Тысяча дождей - Андрей Михайлович Столяров

разорвать ему грудь и жи­вот, мы сталки­вались лишь во время давних разве­дывательных экспедиций на Юг. До сих пор на границах с По­селком вараны за­ме­чены не бы­ли. Значит, нам сно­ва придется вы­ставлять на­блю­да­телей на за­ставах, а без про­жекторов, по­скольку электри­чества у нас теперь нет, ночные дежурства превратятся в смертельную лотерею с судьбой. Заме­тить ночью подкрады­вающегося ва­ра­на можно раз­ве что чудом: двигаются они бесшумно, а пры­гают, чтобы вце­питься в добычу, метров на пять или на шесть. Самое сквер­ное, что вараны те­перь бу­дут проникать и на улицы. Придется, видимо, как сле­дует насту­чать Лельке по шее, чтобы больше никаких гу­ляний с по­другами по вечерам; как стем­неет – из до­ма ни­куда ни на шаг. Вот ведь напасть! Только-только мы пере­жили нашествие «ска­рабе­ев», пустынных жуков, ничем, впрочем, не похожих на своих еги­петских родственников, они даже цвета вы­сохшей глины, размером с блоху, зато от укусов их взду­вались на коже чу­довищные пузыри, и на тебе – новый сюрприз! Варан – это вам все же не «скарабей». Варан может не просто руку или ступ­ню, но – голову отку­сить. Вообще – очень неприятный сигнал. Судя по всему, южная фауна начинает посте­пенно переме­щаться на Север. А это значит, что аре­ал засухи разрастается и на вос­ста­новление климата, то есть регулярных дождей, в на­ших широтах можно уже не наде­яться.

Одно к одному!

Следующие восемь часов мы занимаемся тем, что Комендант определяет как «реабилитационные мероприятия». То есть подвозим беженцам воду, и чтобы могли они наконец напиться, и для мытья, два раза их кормим – сначала жидкой по­хлебкой, потом – жидкой перловой кашей, чуть приправленной тушенкой из на­ших непри­кос­новенных запасов. Тут трудность в том, что после долгих дней голодания беженцам чрезмерно наедаться нельзя. Кстати, и пить им следует с большой осторожностью. За этим, усевшись в столовой, следит дед Хазар. Одновременно Комендант, кряхтя и морщась, выделяет из тех же на­ших запасов полтора десятка комбинезонов, не забыв, разумеется, буркнуть при этом: ну а что сами будем носить? А в дополнение мы собираем по всему Поселку одеж­ду и деревянные, у кого есть лишняя пара, сандалии, единственное, в чем можно ходить по раскаленной глади песка. Тряпье беженцев, перепревшее, отвратительно пахнущее, возможно, полное вшей и песчаных клещей, мы осторожно сжигаем на ближайшей окраине. В безветренный зной, слегка покачиваясь, поднимается виток едкого дыма.

Занимаются этим женщины и опять же, по выражению Коменданта, «военнообязанная молодежь», а взрослые мужчины не то чтобы стоят в оцеплении школы, но словно невзначай рас­средоточились возле нее, лениво переговариваясь, делая вид, что прогуливаются, но вместе с тем готовые сразу же пресечь любые эксцессы.

Мы уже имеем опыт общения с беженцами и рисковать не хотим.

Все это время у нас с Ясидом, поскольку мы работаем в паре, идет яростная дискуссия. Ясид полагает, что нам следовало бы оставить беженцев у себя. Да, придется существенно урезать пайки, уменьшить норму воды, видимо, до предельного уровня. Ничего, как-нибудь переживем. Но ведь беженцы, если исклю­чить немногих детей, это около тридцати крепких рабочих рук, которые можно сразу же пристроить к делу. Ясид считает, что нам пора попробовать пробить шахту в Каменной Балке: если там столько лет сочится родник, то высока вероятность, что он связан с обширным подземным озером, иначе бы этот источник давно иссяк.

- Найдем озеро, - шипит мне в ухо Ясид, – спасем жизнь Поселку. Ты понимаешь?.. Да и с городом, с Экосоветом, будет совсем другой разговор.

У Ясида это идея-фикс. Как у Коменданта – построить вал, который защищал бы нас от нашествия пыльных бурь, у Колдуна – молитвой или жертвой вызвать спасительный дождь, а у ме­ня – что Новый Лес это и есть Аглая. Ника называет это сверхценной идеей: переубедить человека, который в нее уперся, обычно не удается. И тут он прав. Я знаю об этом по собст­вен­ным пе­реживаниям. Дискуссия же с Ясидом на тему шахты вспы­хивает у нас постоянно, и бесполезно напоминать ему, что три года назад приезжали уже геологи, привозили соответствующее оборудование, про­сверлили в округе с десяток скважин, извлекли оттуда множество проб, изучили их, пришли к выводу, что никаких под­земных озер в нашем районе не существует. Есть отдельные водо­носные, то есть на­сыщенные влагой пласты, откуда вода проса­чивается к нижнему горизонту, образуя над ним единую, причем довольно тонкую линзу. Если мы, пробив шахту, начнем качать воду из Каменной балки, то соответственно сократится ресурс в нашей центральной скважине. Вот тебе, Ясичек, и весь праздник. Но Ясида действительно не переубедить: вода под землей есть, ее нужно только найти.

Этот спор выдыхается с уходом беженцев. Они трогаются в дорогу около шести вечера, когда дневная жара начинает понемногу спадать. Видно, как им не хочется уходить из Поселка, но наши «вооруженные силы» недвусмысленно смыкают кольцо, держа «калашниковы» наготове – у беженцев не остается иного выхода.

Уже через час нестройная их колонна, колеблясь, растворяется в серой дымке на горизонте, и мне почему-то кажется, что это уже навсегда.

Пусть даже ведет их, опираясь на посох, сам дед Хазар.

Ни до какого города они не дойдут.

***

Дома меня ждет сюрприз. Когда я, сильно замотанный всем сегодняшним днем, открываю дверь в кухню, рассчитывая, что хотя бы здесь скроюсь от угнетающей лавины забот, то первое, что вижу – девочку лет пяти, сидящую на коленях у Лельки. Она смуг­лая, с глазами, будто спелые сливы, в цветастом пла­тье, в кото­ром я узнаю старую лелькину блузку, а по бокам го­ло­вы у нее, как проволочные, торчат, загибаясь вверх, две то­щих косички, увенчанные синими бантиками.

Я застываю как вкопанный.

И прежде чем успеваю что-то сказать, Лелька твердым голосом сообщает, что девочку зовут Айгуль, родителей у нее нет, ей в самом деле пять лет, и она будет жить у нас. Лелька, оказывается, уже все продумала: воды, которою привез Ника, девочке, хватит на четыре – пять дней, а за это время она, Лелька, добьется от Коменданта увеличения нашей семейной нормы. В крайнем случае будет отдавать часть своей пайки, потому что ей самой столько не надо.

Как же, разбежалась, так ей Комендант и обрадуется! Да он над каждым литром воды трясется, как курица над снесенным яйцом.

Я перевожу взгляд на Ясида, но Ясид нейтрально пожимает плечами. Он-то, разумеется, понимает, что все это бред, но воспринимает его как жизнь, которая вот такая и не может быть никакой иной.

Ясид мне