Нет звёзд за терниями (СИ) - Бонс Олли

Но в выкриках толпы не было единства.

— Мы храним этот город для Мильвуса Пресветлого, и настанет день, когда он вернётся! Вернётся благодаря нашей вере!

Кто-то вторил ей, но эти голоса слабели в нестройном хоре.

— Трое, как один, — сказала госпожа, и голос её дрогнул. — Двадцать сотен, как один...

Площадь вскипела, раскатилась до первых домов, будто море плеснуло о скалы.

Ближайший человек, обернувшись, схватил Хенрика за плечо, уставился невидящими глазами.

— Трое! А куда ж одного дели? Сами ничего не знают, народу пояснять не спешат. Ты вот что думаешь?

Похоже, ему было всё равно, кого спрашивать.

— Я ничего не думаю, — растерянно ответил парень. — Может, опаздывает?

— Да, и что ж его задержало, по-твоему? Дело нечисто, помяни моё слово! Посмотри, они же сами не соображают, что случилось!..

Госпожа Золотая Маска вскрикнула, и крик этот, пройдя сквозь рупор, прокатился над площадью. На какое-то мгновение все замерли, затихли — даже зазвенело в ушах. И сотни лиц, похожих сейчас, как маски, повернулись. Сотни взглядов поднялись наверх, туда, где под куполом, расправив крылья, кружил кто-то в белом.

— Нет, нет, нет, — прошептала Кори.

Тот, с крыльями, пронёсся над толпой, и сотни вздохов полетели ему вслед. Взмыл — и опустился прямо на светлую голову каменной Хранительницы, замер на недостижимой высоте, разведя руки-крылья в стороны.

— Жители Раздолья! — пророкотал кто-то, вынимая рупор из ослабевшей руки госпожи Первой. — Добрые люди, честные трудяги! Годы и годы вы надеялись и ждали. Вы верили, что Хранительница услышит мольбы и снизойдёт до вас, вернёт жизнь в эти земли. И вы были услышаны! Радуйтесь, перемены к лучшему грядут!

Толпа взревела.

И над всем этим шумом, над выкриками, над хлопаньем вытянутых рук летел звонкий и чистый смех той, что стояла под куполом на потеху людям.

Глава 25. Гундольф. Выбирая сторону

Вернувшись в общий дом, Гундольф долго не мог уснуть.

Вот ведь как.

Встречу с Кори он представлял не единожды. Крутил-вертел в голове слова, что для неё готовил. То казалось, злые, то — в самый раз. Боялся только, не сдержится и отвесит ей пару оплеух. За то, что натворила, она заслуживала и большего, да не хотелось до такого опускаться.

И пожалуйста, едва услышал имя, его будто в грудь толкнули. «Жива!» — а других мыслей и не осталось.

И ведь не знал даже, что это так тревожило.

Встретил ребят из своего мира, тут бы с ними и потолковать, да Джозеф этот из себя вывел. Сами они что-то не могли выбраться из западни, в которую угодили, и вылезли с помощью Кори. После такого на её счёт прохаживаться — полное свинство.

Правда, она сломала врата, но Гундольф надеялся, эти пока о том не знают. Сам болтать не собирался. Да тут ведь и его вина.

А о том, как с Конрадом себя повёл, и вспоминать не хотелось. Даже щёки кололо, чего с ним лет двадцать не случалось.

— Что за проклятая ерунда! — зло шипел Гундольф, вертясь с боку на бок.

Сон не шёл. Ещё и по коридору кто-то ходил, гремя сапогами. Потом кому-то там, за дверью, вздумалось мести полы. Скрёб усердно — щёткой, что ли? Застрял на одном месте, прямо хоть выйди и дай пинка.

Да, стоило бы как следует отдохнуть, поскольку кто знал, когда это получится в другой раз. Вернулся со смены, а завтра новая, да ночью опять работа, от которой не отвертеться. Не то имя дали городу, какое уж тут раздолье.

Но выспаться не удалось, так и отправился в заброшенный квартал злым и уставшим.

Думал, управится с трудами к середине ночи и останется время заглянуть к своим, расспросить хоть, как жили. Поразмыслить вместе, как дальше быть. Да только ему до самого рассвета и разогнуться не дали.

В этот раз пришлось тащиться в дальний квартал, тоже к общему дому. Тамошний учётчик загодя снёс к крыльцу мешки с припасами, Гундольф с помощником нагрузили телегу и повезли, толкая по очереди, к спрятанной лодочке. Сегодня с ним шёл тот, что постарше, темноволосый и лысеющий. Но он был ничего, жилистый, хоть и худой с виду. Работали наравне и быстро.

— Куда ж это всё отправляется? — рискнул спросить Гундольф, но ответа не получил.

По тёмным примолкшим улицам они вернулись в заброшенный квартал, а там уже лодочка подняла свой купол. Ждала, готовая отплыть в любой момент. У неё суетились двое — одного довелось видеть прежде, это был тот, что дал часы. Брат Флоренца, если нет ошибки. Эрих — так, кажется?

Гундольф не приглядывался к нему особо, а сейчас присмотрелся: и правда похожи. Только чтобы мальчишке так выглядеть, мало вырасти — надо ещё, чтобы жизнь помотала. Хотя, может, это в свете лампы, из-за резких теней казалось так.

А второго человека он прежде не встречал. Настоящий громила, такого бы запомнил.

— Йохан, помогайте, — недовольно произнёс брат Флоренца. — На левый борт кренит, и сильно. Как укладывали вчера?

— Да ты же и укладывал, — спокойно ответил ему собеседник.

— Умничать будешь мне тут? Молчи и помогай!

Йохан, не проронив больше ни слова, поднялся на борт и взялся за дело. Гундольф прихватил мешки с припасами и пошёл следом.

— Будто с цепи сорвался, — услышал он голос Йохана.

— А что, всё хорошо идёт, по-твоему? Люди не вернулись, как сгинули. Ни лодки, ни следов. Что, по-твоему, могло с ними случиться?

Его собеседник что-то ответил, но голос Эриха заглушил эти слова:

— И где перед самым Зелёным днём я найду других людей?

— Не кричи, — так же спокойно ответил Йохан. — Нас слышат.

— Куда эти припасы? — спросил Гундольф.

— Клади пока сюда, с этого края палубы. Перетащим тяжёлое и им место найдём.

— Слышат, и какая разница? — не успокоился Эрих. — Всё равно он полетит с тобой.

— Сам таки решил остаться?

— Что я, по-твоему, из ума выжил — лететь к ним без охраны? Мы не знаем ещё, кто стоит за пропажей людей.

— Думаешь, эти могли? Зачем бы им?

— А я откуда знаю? Уже всю голову сломал. Мало у меня забот, по-твоему, а? Хаган свою работу не выполнил как следует, теперь сам как в воду канул. Как думаешь, предал он нас или Кори до него добрался? А за Кори кто стоял, кто посылал его в Архив, за какими сведениями? Что скажешь, Йохан, хороши наши дела?

Этот горла не щадил, а под конец даже на визг сорвался. Гундольф слушал, понимал не всё, но старался запоминать. Пора было, правда, идти к телеге — слишком уж долго он клал эти мешки.

Он спрыгнул с лодочки, что сейчас чуть не доставала до земли. За спиной продолжалась перепалка.

— Не ори! — вышел Йохан из себя. — Крик поднял на весь квартал, именами соришь... Да стой ты!

Что-то звякнуло стеклянно, покатилось по палубе.

— Завязывай с этим, ясно? На сегодня — завязывай!

Гундольф, чуть помедливший за углом, поспешил взять с телеги ещё пару мешков, пока никто не задумался, отчего его так долго нет.

Когда он вернулся, Эрих сидел на скамье, обхватив руками голову. Йохан укладывал вещи. Третий человек ему помогал — молчаливая тень, косящаяся боязливо, даром что здоровяк.

— Где мы ещё не искали, а, Йохан? — подал голос Эрих. — На кого не думали? По-твоему, эта глупая баба не так проста?

— По-моему, язык у тебя развязался не в то время и не в том месте, — с досадой прозвучал ответ. — Если не летишь и не помогаешь, иди домой и проспись. А может, этот раз пропустим, дождёмся следующего дня?

— Да ты что! — взвился Эрих. — Не соображаешь, что будет, если запас кончится? Что я людям скажу?

— Да уж не знаю, что хуже, — ответил Йохан непонятно и надолго умолк.

Гундольф опустошил телегу, спрятал в разрушенном доме, как приказали. Товары заняли своё место в лодке. Пару мешков пришлось разбирать и укладывать заново — не лезли в ящики под сиденьями.

Эта лодка была крупнее прочих виденных. В ней и под полом был устроен отсек для вещей, и под бортовыми скамьями. Йохан постарался так разместить припасы, чтобы на палубе ничего не оставалось. А когда работу кончили, огонёк механической лампы почти растворился в занимающемся свете дня.