Кровавые легенды. Русь - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич

– Позвольте представить, – сказал Радим. – Петр Мареш. Петр, это Гонщик, Линда и Бен-Бен.

– Очень приятно. – Линда энергично пожала руку Петра. Он подумал, что уже встречал ее, но не вспомнил где. Гонщик, тип с гробовой физиономией, отреагировал подергиванием лицевых мышц. Бен-Бен – пожелтевшая от никотина борода подпирала стол – сжал зубами сигаретный фильтр и отсалютовал по-армейски. Подошла официантка.

– Мне малиновку, – попросил Петр, садясь за стол.

– Рекомендую грушевую настойку, – сказал Радим, присоединяясь.

– Малиновки хватит.

– Обнови. – Гонщик щелкнул пальцем по бокалу. – И всем по настойке.

– Чай, – сказал Бен-Бен. – Мятный, в пивном бокале, пожалуйста.

Петр поерзал, сканируемый испытующими взорами. Увидел коллаж на стене: карета скорой помощи, фотка осоловевшего Гонщика и число 65. Другая скорая, игрушечная, припарковалась на столе. Фотография Гонщика была приклеена к ее лобовому стеклу.

– Сорок семь лет за баранкой, – уважительно произнес Радим. – Он только с виду злюка. Сердце – во!

Гонщик смотрел на Петра тяжелым взглядом человека, ищущего повод, чтобы завязать драку. В мешках под его воспаленными глазами можно было прятать заначку.

Официантка принесла напитки. Над пивной кружкой Бен-Бена вился пар.

– Недавно прооперировали почки, – сообщил Бен-Бен, с грустью озирая алкоголь.

Вечеринка попахивала сюрреализмом. Петр спросил без экивоков:

– Кто вы такие?

– Мы… – начал Радим.

– Старинные друзья, это я понял. Откуда вы знаете про мумию?

– Мы изучаем… это создание.

– Мы ищем его, – сказала Линда. – Чтобы уничтожить.

– Ага. – Рихтер говорил о таинственных «мы» – организации, в которой состоял и дед Петра. Но за столом собрались отнюдь не Киану Ривз, Уэсли Снайпс и Дэвид Духовны, а выпившие океан пива пожилые люди. Петр вспомнил, где он видел Линду: за кассовым аппаратом в супермаркете «Теско». – Вы эти… – Он напряг извилины. – «Колокол»?

– «Карильон». – Бен-Бен задрал рукав, демонстрируя следы капельницы на вене и поблекшую татуировку: крест с тремя перекладинами, на каждой – гроздь колокольчиков. – Организация возникла еще до оккупации. Томаш Мареш, брат вашего дедушки, стоял у ее истоков.

– Вы же в курсе? – спросил Радим. – Про Томаша и то, как мумия оказалась в его саду?

– Рихтер рассказывал мне. Но это было так давно…

– Хорошо. – Радим поднял рюмку. – За Рихтера. За ваших и наших предков.

Радим и Линда ополовинили рюмки, Гонщик выпил до дна, не сводя с новичка глаз. Бен-Бен завистливо цокнул языком. Петр смочил горло лимонадом.

– Хорошо, – повторил Радим. – Я не умею рассказывать так, как Рихтер или профессор Мареш. Я всего лишь электрик.

– Не прибедняйся, – хмыкнула Линда.

Радим скрестил руки на груди.

– Все началось в конце семнадцатого века. По крайней мере, тут, на чешской земле. И начало этому кошмару положил человек по имени Иоганн Неф, дворянин и дипломат. Он служил при дворе Габсбургов и при польском короле, объездил всю Европу и побывал в России. Ваш дед считал, что именно оттуда Неф привез это создание.

– Его зовут Лихо, – сказала Линда. – В переводе со старославянского – оставленный, лишний. По-русски значит «беда».

Петр подумал о безглазом морщинистом лице, выплывающем из теней над постелью мальчишки, о длинных пальцах с желтыми ногтями. Малиновка не смыла с языка привкус горечи.

– Одноглазое Лихо, – сказал Радим, касаясь своего лба. – Существо из славянского фольклора. Народ слагал о нем сказки, но в них лишь половина правды. Лихо – это демон, повелитель упырей. Он вселился в Нефа, не сомневаюсь, некогда порядочного человека. За свою работу на благо монархии Неф получил от короля Леопольда титул бургграфа и замок в северной Богемии, возле Теплиц…

– Он был щедрым феодалом, – сказал Бен-Бен. – Дарил подарки простому люду, поил крестьян вином из своих погребов…

– Он распространял заразу, – подхватил Радим. – Цель Лиха – заражать, множить горе. Вы видели плесень на мумии?

Петр кивнул. Он видел и плесень, и зловещий лик могильного вурдалака прямо сейчас, в своей голове. И сапоги утопали в болоте, и липа угрожающе растопыривала корневище над ямой…

– Мы полагаем, Лихо заставляет тело носителя вырабатывать грибок, а с помощью этого грибка оно проникает в сознание человека, в его сны, и так питается.

– Оно ест души, – сказал Бен-Бен. – Медленно сводит жертву в гроб.

«Мне ли не знать?» – подумал Петр, а вслух произнес:

– Вы сказали «повелитель упырей»?

– Это тоже часть фольклора, – проговорил Радим. – Кровососы, заложные покойники. Такие, как слуги дипломата Нефа. В тени замка они иссушали жителей деревни.

– «В тени замка»! – оценила Линда. – Чешешь, как поэт.

– Упыри – дурацкое слово, – сказал Бен-Бен. – Киношное.

– А как иначе? – заговорил Гонщик. – У них есть клыки, они пьют кровь и поклоняются этому дьяволу – они упыри.

– Но не такие, как в комиксах, – примирительно сказал Радим. – Они не боятся солнца и креста, они смертны – не обязательно затачивать кол и отливать пули из серебра.

– Входят без приглашения, – сказала Линда.

– Могут открыть любую дверь, – вспомнил Петр слова Рихтера.

– О да! – поддержал Бен-Бен. – Им не нужны ключи.

– И невидимость, конечно, – сказал Радим. – Если не знать, что они здесь, вы не заметите их, пока они не захотят этого.

– Откуда они взялись? – спросил Петр.

– Их сделало Лихо, – отозвался Радим. – Поработив невинных, отравив концентратом зла – грибком… Мы не знаем деталей. Но упыри всегда сопровождают носителя, служат ему и взамен получают силу и плесень.

– Расскажи о пустоте, – буркнул Гонщик.

– Речь идет о пустоте духовной, – сказал Радим. – Отчаявшиеся, опустившиеся индивиды сильнее подвержены заразе.

«Злу нужны полые люди, – проговорил из далекого прошлого голос деда. – Ты счастлив, Петр?»

Счастье осталось там же, где обладатель этого голоса. Словно наводнение две тысячи второго года вымыло из Петра свет.

– Продолжайте, – сказал Петр, пригубив лимонад.

– Моя любимая часть, – сказала Линда. – Как упырям надрали задницы.

– Крестьяне взбунтовались, – сказал Радим, сощурившись, будто сквозь собутыльников он видел толпу, поднимающуюся по склону к замку, озаряющую путь факелами. – Много лет слуги Одноглазого Лиха пили их кровь, а само Лихо пожирало их изнутри в снах. Ваш дед раздобыл уникальный документ: допрос одного из зачинщиков того кровопролития.

Мятежники ворвались в покои бургграфа. Убили нескольких слуг и тяжело ранили Нефа. Земская власть подавила бунт, зачинщиков вздернули. Было постановлено, что это – отголосок масштабного голода и звено в цепи антифеодальных восстаний: ходское восстание Яна Сладкого Козины прогремело в том же году. Ничего необычного. Неф скончался через полтора месяца. А Лихо нашло нового носителя.

– Выпьете? – Линда пододвинула к Петру рюмку. Он не употреблял спиртного двадцать восемь месяцев, но колебался мгновение. Вылил в себя настойку и выдохнул, ощутив согревающее желудок тепло.

– Вы как? – спросил Бен-Бен. Гонщик скривился и запыхтел электронной сигаретой.

– Порядок, – соврал Петр.

Где-то далеко-далеко, в нормальном, не