Кукла дядюшки Тулли - Кэмерон Шэрон

Моя тетя с побелевшим лицом смотрела на ворох бумаг у себя на коленях.

— Итак, — продолжил мистер Бэбкок, повернувшись ко мне, — раз вы, моя дорогая, достигли совершеннолетия, вам придется вместо тети принять на себя эту тяжелую ношу. Все доходы и расходы этого имения теперь ваши по праву, так же как и нелегкое решение относительно судьбы вашего дяди. Так же как и денежное пособие, оставшееся от вашего батюшки, — и он снова зарылся в бумаги, — которое назначено с года…

— Секунду. — Я потихоньку начала выходить из ступора. — Что за пособие?

Мистер Бэбкок снова посмотрел на меня поверх пенсне, на этот раз действительно выглядя застигнутым врасплох. Думаю, это была очень редкая картина.

— Дитя мое, пособие, которое вам назначил отец. Доля от его капиталовложений в торговле, которую вы, не имея родных братьев и сестер, полностью унаследовали, когда вступили в нужный возраст.

Я посмотрела на него, раскрыв рот от изумления, и затем все мы уставились на мою тетку. Она вся пошла пунцовыми пятнами.

— Ох, миссис Тулман, я, конечно, прошу прощения, — улыбнулся он. — Но вы, кажется, еще забывчивее, чем мой клерк.

— Прошу прощения, — сказала я, после чего встала и вышла из комнаты.

На улице я села на первую же ступеньку, подставила лицо раскаленному солнцу и стала смотреть, как ветер волнами качает верхушки трав. В сторонке от объездной дороги на козлах экипажа скучал кучер мистера Бэбкока и прядали ушами запряженные лошади. Нужно проводить их в конюшни, подумалось мне. Там наверняка есть вода и, может быть, даже сено. Надо сказать Лэйну или миссис Джеффрис. И тут я заметила семейство кроликов на полянке над туннелем, грызущее травку. Будь Дэйви здесь, можно было бы поймать ему одного пушистого малыша и приручить его.

А потом я вдруг осознала, что разглядываю свою собственную поляну над своим туннелем. И что конюшни тоже мои, и кролики вместе с зелеными качающимися на ветру травами тоже мои, и даже холодная замшелая ступенька, на которой я сижу, была моей. Дяде не придется никуда ехать. И мне тоже больше не придется никуда ехать. Я сделала глубокий вдох и поняла, что мне все равно не хватает воздуха. Я вдохнула еще раз и еще. Кажется, в гуще событий я разучилась нормально дышать.

За мной раскрылась дверь, и вышел мистер Бэбкок. Я слышала, как поскрипывают его ботинки. Он с трудом расположился на ступеньке рядом со мной.

— Ну, мисс Тулман, я и повеселился! Почти двадцать дней на это потратил. И все самое лучшее! Второго такого случая не разыскать. — Он некоторое время поразмышлял, глядя в ту же сторону, что и я. — Я оставил вашу тетушку дотошно изучать так опечалившие ее документы. На самом деле язык в нашей юридической деятельности бывает достаточно сложно понять, особенно без надлежащей подготовки и навыков.

Я все еще не могла говорить. Он порылся в карманах и передал мне платок.

— Вы что, правда не знали про деньги отца? Думали, что у вас ничего нет?

Я смогла только кивнуть и промокнула платком глаза.

— И потому думали, что я осознанно обрекаю вас на жалкое существование под теткиным каблуком? Дитя мое, я так перед вами виноват. Я слишком спешил. Впредь будет для меня уроком.

Я повернулась к нему и наконец смогла вдохнуть достаточно, чтобы заговорить:

— У вас нет никакого негодного клерка. Вы могли бы оспорить каждое слово в том документе, если бы действительно захотели, и даже пожелания моей бабушки, если бы не посчитали меня достаточно… — как он сам это назвал месяц назад? — …сочувствующей.

— Да, возможно, я бы и мог, — рассеянно отозвался он и пожал плечами. — Но пожелания вашей бабушки были для меня непреложным законом, и они всегда означали только хорошее для вашего дяди. Лично к вам я не питал никакого недоверия.

— Но что заставило вас… Как вы вообще узнали? Я думаю, в нашу последнюю встречу я вела себя неважно.

— Мисс Тулман, не забывайте о том, что у правосудия на самом деле есть глаза, оно не слепо! И эти глаза повсюду. Я даже знаю, в какую сторону нынче в Стрэнвайне дует ветер.

А это значит, что Лэйн и миссис Джеффрис писали ему письма. Я снова посмотрела на качающуюся траву.

— Наверное, вы ее очень любили.

Лицо мистера Бэбкока смягчилось.

— Она была на десять лет старше, и все давно уже в прошлом, и тем не менее я ни на минуту не забывал об этом. Думаю, вы понимаете, юная наследница, что, независимо ни от чего, я сделаю все для дома Тулманов.

Раздался звук разбившегося стекла, и мы оглянулись на дом.

— Мистер Бэбкок, — неуверенно проговорила я, — думаю, очень скоро мне понадобится ваш совет, и не один, по некоторым очень щекотливым вопросам, далеким от сферы моих знаний… Вы не останетесь на ночь? Вас устроит следующее утро?

— Конечно же! Я останусь даже на несколько ночей. Душечка, нам предстоит уладить такой хаос, вы просто себе не представляете!

Раскололось еще что-то хрупкое. Я вернула мистеру Бэбкоку платок и поднялась на ноги.

— Вы не зайдете со мной, мистер Бэбкок? Боюсь, придется попросить тетушку покинуть мое… хм… мой дом.

— Да, это мудрая идея, душечка. Иначе она может перебить весь ваш фарфор.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Отослать Элис Тулман из Стрэнвайна оказалось непростым и нервным делом. В итоге пришлось буквально заталкивать ее в карету под наблюдением мистера Локвуда, который ждал, пока чемодан пристроят позади экипажа. Я пыталась доказать тете, что не в ее интересах ссориться со мной, поскольку теперь я назначаю ее ежемесячное содержание, но злоба и зависть пересилили ее здравый смысл. Я отдала распоряжение сохранить ее пособие таким же, как раньше, и только изменять его в случае роста расходов, и сообщить ей, что по первому же требованию содержание будет увеличено. Но я прекрасно понимала, что она никогда этого не сделает, так же я понимала, что скорее всего больше ее не увижу.

Мы с мистером Бэбкоком стояли на возвышении перед затопленной Нижней Деревней. Он озабоченно бормотал себе под нос, и цокал языком, и пыхтел, а потом мы вернулись в Стрэнвайн и достали план реконструкции. Сначала нужно было отстроить дома, затем увеличить производство кирпичей до тех пор, пока не будут восстановлены литейный цех, паровой цех и газовый завод. Чтобы вернуть воду в канал и реку, требовалось проложить огромные трубы, и множество кирпичей и камней из разрушенной Нижней Деревни было использовано заново, хотя пройдут недели, прежде чем земля полностью высохнет. А до тех пор, пока у каждой семьи появится дом, пройдут еще месяцы. Было принято решение передвинуть Нижнюю Деревню поближе к Верхней, выше восстановленной дамбы, чтобы предотвратить наводнения и в конце концов слить две деревни в одну. Я долго обдумывала каждую деталь этих планов, радуясь тому, что заново отстраиваю то, что должна была разрушить.

Я сообщила мистеру Бэбкоку о других событиях в Стрэнвайне, и наши разговоры длились до самой полуночи, и, как и предупреждал мистер Бэбкок, нас навестил уполномоченный представитель английского правительства. Мистер Уикершем приехал ранним декабрьским утром и присел со мной у камина в новой маленькой гостиной, которую я спроектировала для себя на первые деньги от папы. Стены не были ни алыми, ни розовыми, а светло-зелеными, а занавески подобрали на тон темнее. Миссис Джеффрис уже потихоньку начала украшать все к Рождеству миниатюрными хвойными веточками и красными зимними ягодками калины.

Мэри принесла новый сконструированный дядей гироскоп и с книксеном передала его мистеру Уикершему. Затем она сморщила нос и, посмотрев на свои миниатюрные часы, почти бегом покинула комнату. Я не видела ее такой озабоченной с того раза, когда застала ее ночью за интересным занятием — она методично разрезала мое уродливое серое платье на куски и отправляла их в камин Марианны. Мистер Уикершем тем временем крутанул колесико гироскопа, и небольшой цветок стал открывать и закрывать свои лепестки, балансируя на одной точке. Он наблюдал за ним, покручивая кончик холеных усов, и слушал мой исчерпывающий рассказ о дядиной рыбине.