Виктор Суханов - Аватара

Теперь здесь размещался целый подземный городок с отличным кондиционированием, спортивными залами, бассейнами, прекрасными жилыми комнатами. Но больше всего поражало уникальное оборудование лабораторий и ультрановейший компьютер.

Необычным было освещение подземных помещений в дневное время суток. Установленные на вершинах скал подвижные системы зеркал и линз, постоянно направленные в сторону солнца, посылали его лучи вниз по кабелю из стекловолокна. В помещениях эти лучи преобразовывались специальными рефлекторами в светящееся облако, которое рассеивало ровный естественный свет.

Профессор Куртьё встретил меня радушно, хотя и был обеспокоен моим неожиданным приездом — в целях полной секретности мы решили не сообщать ему по имевшемуся каналу связи с «Офиром», что в наших руках оказались видеозаписи обсуждений в клубе «Секвойи». Я попросил Поля сразу же посмотреть видеоматериалы.

Просмотрев пленки, Поль сказал:

— Эти люди, воображающие себя властелинами мира, на самом деле ненормальные. Один мой друг в таких случаях цитировал мудрую надпись на воротах дома умалишенных в Испании: «Не все, кто находится здесь, принадлежат к ним, не все, кто принадлежит к ним, находятся здесь». Эти параноики, не находящиеся в доме умалишенных, могут принести много вреда всем остальным людям. Ради власти и прибылей они готовы уничтожить человечество, превратить планету в радиоактивную пустыню. Как жаль, что нельзя, особенно в больших странах, ввести методы друссов, отсекавших от власти стремившихся к ней шизоидов… Но помешать этим активным дегенератам с Секвойевой Поляны нужно во что бы то ни стало. Давай обмозгуем, как это лучше сделать…

Целый день мы обсуждали различные варианты наших действий. Под конец Поль сказал:

— Слушай, Виктор! Я иногда думаю, что многие люди не понимают, почему после разгрома фашизма мир снова повернул к войне. И дело здесь совсем не в угрозе с Востока. Любому нормальному человеку ясно, что русские войны не ищут. У них свои дела, для которых нужен мир. Но их заставляют все время тратить деньги на оборону, и вот почему. Был у меня хороший знакомый, правда, постарше годами, — научный советник американского президента Дуайта Эйзенхауэра.

— Поль, простите. Вы не о Джордже Кистяковски?

— О нем. Кстати, по происхождению он был русским. Очень крупный химик. Уже после того как Эйзенхауэра не стало, Джордж нередко делился со мной некоторыми своими мыслями. И постоянно возвращался к прощальной речи своего президента.

— Что-то помню. Айк тогда впервые упомянул о военно-промышленном комплексе США, или, как говорят теперь, ВПК.

— Вот именно, Виктор. Эта речь президента была очень и очень любопытной. Айк обратил внимание на то, что до второй мировой войны в Штатах практически не было военной промышленности, а в случае необходимости американские производители орал47 могли легко переключиться на изготовление мечей. После войны появилась постоянная военная промышленность, причем в гигантских размерах. Плюс три с половиной миллиона человек стали непосредственно связаны с военным ведомством. И тут Айк даже совершил, на мой взгляд, одну неосторожность: он подчеркнул, что расходы на военные дела превысили доходы всех корпораций США.

— Ясно! Нечаянно подлил масла в огонь. Такое замечание заставило потерять сон руководителей крупнейших корпораций — они лихорадочно стали подбираться к огромным государственным деньгам, выделенным на военные нужды.

— При этом активно работая локтями. Но Айк предупреждал: соединение раздувшегося военного ведомства с крупной промышленностью стало новым фактором американской действительности. Общее влияние, которое этот фактор оказывает на экономическую, политическую и духовную сферы жизни страны, говорил Айк, чувствуется в кресле губернатора каждого штата и в каждом управлении федерального правительства. И было бы опасным недооценивать серьезные последствия этого влияния. Потом Айк с грустью отметил, что могущество военно-промышленного комплекса может вырасти до катастрофических размеров, если правительство на высшем уровне не помешает этому. Он добавил, что свобода и безопасность только тогда смогут процветать совместно, когда американцы заставят грандиозную военно-промышленную машину служить нужным образом лишь мирным целям. Но сам он не верил в такую возможность. Кистяковски признался мне: президент неоднократно жаловался ему, что не может справиться с натиском военно-промышленных корпораций, заставлявших его давать согласие на производство атомных бомб и других видов вооружения в размерах, в десятки раз превышавших действительные нужды… Пожирая миллиарды долларов, ненасытный военно-промышленный молох только подогревал свой аппетит. Этот молох и есть главная причина гонки вооружений, которую он навязывает миру. А гонка вооружений требует постоянного обострения международной обстановки.

— Поль, но ведь удалось же на какое-то время наладить разрядку.

— Только на тот период, когда молоху скормили несколько космических программ — высадка на Луне и прочее. Это временно утолило его голод. Сейчас его кормят ассигнованиями на «звездные войны».

Собственно, Поль пришел к тем же выводам, что и Анри, но я не стал говорить об этом, а лишь спросил:

— Что будем делать, Поль?

— Эйзенхауэр говаривал: только активные и информированные граждане могут заставить гигантскую военно-промышленную машину повернуть в сторону мира. Информированные, Виктор. Если все будут понимать простые истины, которые я тебе сейчас изложил, будет полегче бороться с молохом. Если каждому будет понятно, что любая американская ракета в Европе — это не защита западной цивилизации, а прежде всего баснословная прибыль в карман калифорнийской или другой конкретной американской корпорации, кое-что станет делать проще. У нас ведь все измеряется деньгами, и если всем будет ясно, кто получает деньги от такой политики, будет ясно, и кому нужна сама политика. Понимаешь, не могут воротилы ВПК остановиться, хотя и катятся в пропасть. Нужен кто-то посильнее Франклина Рузвельта, чтобы перевести доходы от военных заказов в доходы от других больших программ. Беда в том, что ВПК давно уже превратился в ВПМ — военно-промышленную мафию, которая не брезгует ничем. Вот почему следует постоянно раскрывать ее сущность. Поезжай в Прагу — там много левых международных организаций. Тебе помогут сделать хорошенькое шоу из видеопленки, которую ты привез. Поскольку человека, который это заснял, убили, мы можем показать пленку миру… Только сам оставайся в тени.

— Поль, скажу честно: я понимаю, что телевизионным шоу молоха не убьешь и даже не остановишь, но действовать надо. В какой-то мере это поможет многим людям увидеть в истинном свете смысл гонки вооружений и причину связанных с ней авантюр.

Несколько дней мне было предоставлено на отдых. За это время я успел детально разработать маршрут своего движения к Праге, а также запасные пути следования и различные виды подстраховки. Соответствующие инструкции Поль направил в Солонь. Сопровождать и охранять «курьера», то есть меня, поручалось Иву и Леону. Оба находились в «Офире».

Когда после кропотливых расчетов на ЭВМ проиграли все возможные и невозможные варианты нападения на «курьера» и стало казаться, что предусмотрены все случайности и закономерности (сие противоречит теории вероятностей), я решил прекратить разработку маршрута, чтобы не наделать каких-нибудь искусственных глупостей. Ив и Леон взялись показать мне лаборатории в «Офире». В одной из них я встретил Пьера. Как всегда жизнерадостный и искрящийся идеями, он сообщил, что намерен создать принципиально новый тип робота-солдата с металлическим телом и живым биомозгом. Куртьё дал задание придумать несколько вариантов роботов серии «защита», которые должны были охранять территории его лабораторий, разбросанных по всему миру…

Я недоверчиво и с опаской отношусь к работам с живым биомозгом, а посему вежливо поинтересовался у Пьера, не получится ли у него Франкенштейн.48

Пьер тут же обиделся и высокомерно заявил, что «сомнение — враг прогресса», как утверждал еще Бион.49 А что касается его робота, то биомозг будет иметь жесткие ограничения в своем развитии и тройную систему дублирования приема команд, чтобы не вышел из подчинения. Так что бунта роботов не будет…

— «Пока человек жив, он никогда не должен терять надежду», — процитировал я в отместку Пьеру слова Сенеки50 и ехидно добавил: — Кстати, в более точном переводе слова Биона гласят: «Самомнение — враг прогресса»…

Больнее обидеть Пьера было нельзя. Он надулся. Но я не хотел ссориться и кое-как уговорил его сменить гнев на милость. В конце концов он отошел, и мы мирно закончили нашу беседу. Он даже признался, что в «Офире» ему очень не хватает «кают-компании», особенно прелестной четверки наших девушек.