Джим Батчер - Холодные деньки

Поэтому я увернулся, отскочил от удара наискось и поднял винтовку к плечу, будто приготовившись выстрелить.

Это его остановило, заставив крутануться в сторону, чтобы избежать попадания теоретической пули. Когда он это сделал, я ударил копьем воли, сотворенным из всей магии, что у меня оставалась:

- Forzare!

Крингл скользнул в сторону, что выглядело невероятно ловко для человека его размеров, и я его даже не задел.

Зато я попал аккурат в основание разрушенной стены позади Крингла.

То, что раньше было парой тонн старого бетона обрушилось c оглушительным грохотом. Крингл был быстр и искусен, но всё же не совершенен. Он сумел увернуться и не дал стене обрушиться прямо на него, но несколько больших булыжников подкосили его ноги, заставив зашататься.

Я издал первобытный крик и ринулся на него. Я ударил его по плечам, а он был слишком выведен из равновесия, чтобы пустить в ход меч. Мы оба рухнули на землю, но я оказался сверху, стоя перед ним на коленях, сжимая ствол ружья обеими руками на манер дубины.

Крингл замер, уставившись на меня, и я внезапно понял, что вокруг воцарилась необычная тишина. Я взглянул по сторонам. Дикая Охота обступила место нашей схватки, их лошади остановились, а всадники сосредоточенно наблюдали за нами . Гончие нервно суетились возле ног скакунов, но не приближались. Тут был и Эрлкинг, его теневой покров был весь изодран, зеленоватая кровь размазана по видимой части доспехов. Правая рука его безвольно повисла. Я повернулся обратно к Кринглу.

- Присоединяйся, прячься или умри, - прорычал я - Вот и весь выбор, когда по твою душу является Дикая Охота.

Крингл прищурился. - Всем известно, что это так.

- Теперь уже нет, - издал я еще один рык. Я медленно поднялся на ноги и так же медленно опустил ружье. Затем я протянул руку Кринглу:

- Сегодня Охота присоединяется ко мне. Я взглянул на сборище вокруг и влил в свой взгляд всю твердость и решимость на какую был способен. - Я отправил на скамейку запасных Эрлкинга и уложил на лопатки долбанного Санта-Клауса. - сказал я. - Теперь скажите мне - кто следующий? Кто окончит существование Зимнего Рыцаря, лорда Зимнего Двора, избранного лично Мэб? Кто из вас находится на вершине пищевой цепочки? Потому что сегодня Хеллоуин, а я чертовски преуспел в том, чтобы побороть свой страх в отношении любого из вас.

Отовсюду на меня смотрели пылающие огнем глаза, но никто не шевельнулся.

Затем Крингл засмеялся, этот смех с рычанием вырывался из его глотки - пульсирующий звук глубокого и здорового веселья. Одна из его огромных рук накрыла мою, и я поднял его на ноги. Одновременно я кинул взгляд на Эрлкинга. Я ничего не мог прочесть по его лицу, но он слегка кивнул мне. Было нечто ироничное в том, как он это сделал, я даже почувствовал исходящее от него тихое веселье.

Раздалось тихое урчание Харлея, с мурлыканьем медленно подъехавшего к нам. Кэррин уставилась на происходящее, ее глаза широко распахнулись, и она подвела байк прямо ко мне.

- Гарри? - спросила она. - Что тут произошло?

- Смена руководства, - ответил я и перекинул ногу через сиденье мотоцикла, забравшись на него сзади. Не успел я сесть, как тени вернулись, начав крутиться и стекаться. Они ползли по ногам Крингла, восстанавливая скрывающий покров. Когда тени закончили с Кринглом, они начали окутывать Харлей, и обоих его пассажиров.

Это было странное ощущение. Все, что касалось моего физического восприятия обострилось, и я понял, что чувствую все, что меня окружает с кристальной четкостью. Я чувствовал и других членов Охоты, точно знал где они были и как вели себя согласно чистому инстинкту - инстинкту, который их к тому же направлял. Ночь прибавила яркости и стала похожа на серебристую сказочную страну, которая оставаясь ночью, была при этом яркой как полдень. Теневые покровы превратились в нечто прозрачное, так что если бы я достаточно близко вгляделся, то мог бы увидеть, что за ними прячется. Я особо не вглядывался. У меня было ощущение, что я не хочу знать, что скрывается за всеми этими тенями.

Кэррин нервно крутанула дросселем Харлея, подавая в двигатель бензин, но вместо рыка, мотоцикл издал первобытный крик. Крик тут же подхватили все остальные члены Охоты, даже Крингл. Его теневой покров уже восстановился, он снова оседлал своего скакуна и развернул его, чтобы встретиться со мной глазами.

- Сэр Рыцарь, - произнес Крингл, слегка наклонив ко мне голову. - Какая забава придется вам по нраву в этот прекрасный грозовой вечер?

Я начал заряжать винчестер патронами из сумки, пока снова не зарядил его полностью. Затем я доставил патрон в ствол, просунул туда запасной, закрыл брешь защелкой и почувствовал, как мой рот скривился в волчьей ухмылке. - Сегодня? - переспросил я. Повысив голос, чтобы мои слова долетели до всех членов Охоты, я объявил:

- Сегодня мы охотимся на Иных!

Кровожадный крик, который издала Дикая Охота в ответ, услышал бы и глухой.

Глава 42

- Ведите себя потише! - громко произнес я. - Нужно сохранять тишину, пока мы не доберемся до места!

Охота постепенно притихла. Кэррин завела мотор Харлея, но тот не издал ни звука. По мере того, как он набирал обороты, я чувствовал усиливавшуюся вибрацию – и ничего больше. Тени вокруг мотоцикла зашевелились, и через мгновение я осознал, что они приняли форму кошки – крупной, мускулистой и сильной, как ягуар. Это порядком поразило меня. Волшебство – это не какая-то полуразумная сила, действующая по своей собственной воле. Творческого начала в нем не больше, чем в электричестве.

- Ладно, - сказал я Кэррин ,- Поехали.

- Аа,- спросила она, не поворачивая головы, - Поехали куда?

- На остров,- сказал я.

- Гарри, это мотоцикл.

- Сработает,- сказал я, - Посмотри на него.

Кэррин вздрогнула, увидев внешний вид Харлея.

- Ты хочешь, чтобы я поехала в озеро.

- Признай,- сказал я, - Это не самая безумная вещь, о которой я тебя когда-либо просил. Это даже не самая безумная вещь, о которой я тебя просил сегодня.

Кэррин обдумвыала это недолго и сказала:

- Ты прав. Поехали.

Она дала по газам, из под колес брызнула во все стороны грязь и гравий, и мы понеслись к берегу озера. В свои лучшие времена сталелитейные заводы активно участвовали в пароходном сообщении, и территория завода была застроена вплоть до самого берега, а затем резко обрывалась над водным потоком четырьмя или пятью футами ниже.

Кэррин разогнала мотоцикл, покрывая последние двести метров со всей скоростью, на которую он был способен. Звук, который издавал двигатель был чем-то эпичным, слишком громкий, чтобы его полностью заглушал теневой покров, раздающийся из пасти теневого тигра на манер исходящего из самого нутра звериного рыка. Кэррин издала крик ужаса, смешанного с возбуждением, и мы пролетели двадцать футов, пока шины Харлея не столкнулись с гладью озера - так и не погрузившись в воду.