Нет звёзд за терниями (СИ) - Бонс Олли

— Сегодня сам выйдешь? — спросил Йохан. — Хоть помнишь, что делать-то надо? Сколько Зелёных дней пропустил...

— А кто, по-твоему, за меня выйдет? Ульрих, который так и не вернулся? Кто?

— Ну так иди, поспи хоть час, что ли. В моём доме. На, держи.

Он подал Эриху ключи, но тот не спешил брать.

— С какой радости мне в твой дом идти?

— У твоего глазастого и так вопросов много, я уверен. Проследит ещё за тобой. Ты ему не сказал пока?

— Пока нет, но придётся. Нужно посвящать его в дела. Когда не знаешь, кому верить, такое облегчение иметь брата.

— Иногда и братья предают, — хмыкнул Йохан.

— Про моего так говорить не смей, понял? Ладно, давай сюда ключи.

— Погоди.

— Что?

Йохан обернулся к Гундольфу, протянул руку.

— Часы, что тебе давали, не потерял? Верни. Тебе они больше не пригодятся.

Пришлось вернуть, и Йохан передал их Эриху.

Не очень-то нравилось Гундольфу, как поворачивались дела. Хотел увидеться со своими, да не похоже, что его спешат отпускать.

— Иди уже, — кивнул Йохан брату Флоренца. — Неспокойно мне что-то. Кто за тобой приглядит, пока меня нет?

— Сам за собой пригляди, — криво ухмыльнулся тот. — Много ты себе позволяешь. Постоять с закрытым ртом я смогу, а вот ты справишься ли? Попробуй только что-то сделать не так.

И он спрыгнул, не дожидаясь ответа, и ушёл, чуть заметно покачиваясь. Лишь осколки кирпича захрустели под ботинками — всё дальше, дальше. И всё смолкло.

— Ну, вроде тут всё, так я тоже пойду? — простодушно спросил Гундольф. — У меня ещё и смена сегодня, отдохнуть бы часок.

— Никуда ты не пойдёшь, — остановил его Йохан. — Сядь. Ждём.

— И чего ждём?

— Наступления дня. Тогда полетим, куда собирались. Видишь, сколько товаров — поможешь выгружать.

— Ага. А там, куда летим, некому этим заняться?

Йохан не ответил.

— Так я на часок-другой вернусь домой, посплю и приду, может? — сделал ещё одну попытку Гундольф.

— Сказано, сиди! — отрезал его собеседник. — Петер, посторожи.

Тот, к кому он обратился — молчаливая глыба — послушно встал. Он что-то взял из длинного ящика у носа лодки, Гундольф и не присмотрелся, обратил внимание лишь после. Человек, встав у пролома, оправил на себе пояс. На поясе тускло блеснули ножны.

Он и без оружия был здоровяком — пожалуй, даже выше Гундольфа и шире в плечах, рубаха мало по швам не лопалась, а уж теперь-то силы точно не были равны. Но о себе Гундольф пока не беспокоился: хотели бы убрать, убрали бы сразу. Пока тянули, значит, он ещё нужен. А вот не вздумали бы сюда прогуляться его знакомые... Он-то считал, днём в руинах безопасно. Но, видно, не каждый день.

— Если устал, можешь тут поспать, — предложил Йохан.

Гундольф воспользовался предложением. Растянулся на мягких сиденьях, зевнул, прикрыл глаза. Выждал, как посчитал, достаточно.

А потом поднялся, размялся и сообщил Йохану безразличным тоном:

— Я, это, отойду за угол по нужде.

За углом думал не останавливаться, а идти прямиком к дому Кори, позаботившись, чтобы не заметили. Довольно с него этого города. Своих нашёл, Флоренца тоже. Гнуть тут спину дальше ни к чему, и если пробраться на побережье, можно устроиться куда как лучше. А там — кто знает.

Тоскливо было думать, что доживать придётся здесь, в этих землях, вот так. Но жила в душе надежда, тонкая, как росток лозы, но такая же прочная и упрямая: случится чудо, и получится ещё вернуться домой.

Вот только Йохан не дал уйти.

— Чего искать углы, их и тут достаточно. Вот у ближайшего облегчись.

И указал рукой.

— Да ну, здесь прям, у лодки? — возразил Гундольф. — Нехорошо как-то.

— Да хоть прямо на борт, — равнодушно ответил Йохан. — Снаружи нечего гулять, хоть тут обычно и пусто, рисковать не будем.

Гундольф сделал ещё попытку.

— А работа моя как же? Я-то думал, быстро управимся. Если не явлюсь к источнику, что мне скажут?

— Тебя уже отпросили, Бамбер знает. Не дёргайся.

Ну что ж, он и не дёргался. Глядел в оба, да только не вышло ускользнуть ни когда Йохан дал сигнал к отправке, ни когда лодочка поднялась осторожно — берегли купол — и двинулась над проваленными крышами.

Вскоре часть стеклянной кровли подалась, выпуская судёнышко наружу. Ветер сразу напал, обдал жаром, заколол щёки и лоб. Глаза заслезились. Йохан и тот, второй, натянули тёмные очки, а для Гундольфа лишних не нашлось. По счастью, скоро поднялись выше, куда песок не долетал.

Гундольф сидел у борта, глядел по сторонам и думал. Что за поселение держится в тайне? Какой прок раздольцам поставлять туда товары? Вернётся ли сам оттуда и догадаются ли остальные, куда он пропал? Надо было уйти раньше, когда таскал мешки, или вообще не приходить.

Лодка плыла над пустошами. Над остатками дорог, выныривающих кое-где из глинистого песка. Над одинокими домишками — три стены стоят, четвёртая упала. Или не одинокими, а в компании таких же бедолаг, побитых ветром и временем.

Когда-то здесь кипела жизнь. Вокруг, наверное, шумели сады, поля и леса. И к этому колодцу, занесённому почти по самый ворот, ходили за водой.

Гундольф углядел даже брошенный экипаж в одном из дворов. Под облупившейся тёмной краской белел металл, как кость. Кто ездил на нём прежде? Были, должно быть, в те времена и хорошие дороги, и цели для путников. А сейчас что? Некуда больше ездить и не на что смотреть.

Показалось, прошло больше часа, когда Йохан вновь засуетился у приборов. Он направил лодку ниже.

Гундольф поглядел вперёд и заметил хребет, тянущийся длинно по телу земли. Рядом с ним когда-то лежала река, да вся ушла, и теперь лишь песчаные разводы да мелкие камни говорили, где она была. Будто кто нарисовал русло и излучину, выделил берега и перекаты. На одном из берегов к реке спускался лес, но теперь от вековых исполинов остались лишь корни. Они застыли в бессильной попытке дотянуться до воды, носили кое-где следы топора, но в целом не поддались и ему.

Лодка, замедляясь, переползла по ту сторону хребта и опустилась.

В стороне кто-то закричал — не разобрать слова. Обернувшись, Гундольф заметил ворота в камне. Высокие и прочные, они отворились и выпустили наружу человека. Тот вскинул руку, и Йохан махнул ему в ответ.

Громила, что сидел у дверцы лодочки, отпер защёлку, опустил ступени. Йохан поднял крышку напольного люка.

— Чего сидишь? — сказал он Гундольфу. — Помогай таскать.

Жители поселения тем временем вышли под открытое небо и подходили по одному, по двое. Приняв мешок из рук Йохана, Гундольф передал его дальше и замер, увидев, что за рука перехватила груз. Сперва почудилось, у человека короткая серебристая перчатка, но тут же пришло понимание, что это металл.

А следующий, принявший груз по цепочке, не носил ботинок. Подвёрнутые ниже колен, обтрёпанные пружинами штаны выставляли на обозрение ноги, не похожие на человеческие. Странно изогнутые, они легко несли владельца.

— Кончай пялиться, — прозвучал над ухом голос Йохана. — Помогай!

Здоровяк не участвовал. Стоял за бортом, держа руку у пояса.

Когда дело было выполнено на треть, наружу вышел ещё человек. Худощавый, рано поседевший, с упрямо выдвинутым подбородком, незнакомец подошёл к лодке.

— А вы сегодня другим составом, — заметил он.

— Так вышло, — ответил Йохан. — Как закончим, у меня разговор есть.

— Вот так совпадение, и у меня. Подожду в стороне, не хочу мешать.

Поселенец отошёл, но недалеко. Стоял, сложив руки на груди, и наблюдал. Насколько Гундольф мог судить, руки у него были свои и ноги тоже.

А место ему это не нравилось. Не нравились люди, забирающие припасы. Не было на их лицах улыбок и не переговаривались они радостно, как должны бы те, что получают долгожданную провизию и нужные вещи. Нет, эти молчали, и напряжение так и витало в воздухе. Даже Йохан что-то почувствовал, потому что бросил гнуть спину у ящиков и отошёл к приборам, оставив работу на Гундольфа.