Первое знамя - Алексей Александрович Иванов

Долго искать нужного человека не пришлось. На ловца и зверь бежит, как говорят северяне. Стоило мне выйти из каюты и направиться к кают-компании, как неподалеку промелькнула знакомая фигура.

— Почтенный Согер, — окликнул я нашего на время превращенного в стюарда боцмана.

У него и спрошу. Конечно, есть шанс, что именно он наш предатель. Но этот шанс довольно мал. Хотя, с моей удачей… но стрелять всех знакомых не выход.

— Прошелся по вашему прекрасному кораблю, — дружески улыбнулся я. — Впечатляющее зрелище.

— А то! — согласился боцман, охотно поддержав разговор. — Лучший боевой дирижабль в империи. Да что в империи — в мире! — азартно добавил он. — Скорость хромает, как и маневренность. Но какие у нас пушки! Новенькие казнозарядные трехфунтовки и четыре пятифунтовки.

Кстати, да. Пушки на «Вершителе Судеб» — длинноствольный аналог столь любимых мной горных орудий, плюс их крупнокалиберная версия, что идет главными орудиями на воздушных кораблях и вспомогательными на морских.

— Пушки я видел. Хорошие пушки, — согласился я, и небрежно добавил: — А как управление эскадрой воздушных кораблей происходит? Или, к примеру, как сигнал встречному дирижаблю подать?

— Так на носу, где капитанский мостик, есть артефактный сигнальный фонарь. Есть и обычные, но этот нечто невероятное… — Глаза боцмана горели азартом. Вот что значит человек, влюбленный в свой корабль. Нет, рыцари тоже любят свои машины. Но на одну машину приходится один рыцарь, так что такая любовь гармонична, нормальна и естественна. А в случае с дирижаблем или боевым кораблем это попахивает групповухой.

— Говорят, что его свет чуть ли не за пятьдесят миль видно, — продолжил рассказывать боцман. Воздушники, как и моряки, использовали архаичные мили вместо привычных всем километров. — Скоро такие на все боевые дирижабли будут ставить, но пока что он есть только у нас. — Обветренное лицо боцмана слегка раздулось от важности, словно он сам участвовал в создании сложного артефакта.

— А другие варианты?

Он пожал плечами.

— Еще ракеты можно пускать. Часть из них на мостике хранится, специально для сигналов эскадре, а вторая часть наверху, на боевой площадке.

«Верхняя боевая площадка!» — щелкнуло у меня в голове. Мостик, это слишком нагло. На мостике всегда много народа. Да и редкий артефакт должен быть постоянно под присмотром. А верхняя площадка, да еще и ночью — самое оно! Правда, ракету и на «Вершителе Судеб» заметят, но пока сообразят, пока отправят человека выяснять, что это за фейерверк, можно удрать.

Поблагодарив боцмана за интересный рассказ, я отправился искать лестницу на верхнюю площадку.

Фольхи болваны надутые. Простая вежливость ценится дорого и ничего не стоит. Две минуты вежливой беседы, и я знаю все, что мне нужно.

Лестница на верхнюю площадку вела прямо через оболочку дирижабля. Длинная, практически лишенная света труба, а вернее рукав с проволочным каркасом, передвигаться в котором приходилось на ощупь. Верхний люк был любезно открыт, и еще на подходе к нему стало ясно, что с одеждой я несколько просчитался. Если на стрелковой галерее было прохладно, да и то только благодаря теплу из вентиляции боевой гондолы, то на верхней площадке было холодно.

Очень холодно!

Последние несколько ступенек стали особым видом пытки. Делали их не из железа, а из более легкого сплава, что и несущую конструкцию дирижабля. Но металл остается металлом и обжигал незащищенные перчатками пыльцы холодом.

Да тут и насмерть замерзнуть можно!

Сама площадка представляла собой ромбообразный настил, в каждом углу которого стоял накрытый водонепроницаемым чехлом пулеметатель.

Немногочисленные воздушники, которым досталась эта похожая на наказание вахта, кутались в теплые полушубки. На голове, помимо теплых меховых шапок, были вязаные шерстяные шапочки, полностью закрывавшие лицо. В узкой прорези виднелись только глаза. Сев спина к спине, они не столько следили за небом, сколько отбывали повинность, стараясь хоть как-то сберечь тепло.

Даже мое внезапное появление не заставило их имитировать служебное рвение. Да и, оценив мою одежду, они быстро сообразили, что надолго я тут не задержусь. Думаю, ночная вахта и вовсе самым наглым образом дрыхнет где-нибудь. Вон там, у зарядных ящиков устроено что-то весьма похожее на лежанку.

Или ночью на верхней площадке вахты вообще нет? Что можно разглядеть в кромешной темноте? А вероятность самому с этой самой площадки улететь не равна нулю. Хлипкий фальшборт доверия мне как-то не внушает.

Заприметив ящик, промаркированный двумя красными кругами, я быстро проверил его содержимое. Отлично, маркировка в армии и на воздушном флоте совпадает. Не обманул почтенный боцман, две стандартные ракетницы, пистоны и три десятка разноцветных ракет, заботливо промаркированные полосками трех разных цветов: красный, зеленый и синий. Другие цвета не используют во избежание путаницы.

Он придет сюда! Причем именно этой ночью или поздно вечером, но придет!

Захлопнув ящик занемевшими от холода руками, я чуть ли не бегом бросился к лестнице, чтобы спуститься в теплое «подбрюшье» воздушного корабля.

Место найдено, осталось дождаться ночи… и найти теплую, очень теплую одежду.

Глава 28

Сигнал в ночи

Ночь выдалась ясной. Отражая свет солнца, во всю светила луна, величественно проплывая по небесной реке, усеянной мириадами звезд.

— Скажи, сквайр, ты уверен в своих расчетах? — скучающе спросил третий принц. Любоваться на звезды его не тянуло. Или картинка несколько надоела за эти часы ожидания.

— Нет, — лениво отозвался я, борясь с сонливостью. Темно, тепло, благодаря магии принца. Так и хочется закрыть глаза! Но спокойствие обманчиво и коварно. Да и стоит сомкнуть веки хотя бы на пять секунд, сам не заметишь, как провалишься в сон.

— Почему-то, именно так я и подумал, — вздохнул третий принц. — Одного не понимаю, как я на это согласился? Может, твоя безумная паранойя заразительна?

— Может, — согласился я.

Моя паранойя мне несколько раз жизнь спасала, так что это не наказание, а благо.

— А ты немногословный тип, Гарн Вельк.

На это замечание промолчу, подтверждая правоту слов скучающего принца.

Некоторое время я размышлял, делиться с Его Высочеством своими догадками или вновь самому попытаться поймать очередного предателя. Решил все же сообщить принцу, с условием, что он не поделится моими догадками ни с одной живой душой. И вот результат — в ночных бдениях у меня появился напарник из венценосного семейства.

— Одиночка мало чего может добиться. Нужно больше доверять людям, — продолжил принц, слегка изменив положения затекшего тела. — Уверен, что среди моих