Джим Батчер - Перемены

И, в конце концов, это вошло в книги сверхъестественного сообщества как Ночь плохих снов. Перед следующим рассветом «Паранет» гудел от активности, когда мужчины и женщины половины земного шара делились своими яркими и тревожными снами, которые у них случились. Беременные женщины и недавно родившие матери, приняли самый тяжелый удар. Несколько человек были госпитализированы, и им пришлось колоть успокоительное. Но каждый, в ком была хоть капелька таланта, и кто спал в то время, подверглись испытанию снами. Общая для всех тема была одной и той же: мёртвые дети. Мир в огне. Ужас и смерть, распространяющиеся по всему миру неодолимой волной, уничтожающие любой порядок и разрушающие цивилизации.

Я не помню, что случилось, когда ритуал закончился. У меня появилось в памяти белое пятно длиной в две минуты. И у меня нет никакого желания выяснять, что произошло.

Я очнулся, стоя снаружи храма с Мэгги на руках, завернутой в перьевой плащ её матери, оставшейся на алтаре. Она всё ещё дрожала и тихо плакала, но сейчас больше по инерции от усталости, чем от страха. Разломанные кандалы валялись на земле позади меня. Я не помню, как снял их, не навредив ей при этом. Она прижалась ко мне, использую складку плаща как подушку, и я опустился на верхнюю ступеньку, держа её, и глядя на то, за что я расплатился такой страшной ценой.

Красная Коллегия была мертва. Исчезла. Все до единого. От большинства из них осталось не больше, чем черная копоть. Это, я думаю, касалось мертвых вампиров. Полуобращенные утратили только вампирскую часть своей сущности. Проклятье исцелило их. Конечно, вампир внутри них позволял им оставаться молодыми и красивыми. Я видел сотни людей на земле, которые теряли год за каждый мой вздох. Я наблюдал за тем, как большинство из них усыхают и превращаются в пыль. Казалось, полуобращенные разделились на два вида: тех, кто научился руководить своей жаждой крови и таким образом прошел через века, и тех, кто стал полувампиром совсем недавно. Очень немногие из последних влились в Коллегию Красного Короля. Оказалось, что большинство молодых полувампиров работали на Братство, и множество из них было уже убито Красными во время зачисток, — но позже я слышал, что более двухсот из них исцелились от проклятья.

Но для меня не имеет значения, скольких я освободил в момент выбора. Независимо от того, какой величины не было бы это число, для меня всегда эта цифра оставалась плюс один.

Несомненно, в Красной Коллегии было и несколько новичков полуобращенных, и, когда ритуал закончился, они стали просто людьми. Они, вместе с другими служителями вампиров, пытались бежать, но им это не удалось, как только Серый Совет открыл грузовик для перевозки скота и освободил заключенных. Страдания, которые Красные причинили своим жертвам, вылились в гнев, и смертельные случаи, которые Красные и их слуги перенесли в результате, не были симпатичными. Я видел, как пышная женщина в годах до смерти забила камнем Аламайю.

Я не вмешивался. С меня уже было достаточно для одного дня.

Я сидел на ступеньке и качал дочь, пока она не уснула у меня на руках. Моя крёстная, подойдя, села возле меня; её платье было опалено и пропитано кровью, но довольная улыбка блуждала на её лице. Люди говорили со мной. Я игнорировал их. Они не наседали. Я думаю, Леа приказала им не мешать мне.

Эбинизер, всё ещё держа Черный Посох в левой руке, подошел ко мне спустя какое-то время. Он глянул на Леанансидхе и попросил:

— Семейные дела. Извини нас, пожалуйста.

Она улыбнулась ему, склонив голову, поднялась и отошла в сторону.

Эбинизер сел возле меня на восточных ступеньках храма Кукулькана, глядя на джунгли вокруг нас.

— Поднимается рассвет, — сказал он.

Я поднял голову. Он был прав.

— Местные останутся в своих домах, пока не взойдёт солнце. Красная Коллегия собиралась здесь иногда. Официально поприветствовать новую знать или что-то типа такого. Для людей это — принцип выживания.

— Да, — согласился я. Это походило на правду, особенно в тех странах, которые не были на вершине всемирного уважения. Что-то странное происходит в Мексике; двадцать миллионов человек могут сказать, что они видели это, а всем было без разницы.

— Поднимется солнце, и они выйдут. Они вызовут полицейских. Люди будут задавать вопросы.

Я выслушал его утверждения и не возразил ни против одного из них. Спустя мгновенье, я понял, что они выстраивались в цепочку мыслей.

— Время уходить.

— Да, пора, — кивнул Эбинизер.

— Вы никогда не говорили мне, сэр.

Он довольно долго молчал, прежде чем сказать:

— Я совершал множество поступков в своей жизни, Хосс. Плохих поступков. У меня есть враги. Я не хотел, чтобы они были и у тебя тоже. — Он вздохнул. — По крайней мере… пока ты не будешь готов. — Он огляделся, смотря на остатки Красной Коллегии. — Считаю, сейчас ты более или менее подготовлен.

Я думал над этим, пока небеса не начали светлеть. Затем я спросил:

— Откуда Арианна узнала?

Эбинизер покачал головой.

— Ужин. Мэгги, моя Мэгги, предложила мне поужинать. Она только начала встречаться с этим ублюдком Рейтом. Арианна была там. Мэгги меня не предупредила. У них был кое-какой план, и они нуждались в моей поддержке. До этого вампиры думали, что я просто наставник Мэгги, — он вздохнул. — Я не хотел иметь ничего общего с этим. Сказал, что она тоже не должна с ними общаться. И мы повздорили.

Я хмыкнул.

— Повздорили как семья.

— Да, — грустно улыбнулся он. — Рейт не понял этого. У него никогда не было нормальной семьи, зато Арианна увидела. Приберегла это для будущего использования.

— Всё теперь раскрылось? — спросил я.

— Всё никогда не раскроется, сынок, — ответил он. — Есть вещи, которые мы прячем друг от друга. Вещи, которые мы прячем от самих себя. Вещи, которые прячут от нас. И вещи, которые никто не должен знать. Ты всегда узнаешь эти проклятые вещи в наиболее худшее время. Или примерно так, исходя из моего опыта.

Я кивнул.

— Сержант Мёрфи рассказала мне, что произошло.

Я почувствовал удушье.

— Она видела это?

Он кивнул.

— Прими это. Это был дьявольски трудный поступок.

— Это не было трудно, — прошептал я. — Только холодно.

— Ох, Хосс. — В его словах слышались такие сострадание и боль, которые трудно было ожидать от этого сильного человека.

Фигуры в сером собирались в кучку внизу лестницы. Эбинизер следил за ними с угрюмым видом.

— Кажется, мне пора идти.

Я заставил свой мозг работать и глянул вниз.

— Вы привели их сюда. Для меня.

— Не только, — сказал он, кивая на спящего ребёнка. — Для неё.