Степь и Империя. Книга III. Фракталы - Балтийский Отшельник

правителем для Гарма – а он благороден и умен – то он покорит Гарм для меня. Если же он будет плохим правителем для Гарма, то патриции Гарма придут за управой на Шерруса ко мне – и Гарм тогда покорится мне.

И поразились министры глубокой мудрости правителя своего и простерлись ниц...

***

После суда царей настал черед суда воинов и в палату решений вступили сто воительниц принцессы Гармсиль. И преклонили они колено пред султаном и старшая из числа их молвила султану: «О солнцеподобный султан! Мы воительницы и честью было бы для нас служить тебе!»

Но посмотрел на них великий султан, и сердце его наполнилось яростью. Лицо его покраснело, а ноздри раздулись, встал он на ноги и закричал так, что от раскатов его гнева задрожали стены дворца.

- Вы воительницы? Вы приходите ко мне со льстивыми словами, и говорите что вы – воительницы? Где ваша госпожа, воительницы? Почему она не понадеялась на ваши клинки, а сбежала с черным рабом? И где ваши клинки, воительницы? Вы нарядились в богатые одежды и раскрасили лица, но ни одна из вас не опоясалась мечом! Посмотрите на себя! Вы одеты как шлюхи, раскрашены как шлюхи и как шлюхи пришли продавать себя! Вы развратницы и дети разврата! Эй, стража! Взять их всех!

И стража накинулась на дев, и оттеснила их в угол и стала валить и вязать. Не успели опомниться гордые наперсницы принцессы Гармсиль, как все до одной оказались спутаны веревками, как овцы на заклание.

- Эй, визирь! Всех, всех до единой, этих шлюх – на рабский помост! Я хочу, чтоб еще до исхода дня каждая из них была публично клеймена, и чтобы о каждой была сделана запись, где, как и почему дочь знатного рода Гарма стала ничтожной рабыней для солдатских утех. А потом бросьте клейменых шлюх моим гвардейцам, пусть укажут им, в чем состоит рабское служение!

- Слушаю и повинуюсь, повелитель мой! – склонился мудрый визирь пред ясной волей своего господина.

- И посадите преступную принцессу пред рабским помостом, пусть видит, во что ввергла наперсниц своих и страну свою! Посадите так близко, чтобы ясно слышала звон каждого заклепанного ошейника и шипение каждого клейма!

- Слушаю и повинуюсь, повелитель мой! – вновь поклонился старый визирь и отправился исполнять волю своего мудрого повелителя.

Поставили для принцессы Гармсиль простой деревянный стул прямо на рабском помосте, рядом со скамьей, где рабыни принимали клеймо, носить которое будут до скончания жизни.

И пришлось принцессе смотреть, как с гордых подружек ее срывали богатые одежды, выставляя на обозрение, и опозоренных бросали на колени.

Над каждой склоненной головой глашатай ломал зеленую ветвь и возвещал: «В день сей дочь знатного рода из страны Гарм изведала плеть и рабскую горечь, приняла ошейник и клеймо рабыни! Пусть каждый слышавший эти слова будет очевидцем, и передаст весть родным ее, дабы оплакали они дочь свою как умершую!»

Каждой униженной девице пришлось отведать плети и облобызать ее, и подставить шею под железный ошейник, и на глазах толпы горечь позора запить горечью рабского вина из общей чаши.

И ни одной не удалось сдержать горьких слез…

А потом рабыня седлала «Скамью вопля» и наступало время горячего железа.

И каждая нежная дева прокричала четыре раза, размывая слезами сурьму и румяна: когда клеймо кусало ее правое плечо, когда раскаленное железо впечатывало султанский картуш в ее левое бедро, когда игла цирюльника прокалывала нос для медного кольца, положенного солдатским шлюхам, и когда бросали ее с высокого помоста в подставленные жадные руки хохочущих от предвкушения солдат.

И с каждым криком принцесса Гармсиль умирала малой смертью, ибо слышала она и свист плети, и шипение раскаленного тавра, и запах горелого мяса ...

А когда стали на помост подниматься служанки и уже заклеймённые рабыни из числа прислужниц, принцессу Гармсиль провели сквозь воинский лагерь, где одалиски ее уже начали свое рабское служение, и довелось принцессе видеть картины, видеть которые ей было невмочь.

Пришлось услышать Гармсиль, как плачь и мольбы сменялись совсем иными стонами. Ибо хоть и были ее нежные гурии девственны телом, но уже изведали на ложе прелесть соблазна и разврата, успели приохотиться к еженощной сладости гаремных А таких рабское вино моментально превращает в рабынь, покорных влечению и рабской жажде.

***

И не склонилось солнце еще к закату, как пришло время суда для черни, справедливость которого должна быть понятна последнему хлеборобу, а наказание должно было ужаснуть самого закоренелого разбойника.

Стража бросила на колени пред султаном черного раба Гардуба, льстивую невольницу Лилит и принцессу Гармсиль, и были они унижены как равные меж собой.

Но прежде чем начался суд, старый визирь султана вновь склонился пред троном повелителя своего и спросил: «О воплощение мудрости, скажи, разве уместно судить принцессу вместе с рабами? Ведь она истинная королевская дочь, да и без того судьба заставила ее претерпеть множество бед?»

И султан громко ответил своему доверенному визирю, дабы слышали все приближенные: «Да, уместно, мой верный визирь! Ибо принцесса Гармсиль сама навлекла на себя беды. Когда презрела волю отца своего и замужеству предпочла гаремные утехи скучающих развратниц. Когда возомнила себя воительницей, способной повергать мужчин. Когда совращала других дев, принимая их у себя на ложе и поучая отвергать волю родителей. Когда избрала себе в наперсницы постельную рабыню, язык которой дан лизать, а не советовать в делах царей. Когда предала свою страну и ее богов. Когда пренебрегла царем, одарившим ее милостями и защитой. Когда бежала с черным рабом. Кто виноват в ее бедах, если каждым своим шагом она множила непотребства?! Поэтому и судить ее надлежит с рабами, которых она предпочла царям и принцам. Поэтому и наказание ей должно такое, чтобы целые поколения помнили, каково это – разрушать устои и предавать род свой и домашних богов!»

- Какой же казни ты подвергнешь принцессу, могучий государь? – вопрошал верный визирь.

- Не было еще среди царских дочерей столь низко павших, потому и измыслил я для Гармсиль нечто особое. Ради этого призвал я могучего чародея из Степи, что в Северной земле, дабы он сотворил нечто, что войдет в легенды!

- О мой повелитель, мудрость твоя совершенна, как безупречный бриллиант, но скажи, если мог ты призвать могучего чародея, почему ты не призвал его ранее, а ждал долгие годы, чтобы взять под руку свою и Шем и Гарм?