Экипаж (СИ) - Борисов Олег Николаевич

— Гномы, сволочи бородатые, — удивили морские обезьяны. — Кто-то сложил два и два у эльфов и понял, откуда информация течет. Объявили нас врагами и шпионами. Приказано топить в чужих портах без предупреждения. Ну и эти вражины подсуетились. Взяли контракт, теперь стараются на темечко скалу уронить.

— Что, все скурвились? — удивился кэп. У него до сих с кем-то из любителей дирижаблей были неплохие отношения, скрепленные не одной выпитой бочкой бормотухи.

— Не, только один козел нашелся. Но — прицепился как репей. Мы его разок в матюгальник обложили, так теперь исключительно нас и выслеживает. Мы уже и в гильдию пожаловались, но те открестились. Говорят, он у них один такой дурной. Какой-то седьмой сын на киселе. Выпросил у папаши деньжат, потом с ушастыми спутался, организовал для них воздушный гарем. Возил шлюх, денег поднакопил. Теперь считает себя царем неба. Каменюками кидается.

Да. Идиотов хватает, с этим капитан был согласен. На себя в зеркало иногда утром глянет и признается: уродился же в кого-то. Нет бы покойников с перископами тихо-мирно закапывать. Так шило в одно место тычет, обратно в море гонит.

— Чем помочь могу?

— Нам бы поквитаться. У нас даже доброволец есть. Если вы его поближе к побережью тихохонько доставите, он бомбу с собой протащит на аэродром и чертов дирижабль взорвет.

— Вместе с собой?!

— Ну, как получится. В прошлый раз его обломком приложило, так вполне готов сдачи дать.

Перед нами возник крохотный гоблин с торчащими под разным углом драными ушами. Глаза у него, кстати, тоже смотрели каждый в свою сторону. Полный беспредельщик.

— Знаешь, что, — забеспокоился кэп. — Перца я вашего возьму, горю поможем. Только бомбу не надо нам давать. У нас своей дряни по маковку, обеспечим всем необходимым.

Обрадовавшись, что удалось договориться, с миноносца вместе с будущим камикадзе перегрузили еще три ящика угощений, после чего раскочегарили тарахтелку и отвалили:

— Вы как только там все организуете, маякните! Нам по секрету сказали, что если урода накажем, то и в порты можно будет снова вернуться. Контрабандой все склады завалены, народ убытки несет. Не только нам ушастые с бородатым мерзавцем карты спутали.

— Без проблем, — согласился кэп. Дождавшись, когда ящики с пассажиром уволокут вниз, про себя добавил: — Нам бы только не сдетонировать во время экспериментов. А то гложут меня сомнения…

* * *

Когда внизу узнали, что за персонаж появился и что его ждет в ближайшем будущем, крохотулю гоблина окружили любовью и заботой. Ему выдали теплый бушлат, изрядно севший после недавней стирки. Как раз получился нужный размер. Надели на мятые уши пилотку с меховыми отворотами — что поделаешь, иногда от вентиляции сквозит, заболеет еще. На лапы натянули парадные галоши старпома — продернув веревочки и подвязав, чтобы не сваливались. С офицерами он питаться отказался, сославшись на субординацию. Но вот с обычными матросами и старшинами с удовольствием обедал-ужинал, слушал байки и периодически пытался свести глаза в кучу.

На второй день его в коридоре отловил док, прижал к переборке и начал пытать:

— Башка болит? Нет? А чего тогда шары пучишь в разные стороны? С детства или после травмы? Ага… Понял… Так, ко мне шагом марш!

— Мне нельзя таблетки! — забеспокоился камикадзе. — Мне надо сохранять ясность духа и готовность к свершениям!

— Дурак ты, братец. Таблетки у нас штука подотчетная, стану я их еще на тебя тратить, ага. Но с таким взглядом на мир до аэродрома не дойдешь. Да и вообще, надоело мне, что ты постоянно башкой о комингсы брякаешь. Будишь ни свет ни заря. Поэтому шевели копытами, салага. Будем тебя спасать.

В каюте док накапал в мензурку пахучей гадости и вручил гоблину. Попутно, чтобы запить, налил в поллитровую кружку спирта.

— А занюхать?

— Процесс нарушишь. Давай, глотай. Разом.

Синяя дрянь пролетела махом, следом проследовал спирт. Ушастый засипел, глаза сошлись в кучу, но док приложил кулаком по малохольной спине, заставив вдохнуть-выдохнуть. Потом уложил мигом захмелевшего пациента на кушетку и накрыл одеялом. Сам пристроился у себя в углу, погасил ночник и захрапел. Дока совершенно не волновало, если кого-то беспокоил его храп. Дока волновало, если кто-то мешает ему отдыхать. За это он карал изобретательно и беспощадно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})* * *

На утро гоблин завтракал и с глазами больше не мучался. Рядом с ним пристроился изобретатель, успевший измерить будущую ходячую бомбу со всех сторон и теперь задумчиво что-то чертивший на клочке бумажки. Любопытный Зур сунул туда нос, ничего не понял и зауважал науку еще больше. Это же надо так извилины заплести!

— Господин оружейник, а как у нас с торпедами дела обстоят? Вроде в одной после покатушек топлива только на половину осталось?

— Есть такое, — повинился Тратта. — Придется или что-то с обычной горючкой химичить, или я кого из гонщиков в добровольцы назначу. Будет сидеть сверху и грести до чужого транспорта.

— Не надо грести, — забеспокоился гений шестеренок. — Я тут прикинул… Если двигатель убрать, часть взрывчатки смешать с остатками топлива и сунуть в бак, потом рули переставить… То эту штуку можно запустить полетать. Гоблин прекрасно там поместится и будет управлять. А когда уже выйдет на финишную прямую — спрыгнет.

Пассажир заинтересовался:

— Полетать? Это типа — сразу до аэродрома и сверху, на огненной колеснице?

— Не, так далеко не получится. В пределах прямой видимости, — потыкал в гроздья цифр изобретатель. — Зато с ветерком! Никакой дирижабль удрать не сумеет.

Однако идея вызвала сомнения не только у гоблина. Зур насторожился, услышав странное предложение:

— Это как так — прыгать? С высоты? Он же расшибется!

— Зачем? Пусть не на берег скачет, а на воду. Вода же — мягкая!

— Э… — нимб над головой гения в глазах поммеха тут же померк. — Ты что, никогда с пальмы в воду не прыгал? Пятки не отшибал?

— Нет, — пошел в отказ изобретатель.

— Ну, вспомни хотя бы, как на табуретке летал. Сильно о воду приложился?

Эпическое испытание самодельной катапульты заставило создателя торпед вздрогнуть:

— Плохо помню. Вроде кувыркался я там знатно. И все бока потом в синяках были.

— Вот. А ведь хряпнулся-то почти что с рубки, низко же шел… Если нашего героя с дирижабля уронить, то он в лепешку расшибется. Совсем-совсем… Почему гномы до последнего за свои мешки воздушные цепляются? Они понимают, что шансов выжить нет, если вывалился.

— Тогда я не знаю… — на пару с гоблином загрустил гений. — Жалко его с бомбой просто так на смерть отправлять.

Идея окольными путями добрела до шкипера уже вечером, когда тот гонял чаи. Выслушав в пересказе Бдыка про “огненную колесницу”, кэп заинтересовался и потребовал привести пару недоумков для уточнения деталей. Покосившись на исчерканный листок и выслушав “мы туда намешаем, а оно как… а потом дык… а потом хренак…”, поманил к себе шестереночника и приказал:

— Значит, делай свою железяку. Табуретку с ремнями у механика возьмешь. Ее как раз в полете испытали, будет отличное место управления. А ты, пучеглазый, за мной топай.

Подлодка уже шла на экономном режиме, подзаряжая накопители и проветриваясь. Босс принял доклад Острого Глаза, затем поставил гоблина на ограждение и вручил ему непонятный кусок материи.

— Смелый? Решительный? Отлично. Тогда держи это как можно крепче и прыгай.

Кувыркнувшись с высоты рубки, лопоухий камикадзе схватился в выданный ему предмет и заорал. Набегающий ветер наполнил парусину и теперь стало видно, что коротышка планирует в воду на безразмерных белоснежных панталонах. Убедившись, что эксперимент закончился успешно, кэп сунулся к раструбу переговорного устройства:

— Внимание по экипажу! Учебная тревога! Пассажир за бортом! Стоп машины! Надувную шлюпку к спуску приготовить!

* * *

Сначала впотьмах уронили мешок с лодкой на голову Дига. Тот как раз страховал снизу, вот и слетел с лестницы вместе с мешком, успев проорать всякое разное до встречи с настилом.