Глаз идола (сборник) - Блэйлок Джеймс

Ту самую заинтересованную сторону Мертон отыскал без труда, поскольку отправил Сент-Иву каталог с посыльным — конечно, не подозревая, что профессор находится в Лондоне. Сент-Ив порывисто встал со стула и произнес:

— Карта Кракена, или я жареная мерлуза[37].

Он сунул каталог в карман и вместе с взволнованным Хасбро помчался к двери, выкрикивая поспешное «всего доброго» Биллсону, который помахал ему на прощанье разделочным ножом. Так я и не отведал картофеля, о чем с грустью сообщаю, и то же самое касается Табби Фробишера, который спешил за мной по пятам, хотя и вряд ли представлял, что всё это значит.

Опускалась ночь, а с нею и температура, словно мир накренился и сползал обратно в зиму. Ламбет-Корт покинули все, кроме необычайно долговязого ухмыляющегося рабочего в спецовке, который развалился на куче грязи и камня с видом человека, наконец-то избавившегося от докучных обязанностей. Двадцатью минутами ранее их там было двое. Второй — коренастый, с мускулистыми длинными руками; и комичный контраст между этими двумя задержался в моей памяти. Сейчас высокий курил трубку — «Собрание», балканский табак, предпочитаемый и мной, возможно несколько обременительный для кошелька рабочего, о чем я мимоходом заметил Фробишеру, когда ветер пронес облако дыма мимо нас. Как только мы вышли на улицу, парень подобрался и быстро исчез в Ламбете. Двигался он с определенным проворством, словно торопился на заранее назначенную встречу.

Фингал-стрит, и так не особенно оживленная, сейчас дышала вечерним покоем. Сент-Ив махнул рукой, подзывая хэнсом[38], по случаю проезжавший мимо. Они с Хасбро вскарабкались в него и умчались. «К Мертону!» — Сент-Ив обозначил цель, оставив способы ее достижения на наше с Табби усмотрение. Мы отправились пешком, бодрым шагом прокладывая путь к набережной.

— Слушай, Джеки, — сказал Фробишер, пыхтя рядом. — Почему такая суета из-за какой-то карты? Мой пирог с почками должен был вот-вот явиться из печи, а теперь придется голодать.

— Есть кое-какие соображения, — ответил я. — Даже, скорее, догадки.

— И что же говорят твои догадки о том, что указано на карте? Клад — золото и драгоценные камни? Или что-то вроде этого? Но есть одна проблема: всё потерянное или спрятанное в Моркаме там и останется. Я слышал рассказы об экипажах и четверках, утонувших в зыбучих песках залива Моркам вместе со всеми пассажирами и обслугой. Никого из них никто никогда больше не видел. Даже мертвых. С тем же успехом можно купить карту бездонного колодца.

— Мертон это наверняка знает, — сказал я. — Помните, «сомнительная ценность»? А вы знали беднягу Билла Кракена?

— Разумеется. Неплохой парень, хотя наполовину не в себе, как мне и теперь кажется.

— Очень даже не в себе, могу вас заверить, — согласился я. — Все признаки настоящего сумасшедшего.

Мы помахали проезжавшему кэбу, вожжи натянулись, и Табби скользнул внутрь, как горностай в дупло.

— «Редкости Мертона», — велел я кучеру. — Быстро!

Тот прикрикнул на лошадей, и они тронулись, мотая нас из стороны в сторону. Табби всем своим весом вдавил меня в стенку экипажа.

— Дело в том, — выдохнул я, — что Кракен нарисовал одну такую карту, и если это именно она, нам надо срочно брать след, или мы снова его потеряем.

— Твои доводы мне понятны. Но след чего, Джек?

— Утраченного объекта. Его можно назвать… приспособлением, — ответил я ему. — Да! Приспособление. Именно. Скажем, для превращения соломы в золото. Аналогия вам ясна? — Не следует таить секреты от союзников, особенно вроде Табби Фробишера, который всегда делал то, что должен был, так сказать. — Вы помните статьи про так называемый метеорит из Йоркширской долины?

— Распахал поле, принадлежавшее сельскому пастору, верно? Спалил живую изгородь. Кусок его уцелел, что привлекло на день-два внимание прессы. Кажется, припоминаю еще байку про скот, паривший вокруг навозной кучи, хотя, может, это была одна-единственная летучая свинья.

— Внезапная смерть пастора Гримстеда привлекла журналистов, это верно. А вот к сияющему объекту они остались более или менее равнодушны. И это был не метеорит, уверяю вас. Видите ли, пастор обнаружил в своем загоне для скота некое странное устройство и спрятал его в амбаре. Он заподозрил — возможно, обоснованно, — что оно… э-э-э… неземного происхождения.

Табби испытующе взглянул на меня, но поскольку за годы знакомства с Сент-Ивом изрядно повидал странного, слишком сомневающимся не казался.

— Священник написал Сент-Иву, — продолжал я рассказ, — которого знал и мальчиком, и взрослым; и профессор помчался в Йоркшир, чтобы, прибыв на следующее утро, найти пастора мертвым в дверях амбара. Старик сжимал в кулаке тушку какой-то птички, хотя явно не ставил силки на пернатых на своем заднем дворе. Никаких следов устройства найти не удалось. Однако сосед-фермер видел фургон, выехавший еще перед рассветом из тисовой аллеи пастора и устремившийся куда-то на запад. Оказалось, устройство было тайно увезено на «Карнфорт Айронворкс» — по словам одного из работников этого предприятия, в специально сконструированном контейнере из дерева и железа, внутренность которого была обшита изолирующим индийским каучуком. А занимательное сообщение о летающей скотине, по-моему, является чистой воды выдумкой, призванной привлечь внимание прессы к жестокому убийству хорошего человека.

— Тайно увезено? — переспросил Табби. — В специально сконструированном контейнере? И кем?

— Вы знаете кем — или догадываетесь.

— Игнасио Нарбондо? Как он сейчас именует себя? Фростикос, не так ли? — Табби помолчал секунду. — Надо было нам скормить его стаду диких свиней, когда представился такой случай. Придется добавить это упущение к списку наших сожалений.

Флит-стрит была раздражающе переполнена вечерними пешеходами, мы пробирались между ними ужасно медленно, кэбмен выкрикивал проклятия; скорость удалось прибавить, лишь когда мы выбрались на Верхнюю Темз-стрит и покатили к набережной.

— Так что там с картой? — вернулся к началу беседы Табби. — Вы, видимо, отыскали это устройство и затем — что? Снова его потеряли?

— Именно. Случилось так, — рассказал я, — что мы втроем, Сент-Ив, старина Билл и я, под покровом ночи забрали прибор из «Айронворкс». Но нас подкараулили возле Силвердэйла, при низком приливе, и Кракен свернул через пески, один в фургоне, невзирая на уговоры Сент-Ива. У Билла была мысль скрыться в Камбрии, выбраться на твердую почву и там нас дождаться. Мы договорились, что, если фургон завязнет в песках, он нарисует карту его точного положения, хотя шансы отыскать что-нибудь в тех гиблых местах невелики. Встретиться с Биллом нам так и не довелось, правда, и в руки к Фростикосу, который наверняка воспользовался бы устройством во зло, оно не попало.

— Но им можно было воспользоваться, да?

— Видимо. Или этого опасался Сент-Ив. А вся суть истории в том, что Билл пропал. Мы предположили, что он погиб в песках вблизи Хамфри-Хед. Успел ли он нарисовать карту? Мы не знали. Все эти годы мы принимали за данность, что карта, если она была, потонула вместе с фургоном и беднягой Биллом.

— Вот и сказочке конец, — подвел итог Табби. — Ваш механизм утерян, и свидетели его существования — два мертвеца.

— Да, и это самое печальное. Но вернусь к Мертону. Видите ли, он ездит на залив, потому что там у него родня, и несколько лет назад Сент-Ив попросил его следить за всем, что хотя бы отдаленно связано с этим случаем. Иногда, вы же знаете, потерянное появляется: иногда на берегу, иногда в сетях устричников. И для нас этот каталог — первый проблеск надежды.

— Ну, — мрачно протянул Табби, — мне бы еще кусок пирога с почками и пинту пенного сверх проблеска чего угодно, особенно потонувшего в зыбучих песках…

Однако, хотя Фробишер всегда был рабом своего желудка, сейчас он сидел рядом со мной в кэбе, и мы катили к Мертону в полной боевой готовности, как всегда.