Степь и Империя. Книга IV. Рыцарь Империи - Балтийский Отшельник

проявить учтивость Рифейну. Но Волк лишь широко улыбнулся и совсем по-собачьи пробарабанил хвостом по полу.

- Богиня узнала силу настоящего Бога и теперь с женским любопытством желает узнать ее пределы...

- И? - заговорщицки прищурился Рифейну.

- Притомилась, и отдыхает в небесных чертогах, - с ухмылкой ответил Первый Предок. - Что собираешься делать со жрецами Багрового Цветка?

- Для жрецов - холодная сталь, для побегов наглого овоща - земляное масло.

- Разумный план, - кивнул Волк. - Но...

Рифейну напрягся. Эти «но» от Седого пару раз ставили его на край пропасти.

- Но... Во-первых, постарайся быть подальше от побегов и плодов, когда поднесешь огонь. Лучше, если поджигать будешь стрелой...

Рифейну кивнул. Принято. Он бы не усложнял, но Первый никогда не тревожится понапрасну. Задания его бывали опасны – но советы всегда полезны.

- Второе. Багряный Цветок – не овощ. Он хищник. Запомни это и языком осторожнее – ни Я, ни Богиня не понимаем природы его связи и власти над местными растениями. Для этого надо быть растениями. Потому лучше перебдеть, чем недобдеть. Но самое главное – он, скорее, гриб, чем овощ. Весь Султанат – его грибница. Оттого в Султанате и бунтов не было отродясь, и даже разбойники почти повывелись...

Да уж, умеет Первый Предок удивить! Действительно, народ в Султанатах голодал – но не торопился с рогатиной на лесные дороги. Бедняки скорее будут рыдать у копыт лошади богатого соседа, и валяться в грязи, выпрашивая подачку, чем решатся что-то взять силой. Но с Багровым Цветком эту особенность «национального характера» Рифейну никогда не связывал. А поди ж ты...

- ...потому плети его здесь надо выжечь надежно. Твой брат уже послал людей искать побеги у замков Йотуномия и Нарева. А здесь, у столицы, выжигать придется тебе. У Богини дельных людей в помощь тебе нет.

Рифейну еще раз задумчиво кивнул. Волк снова, с надрывом зевнул и помотал головой.

- Ну, а раз все понятно, то я и пойду отдохну, пока Богиня спит.

И исчез.

Рифейну позволил себе улыбнуться.

Похоже, Богиня Имана Икомейя не так уж далека от достижения пределов божественной силы, которые пыталась найти...

Ох уж эти влюбленные боги!

***

С утра Хоити и Йосу отправились в Храм На Горе.

Старейшая обитель жриц Богини была обнесена высокой стеной, но вряд ли кто-то в здравом уме решился бы напасть на нее. Однако в Мире хватает и скорбных умом…

На стук в высокие деревянные ворота долго никто не открывал.

Когда же наконец распахнулась калитка, она была вовсе в стороне от главных ворот обители.

Выглянувшая жрица была явно не молода и вряд ли относилась к тем, кто бегает на посылках. Но и радушия на ее лице не светилось. Хотя Хоити привычно изобразил слепца.

- Чего надо? – прямо спросила она, и это сильно удивило Хоити-Рифейну. Для амаро вежливость – это способ жизни. Такое обращение здесь звучало прямой грубостью.

Но Хоити гордость давно проглотил. Оттого пустился в путанную многословную историю про мальчика, который находится под его опекой, и отшельник в далеком лесу напророчил мальчику, что его ждет Богиня, и оттого с самого конца лета они брели в столицу, и теперь, когда они здесь, где же спросить воли Богини, как не в храме Её…

- Этот, что ли? – перебила певца жрица.

- Этот, госпожа, этот… - заискивающе забормотал Хоити, все еще изображающий слепого.

И тут Рифейну пришлось пережить большое удивление, потому что пожилая жрица выпала из его восприятия. Мгновение назад она выглядывала из калитки в пяти шагах от путников – и вот она уже держит мальчика за плечо.

- Как зовут тебя, юноша? – голос ее звучал теперь почти ласково.

- Йосу, госпожа, – запинаясь, проговорил мальчик. Его тоже немало впечатлила стремительность женщины.

- Йосу. Йосу Железная Флейта. Покажи мне твою флейту, Йосу – попросила она. Так Йосу впервые услышал имя, которое впоследствии прогремит по Миру.

- Вот, госпожа, - Йосу вынул из-за пазухи Малого, прикидывающегося флейтой. Но жрица не стала брать ее в руки – лишь нежно погладила-прикоснулась кончиками пальцев.

Только тут Рифейну додумался взглянуть на жрицу внутренним взором - и поспешно опустился на колено. Мог бы и сразу догадаться – перед ним стояла Сама Богиня Имана Икомейя.

- Ступай, Слуга Волка, - благосклонно сказала она на языке Степи, который Рифейну меньше всего ожидал услышать сейчас. – Ты выполнил, что обещал, и у тебя теперь есть заслуга передо Мной. Я запомню. Ты привел мне будущего героя Амаро…

Рифейну поклонился. С богами лучше не дерзить. А от поклона шея не переломится.

- Пойдем, Йосу. Обитель принимает тебя…

Мальчик кинулся и обнял Рифейну за шею. В глазах у него стояли слезы.

- Ты когда-нибудь придешь ко мне, Хоити?

- Он придет, - мягко ответила жрица, хотя спрашивали не ее. – Он придет через декаду. А потом он придет с новым Императором. И все будет так, как говорил тебе Отшельник, Йосу. Пойдем.

И Хоити, коленопреклоненный, остался один у беленой известью ограды Храма Богини на Горе…

***

Первая трудность, с которой столкнулся Рифейну, сбросивший маску слепца Хоити, состояла в том, что в столице Амаро было не достать земляного масла.

В Степи в некоторых местах земляное масло проступало сквозь песок и стояло черными мертвыми лужами, а здесь о нем и не слыхал никто. Рифейну чуть было не выдал себя настойчивыми расспросами торговцев, но быстро понял, что план надо менять.

К счастью, отлично горело не только земляное масло.

Амаро были искусными ткачами и оттого выращивали и хлопок и лен. Из давленых семян льна получалось отличное масло, густое, с резким запахом, которое использовали в разных целях и добывали в немалых количествах. Теперь оставалось только найти причину, по которой ему вдруг понадобилась целая бочка льняного масла…

Но тот, кто указал ему на маслобойню, подсказал и причину.

Амаро традиционно пропитывали маслом несущие балки своих домов с бумажными стенами. А для этого было нужно очень много масла. И самое время – выстоявшие жару балки как раз и впитают в себя достаточно масла к наступлению сезона дождей.

***

И уже следующим утром из ворот столицы выехала невзрачная повозка, запряженная низкорослой тощей лошадкой то ли пегой, то ли седой от старости. Груза на повозке была единственная бочка, о содержимом которой говорил хорошо известный густой масляный запах.