Я живу в октябре - Максим Николаевич Лыков

пор во всём мире пьют. Сначала был как лекарственный бальзам, теперь праздничный напиток. Виноградная лоза, но ни грана алкоголя. Халяль жи есть!

– Я не мусульманин, – заметил Паша, с любопытством наблюдая за манипуляциями Аслана.

– С религией у лунников вообще сложно, – дипломатично ответил тот. – Но тебе алкоголя пока нельзя, а это – полезно. За знакомство!

Они чокнулись. Напиток оказался недурен – Паша выпил весь бокал.

– Я должен перед тобой извиниться, Павел, – сказал Аслан. – Там, в марте 2016 года, отделение Дозора перешло все разумные границы.

– Я в Дозоре? – перебил Паша.

– Да. Подожди, не горячись. Дай мне доизвиняться.

Аслан налил в Пашин бокал эмиз.

– Я слушаю, – буркнул Паша.

– Эти две дуры, что терроризировали тебя, исключены из рядов. К сожалению, властолюбцев и просто жестоких людей хватает. Я чем могу постараюсь компенсировать тебе этот ущерб. Если ты не захочешь иметь с нами дела, я пойму. Ты сможешь уйти куда захочешь, я не буду тебя удерживать. Но твоя персональная история приобретает космические масштабы, и ты должен знать максимум информации, чтобы принять решение. Посмотри-ка на это.

Аслан щелчком развернул голографический экран. Паша узнал себя, сидящего в медицинском кресле, череп был намертво фиксирован. Над головой быстрыми рваными движениями летали блестящие манипуляторы.

– Какого чёрта? Вы распороли мне голову?

– Небольшое отверстие в черепе. Шевелюру на затылке немного подпортили, конечно. Но, к сожалению, другим путём эту дрянь было не достать.

Робот-хирург на изображении извлёк из черепа миниатюрную дробину.

– Это Советник, – пояснил Аслан. – Нейросеть с биоинтерфейсом, предназначенная для расширения человеческих возможностей. Встроенный компьютер, короче говоря. Вживляется в обычном порядке через ухо, сам находит место подключения и дальше растёт как небольшая опухоль за счёт твоего организма.

– В мозге?

– Для нашего века вполне простая технология. Если нужно убрать, то нейросети отдаётся аварийный приказ, и Советник сам покидает тело. В твоём случае Советник сдох, поэтому пришлось применять хирургию.

– Откуда он у меня?

– А как ты думаешь? – невесело усмехнулся Аслан и продолжил, не дожидаясь ответа: – Господин Юсеф поставил.

– Но зачем?

– Запустили тебя как разведчика в будущее. Советник обеспечивал связь. Вообще, должны были поставить троих – только так нейросети способны сохранять память об… м-м-м… особых отношениях хозяина со временем. Но тебе поставили только одного.

– У них было мало времени, – хрипло сказал Паша. – Я прибыл к Юсефу незадолго до Вспышки.

– Скорее всего, поэтому, – легко согласился Аслан. – Советник после твоего прыжка крякнулся, но базовые функции сохранились, и он привёл тебя к Эчу.

– Какой ещё Эч?

– Проклятый.

– Кем?

– Прозвище у него такое. Будет. Погоди, не перебивай. Эч – сотрудник Паутины. Советник привёл тебя к нему, следуя программе, после чего отключился. Но тебе и нам повезло – Эч наш двойной агент. У нас есть некоторый план, который может быть осуществлён, если ты захочешь.

– Какой ещё план?

– А об этом чуть попозже, – пообещал Аслан, допивая эмиз. – Сейчас Алёна придёт. Процедуры и всё такое.

* * *

Гена обрывает речь на полуслове, перемахивает через недостроенную стену и камнем летит вниз. Я выглядываю и с удовлетворением замечаю, что шансов уцелеть у напарника нет. Рано или поздно все пробуют самоубиться. Это бесполезно, смерти в этом мире не существует. Смерть – это конец времени, но времени-то здесь нет. Есть лишь серые сны, выматывающие душу. Но даже они вносят хоть какое-то разнообразие. Дом возвышается над соседними домами, но ему ещё далеко до небоскрёба. Ещё много раз у Гены и у меня будет заканчиваться терпение, и мы будем прыгать навстречу мнимой смерти.

…В этот раз я ушёл. Не имея особой цели, я шёл прочь от дома, что гнилым зубом серел позади. Я шёл мимо людей, копающих котлован, я видел долбящих стены, я шествовал сквозь разбирающих кирпичные завалы. Я пришёл к другим, что закапывали котлован, подметил возводящих стены и видел разрушающих высотный дом. В мире не было смысла, но был я. Странный и невозможный парадокс. Тогда я убил себя…

* * *

Штаб-квартира Дозора, словно в пику башне-небоскрёбу Юсефа, уходила тремя этажами вглубь, оставив на поверхности несколько невысоких технических зданий. Ночью, когда в комплексе оставались только лунники, Паше дозволялось выходить на свежий воздух. Штаб располагался в Подмосковье и изначально представлял собой банный комплекс, принадлежавший одному из бизнесменов, несколько лет назад ставшему лунником и пришедшему в Дозор. С тех пор здание удавалось удерживать за Дозором. Как откровенничал Аслан – во многом из-за запутанности финансовой части. За комплексом тянулся бесконечный шлейф судебных процессов, которые никак не доводились до конца, что было на руку истинным владельцам.

Прогулочный пятачок со скамеечками, вечнозелёными кустами и скромным фонтаном укрывался мобильным маскировочным полем. Никакой спутник или другой наблюдатель не мог разглядеть, что происходит на земле. Зато в обратную сторону маскировка не работала, позволяла любоваться на звёзды в ясную погоду.

Паша вышел на улицу и глубоко вздохнул. Воздух был прохладным. Алёна правильно настояла на куртке. Аслан полулежал на скамейке у фонтана и писал в блокноте, подставив полусогнутую ногу. Каждый вечер он сочинял стихотворение по итогу дня, иногда даже зачитывал. Паша, с детства знакомый с поэтическим творчеством, находил их весьма недурными.

Он решил пока не мешать Аслану и отошёл на другой конец пятачка. Вдали у ворот маячил охранник. Возможно, это Аскольд, физик из Новосибирска, временно исполняющий обязанности начальника охраны, но Паша не был уверен. Он на всякий случай помахал рукой, ему ответили. В московском отделении числилось всего два дозорных – Аслан да Алёна. Но с приездом Паши провели мобилизацию, нагнав в комплекс как лунников, так и обычную охрану.

За прошедшие три недели он успел немало узнать об истории и структуре этой многовековой организации. Каждый день, если позволяло самочувствие, Паша слушал лекции, занимался эсперанто – одним из общепризнанных языков международного общения, анализировал тексты своих воспоминаний. Бо́льшую часть занятий вёл лично Аслан.

Дозор не существовал изначально. Долгое время лунные люди не знали, что подобных им немало, – да и как им было это узнать? Разве что случайно встретиться и суметь открыться другому. Века и века длилось их одиночество. Человечество догадывалось, что рядом с ним живут необычные соседи, но за страхом или жаждой чуда не могло разглядеть истины – история людей полна легенд о ведьмах, колдунах, чудотворцах… Когда тёмные века прошли, человечество линейного времени стало объединяться, отправлять далёкие экспедиции, выпускать газеты, так и стали появляться зачатки общности и среди нас. Первые общины лунников отслеживаются в шестнадцатом веке. Во всяком случае, у Дозора с