Стивен Кинг - Способный ученик

     - Ну, это уже вы чересчур, - заметил Дик Боуден, закуривая  трубку  и выпуская ароматное облачко. - Насколько мне известно,  большинство  немцев даже не подозревало о том, что  происходит.  В  Аушвице,  считали  местные жители, работает колбасный завод.

     - Фу, какая мерзость. - Взгляд Моники, обращенный  к  мужу,  призывал его закрыть тему. - Вы любите запах табака? - улыбнулась она  гостю.  -  Я обожаю этот запах!

     - Я  тоже...  -  поспешил  согласиться  тот,  подавляя  непреодолимое желание чихнуть.

     Тут Боуден-старший перегнулся через стол и  хлопнул  сына  по  плечу. Тодд подскочил.

     - Ты у нас сегодня тихий какой-то. Не заболел, а?

     Тодд странно улыбнулся, одновременно и отцу и гостю.

     - Да нет, пап. Просто я слышал про все это.

     - Слышал?! - изумилась Моника. - Тодд, что ты...

     - Мальчик сказал правду, - вступился за  него  Дюссандер.  -  В  этом возрасте они могут себе позволить говорить правду. Нам, взрослым, это  уже бывает не под силу, не правда ли, мистер Боуден?

     Дик засмеялся, кивая в знак согласия.

     - А что если я предложу Тодду прогуляться со мной до дома? -  спросил Дюссандер. - Хотя ему, конечно, пора садиться за уроки.

     - Тодд очень  способный  ученик,  -  словно  по  инерции  похвалилась Моника, озадаченно глядя на сына. - Одни пятерки и четверки.  В  последней четверти он, правда, схватил тройку по французскому, но к  марту,  сказал, все будет тип-топ. Да, Тодд с мыса Код?

     Ответом ей была все та же странная улыбка и легкий кивок.

     -  Зачем  идти  пешком,  -  возразил  Дик  Боуден.  -  Буду  рад  вас подбросить.

     - Спасибо, но я предпочитаю пешие прогулки. Так как же?..  Нет,  если не хочется...

     - Ну что вы, - Тодд поднялся, - я с удовольствием.

     Отец и мать дружно наградили его поощрительной улыбкой.

     Почти всю  дорогу  старик  и  мальчик  хранили  молчание.  Накрапывал дождик, и Дюссандер держал  зонт  над  ними  обоими.  Поразительное  дело, артрит по-прежнему не подавал голоса.

     - Ты вроде моего артрита, - нарушил молчание Дюссандер.

     - Чего? - задрал голову Тодд.

     - Оба помалкиваете. Что это сегодня с тобой, мой мальчик? Переел?

     - Ничего, - буркнул Тодд.

     Они свернули на улочку, где жил старик.

     - А что если я угадаю? -  Дюссандер  произнес  это  не  без  скрытого злорадства. - Когда ты зашел за мной, ты со страхом думал о том, как бы  я не допустил за обедом какой-нибудь оплошности... не  "раскололся"  -  так, кажется, вы выражаетесь? Но отступать было поздно, все предлоги, почему  я не могу к вам прийти, ты давно использовал. Теперь ты злишься, потому  что вечер прошел гладко. Я угадал?

     - Не все ли равно, - огрызнулся Тодд.

     - А почему, собственно, он не должен был пройти гладко? - не отступал Дюссандер. - Тебя на свете не было, когда я  играл  и  не  в  такие  игры. Вообще, ты тоже молодец, умеешь хранить тайну. Что да,  то  да.  Но  и  ты должен признать: сегодня я был хорош! Я просто очаровал  твоих  родителей. Очаровал!

     И вдруг Тодда словно прорвало:

     - Никто вас не просил!

     Дюссандер остановился.

     - Не просил? Вот как?  А  я  думал,  ты  в  этом  заинтересован,  мой мальчик. Вряд ли они теперь будут возражать против того, чтобы ты приходил ко мне "почитать".

     - Разбежались! - в запальчивости выкрикнул Тодд. - Может, мне от  вас ничего больше не нужно! Никто меня, между прочим, не заставляет торчать  в вашей конуре и смотреть, как вы поддаете не хуже, чем алкаши  на  вокзале. Никто,  понятно!  -  В  его  голосе,  пронзительном,   дрожащем,   звучали истерические нотки. - Хочу - прихожу, не захочу - не приду.

     - Не кричи. Мы не одни.

     -  А  мне  плевать!  -  с  вызовом  бросил  Тодд  и  зашагал  дальше, демонстративно избегая зонта.

     - Ты прав, никто тебя не заставляет. - Дюссандер  помедлил,  а  затем рискнул пустить пробный шар: - Не хочешь - не приходи. Я ведь могу пить  и в одиночестве, мой мальчик. Могу, представь себе.

     Тодд злобно посмотрел на него.

     - Знаю, к чему вы клоните.

     Дюссандер изобразил на лице улыбку.

     - Все, разумеется, будет зависеть от тебя.

     Они остановились перед цементной дорожкой, что вела к  дому  старика. Дюссандер нашаривал в кармане ключ.  Артрит  напомнил  о  себе  мгновенной вспышкой в суставах и  тут  же  затаился  в  ожидании.  Дюссандер  начинал догадываться, чего он ждет: он ждет, когда я останусь один, вот тут-то  он и развернется.

     - Между прочим... - начал Тодд, словно задыхаясь, - если  б  мои  про вас узнали... если бы я им только рассказал, они бы плюнули вам в  лицо... они бы вам так накостыляли...

     Дюссандер в упор разглядывал мальчишку. Тодд - бледный,  осунувшийся, с воспаленными от бессонницы глазами - выдержал его взгляд.

     - Ну что ж, я бы скорее всего вызвал у них  отвращение,  -  промолвил Дюссандер, хотя у него было такое чувство,  что  Боуден-старший  сумел  бы, вероятно, на какое-то время подавить в себе  отвращение,  хотя  бы  затем, чтобы задать ему  несколько  вопросов...  вроде  тех,  которые  ему  задал Боуден-младший. - Да, отвращение. Но любопытно, какие  чувства  вызовет  у них сообщение, что их сын, все эти восемь месяцев зная,  кто  я  есть,  не сказал никому ни слова?

     Тодд молчал.

     - Короче, захочешь - приходи, - равнодушно сказал Дюссандер, - а  нет - сиди себе дома. Спокойной ночи, мой мальчик.

     Он повернулся и пошел к дому. Тодд, потерявший  дар  речи  стоял  под моросящим дождем и тупо смотрел ему вслед.

     Март 1975

     В тот  день  мальчик  пришел  раньше  обычного,  гораздо  раньше  чем заканчивались занятия в школе. Дюссандер в кухне пил своё виски из щербатой пивной кружки, на ободке которой было написано: "Кофейку не  желаете?"  Он перенес кресло-качалку на кухню, и теперь он пил и качался, качался и пил, отбивая такт шлепанцами по линолеуму. Он уже,  что  называется,  "плавал". Ночные  кошмары  давно  его  не  мучили.  Но  сегодня  приснилось   что-то чудовищное. Такого еще не было. Он успел вскарабкаться до середины  холма, когда они настигли его и поволокли вниз. Чего только с ним не проделывали! Он  проснулся  -  точно  по  нему  прошлась  молотилка.  Но  на  этот  раз самообладание быстро к нему  вернулось:  он  знал  противоядие  от  ночных кошмаров.

     Тодд ворвался в кухню - бледный, возбужденный, с перекошенным  лицом. Дюссандер про себя отметил, как  заметно  мальчик  похудел.  Но,  главное, глаза  у  него  словно  побелели  от  ненависти,  и  это  не   понравилось Дюссандеру.