Почти идеальный мир - Лоран Гунель

Теперь дорога шла по берегу с опустевшими пляжами. Ветер морщил поверхность воды, но волн не было. Растянувшись на разноцветных досках, серферы со скучающим видом дожидались погоды. Ну как можно любить занятие, в основе которого лежит такое неустойчивое равновесие?

GPS указывал, что конец пути близок.

Давид еще сбавил скорость и принялся разглядывать окрестности.

Дорога свернула от моря и вошла в более населенную зону. Дома здесь отстояли друг от друга метров на тридцать – сорок, сады росли как попало, деревья, похоже, никто не подстригал, а отвратительные газоны были вообще ни на что не похожи.

Давид остановил машину возле невысокого строения, стоявшего в глубине неухоженного сада. У стены притулилась выбеленная известью беседка, по которой бежала готовая штурмовать крышу глициния.

Чуть подальше, у соседнего дома, оживленно разговаривали двое мужчин. Один из них отчаянно жестикулировал, а его сердитое лицо то и дело искажала зверская гримаса.

Давид достал из сумки и натянул хирургическую маску, которую сохранил после визита в больницу. Ведь в министерстве его предупредили: «Могут быть инфицированы вирусами и заражены болезнями». Если бы не опасение выглядеть смешным, он бы и бахилы с собой прихватил.

Давид открыл дверцу машины, и в ушах раздались вопли спорящих мужчин.

– Имбецил несчастный! – проорал один, и лицо его побагровело от гнева.

– Сам дурак! – взревел другой.

Давид даже не попытался их утихомирить. Впервые в жизни он видел, как взрослые люди, явно находясь во власти неистовых эмоций, налетают друг на друга, как петухи. Добро пожаловать в мир дикарей.

Он поправил маску, сказав себе, что тут больше пригодился бы бронежилет, и вышел из машины. Оба типа прекратили ругань и уставились на него. Давид сделал вид, что в упор их не замечает, и направился к калитке. И тут у него сжалось сердце: на почтовом ящике от руки была написана фамилия Монтойя. Он явно попал туда, куда хотел, и теперь ему стало не по себе.

Кругом было тихо. Он заглянул за калитку и увидел двух стариков, сидящих лицом друг к другу на вымощенной плиткой террасе перед беседкой.

Давид откашлялся, чтобы прочистить горло, и обратился к ним:

– Будьте добры!

Оба старика повернулись к нему и несколько секунд молча его разглядывали.

– Открыто! – хрипло крикнул тот, что сидел справа.

Может, это отец усопшего? Давид вышел на террасу и шагнул вперед. Ему снова стало не по себе. Никогда больше он не поддастся уговорам Миотезоро.

– Прошу прощения, меня зовут Давид Лизнер, я разыскиваю Эву Монтойя.

Старики сидели в небольших плетеных креслах, и перед ними на круглом столике лежала шахматная доска с недоигранной партией. Несколько секунд оба изучали Давида, и тот, в хирургической маске и с сумкой коммивояжера, почувствовал себя полным идиотом. Из дома доносился чей-то звонкий голос.

– Теодор, – представился один из стариков. – Я ее дед.

Его ярко-голубые глаза прятались в глубоких скрещениях морщин, окружавших их, как лучи двух прожекторов. Волосы необычайной белизны резко контрастировали с мрачноватым шотландским орнаментом его шерстяного халата.

Давид не мог припомнить, видел ли он когда-нибудь такого колоритного старика.

– Очень приятно, – коротко кивнул он.

– Эва! – позвал старик. – К тебе пришли!

В ответ снова прозвучал звонкий женский голос и взрывы веселого смеха.

– Эва!

– Иду! – отозвался тот же голос из глубины дома.

Второй старик, маленький толстяк, одетый в короткие штаны на лямках и старую рубашку из небеленого полотна, не стал утруждать себя приветствием, а только разглядывал Давида, улыбаясь краешком рта. Голова его совсем облысела, густые седые брови нависали над насмешливыми глазами, а лицо было таким же морщинистым, как и у первого. Почему эти люди так себя запустили? Они походили на оживших мертвецов. У Правильных таких встретить просто невозможно.

– Это Феликс, – сказал Теодор, указывая на приятеля и словно извиняясь за его молчание.

Давид силился улыбнуться Феликсу, но тот по-прежнему смотрел насмешливо.

– Что же толкнуло Правильного явиться сюда с риском потеряться? – наконец заговорил он.

– У меня… у меня есть информация, которую я должен передать. Лично.

На мгновение наступила неловкая тишина. Давид скосил глаза и увидел мальчишек, которые таращились на его машину, словно это был НЛО.

– А вот и я! – раздался вдруг тот же веселый голос.

Давид обернулся.

Свободным и легким шагом на террасу вышла молодая светловолосая женщина в простом ярком платье. Ее зеленые глаза смотрели бесстрашно и прямо, а за тонкими чертами лица явно скрывался сильный и твердый характер. Она широко улыбалась. Давид подумал, что ни одна из его знакомых дам не стала бы улыбаться, получив известие о смерти близкого человека. Наоборот, они предпочли бы хранить мрачное и скорбное выражение лица.

– Здравствуйте, – произнес он севшим от смущения голосом. – Давид Лизнер. Можете ли вы уделить мне несколько минут?

– Очень приятно. Эва. Я вас слушаю.

Взгляды обоих стариков сосредоточились на нем.

– Э… Можем ли мы поговорить наедине?

Ее улыбка стала язвительной.

– Некий незнакомец швартуется возле моего дома и просит меня о свидании наедине… Но я не та, за кого вы меня принимаете, месье.

– Но… так сказать…

– Я шучу… Следуйте за мной!

Она бросила эту фразу приказным тоном, и Давид следом за ней вошел в дом, в просторную, скромно обставленную комнату. Отопление здесь не работало… Видимо, разговоры об отсутствии тепла в домах имели под собой почву…

Здесь между собой группками беседовали люди, человек десять. Кругом бегали вездесущие мальчишки. Отовсюду доносились голоса и детские крики, а в воздухе пахло кофе и шоколадом.

– Эва! – крикнула какая-то девушка, – можно я займу ванную?

– Давай!

– Осторожно, ребятня, идите играть на улицу! – строго сказал мужчина средних лет.

Давид уже присмотрелся к этому маленькому мирку и подумал, что не хотел бы жить под постоянный аккомпанемент разных шумов. Ему нужны тишина, убежище.

Эва провела его в кухню и закрыла за ними дверь. Кухня оказалась большой и квадратной, с мебелью светлого дерева. На полу лежала широкая мягкая подстилка, вероятно для собаки. Большое окно выходило в сад за домом, в полную неразбериху всякой зелени.

– Хотите что-нибудь выпить?

– Нет, благодарю.

– Вы нездоровы?

– Нет, я в порядке… Хотя да… Так, небольшой насморк, – сам себя поправил он, сообразив, что она имеет в виду маску.

– Маску можете снять, – засмеялась она. – Микробы меня боятся.

– Но лучше бы мне ими не делиться.

– Как хотите. Так чем же я могу быть вам полезна?

Давид много раз представлял себе эту сцену, обдумывал, какие слова скажет, и раз двадцать повторял их про себя. А теперь они вдруг показались не теми – наверняка прозвучат