потом снова повернулась к открытой горке, в глубине которой стояла совершенно изумительная хрустальная вазочка, на дне которой что-то темнело. Выпуклые узоры лишали предмет четкости, и понять, что это такое, было совершенно невозможно

А кто ждет тебя? Кто сходит с ума от того, что ты пропала?

Марина нахмурилась, внезапно осознав, что ответа на этот вопрос у нее нет. Родители давно умерли, друзья… нет, ну у нее есть, конечно, подруги, но… вся дружба заключалась в совместных вечеринках, обсуждении платьев, причесок и симпатичных мужиков. Разумеется, она помогала им — она помогала многим, но в ее отношении к ним не было глубины, так почему бы не допустить, что и в их тоже? Что если узнав о ее пропаже или, тьфу-тьфу, смерти, они всего лишь скажут: «Как жалко» — и забудут об этом через пару дней? Сотрудники «Гебы»? Подчиненные никогда не любят начальников и владельцев, и в их сияющих улыбках, комплиментах и дружеском щебетании не может быть искренности. А мужчины… отношения с ними, как правило, носили чисто физиологический характер, и о том, чтобы привязаться к кому-то, речи никогда не шло. Они были удобны друг другу — и все. Ее это устраивало, мужчин тоже. Но, тогда, получается, что единственными существами, кто мог ее ждать, были две ее персидские кошки? Да и те сейчас у Анжелы, которая их кормит…

Разве я одна?

Тебя ведь тянет к слабым, да, Мариш? Ты ведь только рядом со слабыми чувствуешь себя чем-то значительным?

Марина тряхнула головой. Это было неправдой! Всего лишь слова, брошенные в обиду — как пощечина, как шлепок грязи. Ничтожное от ничтожества! Нам на это нечего смотреть!

Сжав пухлые губы, она потянула к себе вазу, чуть наклонив ее, потом отвернулась к остальным.

— Минутку! Одного человека мы так и не выслушали, — она с ехидным торжеством взглянула на Алину. — Что нашла ты?

Алина сжалась в кресле, чувствуя, как на ней, словно лучи прожекторов, мгновенно пересеклись вопросительные взгляды. Ее рука блуждала в недрах кармана, сминая вялые дряблые цветы. Язык неожиданно присох к гортани. В комнате повисло тяжелое молчание, и враждебность в обращенных на Алину взглядах возрастало с каждой секундой тишины.

— Я? — она облизнула губы. Прикосновение языка к ним было неприятным, словно вместо губ вдруг оказалась бугристая и шершавая древесная кора.

Тебе ведь пять было, Аля? Пять? Ты ведь была достаточно взрослой для того, чтобы крикнуть? Разве нет?

Ее рука, сжавшая в кулаке пронзенные спичками цветы, очень медленно поползла из кармана, пока в голове лихорадочно формировалась легенда, которую можно было бы выдать за правду. Но легенда отчего-то получалась жалкой и корявой — вся ее фантазия, раньше помогавшая создавать удивительные образы и увлекательные ситуации, которые должны были воплотиться воплотились на страницах ее книги, вдруг улетучилась, словно ее никогда и не было.

Спасла ее неожиданно для самой себя Марина. И будь она постарше и послабей здоровьем, это спасение стоило бы ей сердечного приступа.

Буравя полным выжидания и злого ехидства взглядом поникшую фигурку Сухановой, Марина вдруг почувствовала, как что-то легко коснулось ее пальцев, все еще тянущих вазочку из горки. Ощущение было мягким, щекочущим, словно до пальцев дотронулись кисточкой из беличьего волоса, а потом провели ею выше, к запястью.

Она резко повернула голову, одновременно выдергивая руку из горки и выпуская из пальцев край вазочки, и оцепенела от ужаса.

По ее руке неторопливо и даже как-то задумчиво шествовал лохматый, темно-коричневого цвета паук, величиной с чайную чашку, одну за другой величественно поднимая и опуская длинные волосатые лапки и поблескивая яркими янтарными глазами. Казалось, он весь состоит из одних только топырящихся лап — кошмарное многоногое лохматое чудовище, ожившее порождение ее кошмарных снов.

Вазочка со звоном опрокинулась, и оцепенение слетело с Рощиной, сменившись бурной реакцией. Она испустила мощный низкий рев, которому мог бы позавидовать любой уважающий себя медведь, и судорожно застрясла рукой. Паук сорвался с нее и, возмущенно размахивая лапками, шлепнулся на ковер. Теперь его увидела и Кристина и, пронзительно завизжав, вспрыгнула в кресло с ногами. Остальные повскакивали со своих мест.

— Уберите его! — визжала Кристина. — Уберите!

Жора, наклонившись, пытался содрать с ноги ботинок, но тот застрял и не поддавался. Марина, продолжая реветь и мало чего соображая, одним прыжком взвилась на один из многочисленных столиков, сметя с него блюдо с остатками фруктов, и, словно кошка, полезла на шкаф с пластинками.

Паук тем временем быстро разобрался в ситуации и проворно засеменил в сторону оказавшегося поблизости Петра, и тот, испуганно выругавшись, совершил гигантский прыжок и оказался возле забаррикадированной двери в залу. Олег швырнул в паука прихваченным от камина поленом, но паук вдруг резко сменил направление, а полено угодило в ногу Виталию, который взвыл от боли.

— Убейте его! — запищала Алина, как и большинство женщин, тоже нервничавшая при виде всего, что имеет больше четырех ног, и паук, словно услышав, развернулся и, суматошно перебирая ногами, стремительно покатился к ней, проигнорировав прижавшегося к стене Алексея. Это было его роковой ошибкой, потому что бизнесмен, тут же отмерев, схватил с журнального столика большую тяжелую хрустальную пепельницу и прицельно метнул пауку вслед, веером рассыпая пепел и окурки. Пепельница со смачным звуком впечатала паука в ковер, и из-под нее на серебристый ворс выплеснулась бурая слизь.

— Есть! — воскликнул Алексей, торжествующе вскинув руки над головой. — Попал! В блин!

Кристина облегченно выдохнула и оползла в кресле, точно из нее вдруг вынули все кости. Марина, сидевшая на шкафу, точно на дереве, крепко вцепившись в него пальцами, вытянула шею, напряженно глядя на место происшествия. Все, что случилось до этого, резко отступило на задний план, на какое-то время утратив свою значительность.