Глаз идола (сборник) - Блэйлок Джеймс

Когда мой кораблик развернулся, я смог увидеть за стеклом переднего иллюминатора кормовую секцию, спешащую к подветренной стороне Марса, унося с собою двух величайших героев Англии — да что там, всего мира! Мне же оставалось лишь в немом изумлении следить за тем, как они ныряют к бурлящему мраку космической дыры. Их судно, представлявшее собою вытянутый конус со срезанной теперь верхушкой, вновь разделилось на две части, — причем массивная задняя секция тянулась за передней на чем-то, что выглядело длинной цепочкой из отполированных металлических капель. Боковины этой задней секции разошлись вдруг в стороны и, медленно вращаясь, уплыли в пустоту, оголяя массивную пробку, о которой мне уже представлялся случай упомянуть.

И вот, в сопровождении хоровода небесных светил, нацелив свой конический бушприт в самое горло темнейшей из всех тайн, космолет Сент-Ива устремился в черную пропасть мнимого небытия, волоча по пятам за собою невероятную пробку с вытиснутой на круглом боку равно невероятной надписью: «ПОДХОДИТ ДЛЯ ВСЕХ РАЗМЕРОВ». Девиз, способный очертить и те обширные таланты, что были присущи двум великим искателям приключений, полным решимости и отваги.

ДВА ВЗГЛЯДА НА НАСКАЛЬНЫЙ РИСУНОК[21]

В принципе, я выступаю против того, чтобы раздавать людям советы и делать громкие заявления; все мы, бывает, ошибаемся в своих оценках и выглядим в итоге весьма глупо. Но одно я могу утверждать со всей смелостью: крах, полнейший крах вполне может оказаться даже ближе, чем «пригретая на груди» змея из поговорки, и — выручайте, милость Божья и смекалка друзей! — в любой момент мы можем увидеть, как простая забывчивость навлечет на всех нас погибель миров.

Я и понятия об этом не имел. Мне казалось, в жизни каждого из нас отыщется предостаточно места для случайностей: ну пожмем плечами, улыбнемся и пожалеем вскользь о неловком моменте, пока мир шатко-валко крутится себе дальше, к добру или к худу. Что ж, теперь уже так не кажется: недавние события со всею убедительностью доказали мою неправоту. Легчайшая нетвердость руки, вылетевшее из памяти тривиальное соглашение, произнесенная шепотом идиотская шутка — все они вмиг способны низвергнуть нас, пользуясь выражением мистера По, в пучину Мальстрёма[22]. Увы, столь резкой перемене в моих убеждениях имелась определенная причина. Судите сами:

Мы — то бишь профессор Лэнгдон Сент-Ив, его слуга Хасбро и я сам, Джек Оулсби, — ковыряли землю на равнине Солсбери, выискивая в земле реликвии давних эпох. Я не большой ценитель подобных диковин, но компания была приятной, а в городке Андовер имелась таверна под вывеской «Приют пигмея», где мне подали корнуэльский пирог[23], ради которого не жалко было трястись из Лондона.

Как-то жарким, безлюдным, звонким от стрекота цикад вечером Сент-Ив случайно наткнулся под склоном одного из ничем не примечательных холмов на пещеру, сокрытую густыми зарослями и на долгие тысячи лет совершенно забытую миром. Если вам довелось побывать в Солсбери и, сидя в запряженном четверкой лошадей экипаже, с ветерком прокатить по равнине в качестве туриста, вы ничуть не удивитесь подобной находке; в этих краях по большей части нет достопримечательностей, которые привлекли бы хоть кого-то, не считая археологов. Порой немногие любопытствующие прибывают сюда в поисках следов друидов, Сент-Ив же явился за окаменелостями.

И он не ушел с пустыми руками, ведь осколков каменных летописей в пещере было хоть отбавляй. Пол ее, сухой и пыльный, был просто усыпан ими: бедренные кости мегатериев, мамонтовые бивни, челюсти бог знает скольких пресмыкающихся. В общем-то, еще только спускаясь в пещеру, Сент-Ив рассчитывал их там увидеть. По собственному признанию профессора, он нашел подобным диковинам свое применение.

В далеком прошлом пещера была обитаема. Тут жили неандертальцы — приходили и уходили, во всяком случае. Этот вывод, по-моему, вполне очевиден, учитывая рисунок, выведенный когда-то на стене пещеры. Сам я ничегошеньки не смыслю в искусстве наскальной живописи, но могу подтвердить, что рисунок был очень даже неплох. Он изображал человека — бородатого мужчину с львиной гривой нечесаных волос в едва ли пристойном по причине скудности облачении из шкур. Его насупленное и хмурое лицо тяготили раздумья; пещерный житель выглядел мыслителем, если такое вообще возможно. Наскальный рисунок был, несомненно, автопортретом и, по мнению Сент-Ива, по мастерству исполнения ничуть не уступал знаменитым изображениям бизонов из пещеры в испанской Альтамире или оленьим силуэтам на стенах карстового разлома в Ориньяке. Маслом, подкрашенным ягодными соками, древний художник запечатлел на камнях собственную душу, равно как и свои низко нависшие брови заодно с неопрятной бородой.

Уверен, такая находка является довольно значительной, но ни в едином научном журнале вы не отыщете даже упоминания о ней. Как можно судить по тону самой первой страницы этого отчета, наши изыскания в окрестностях Солсбери имели довольно печальный итог, и лишь недавно я нашел в себе силы заправить ручку чернилами, чтобы поведать миру суровую правду о случившемся. За месяцы, пролетевшие после возвращения из той затерянной на бесприютной равнине пещеры, я измыслил несметное количество причин тому, чтобы скрыть результаты нашей поездки. Сент-Ив и Хасбро — те двое, что могли бы меня выдать, остаются джентльменами до кончиков ногтей, и всё это время надежно хранили тайну. Впрочем, где-то с неделю тому назад вы могли, вероятно, прочесть в «Таймс» новость о загадочном взрыве, — вернее, о «внезапном смещении земляных пластов», как его, кажется, окрестила газета в присущей журналистам недоуменно-иносказательной манере. Сильнейший взрыв заставил осесть целый участок сельского ландшафта к северо-западу от Андовера, так что и до «Приюта пигмея» наверняка донеслись его отголоски. Вообще-то, я доподлинно это знаю, ведь я там был и слышал их самолично.

«Божий промысел!» — развела руками Королевская академия наук, чем наконец-то воздала, пусть невольно, надлежащие (позволю себе здесь некоторую гиперболу) почести моему ментору и другу, Лэнгдону Сент-Иву. Разумеется, профессор имел к случившемуся непосредственное отношение; оговорю особо, что сам я ни при чем. Но с обвалом части равнины, впрочем, была навеки уничтожена единственная улика, способная рассказать о допущенной мною глупейшей небрежности, а с нею канули в Лету месяцы беспокойства и угрызений совести, несомненно тяготившие и огорчавшие Сент-Ива.

Уповаю на небеса, что тем всё и кончилось, хотя, конечно же, абсолютной уверенности быть не может. Здесь помогает вера. В том, что связано с удивительными особенностями путешествий во времени, а также и с хитросплетениями, сопутствующими вмешательству в самый каркас Вселенной, не повредит быть готовым к сюрпризам: к появлению неандертальца в парике, скажем, или к обнаружению ашельской[24] мумии с аккуратной бородкой под ван Дейка. Заранее не угадать, верно?

Дело, в общем, обстояло следующим образом. Когда история с вулканом благополучно завершилась, а великий противник Сент-Ива, доктор Игнасио Нарбондо, оказался поглощен замерзшим озером где-то в Скандинавии[25], у профессора впервые за десятилетия появился досуг, чтобы продолжить исследование, задуманное давным-давно. Путешествиями во времени сейчас никого не удивишь. Мистер Г. Дж. Уэллс превосходно описал их в книге, которая в руках случайного читателя выглядит простым развлекательным романом. Возможно, так и есть. Сам я чудесную машину, разумеется, в глаза не видел, хотя с небезызвестным «Путешественником во времени» (так этот субъект представился) встретиться мне всё же довелось — в летнем поместье леди Бич-Смайт в Тэдкастере. Он сидел там, роняя редкие слезы в кружку с элем: человек, повидавший куда больше, чем пошло бы ему на пользу.