Teronet - Боги и Боты

— Опять это откровение…

— Не только оно… Ведь самыми главными распространителями вирусов о комете являются не священнослужители, а учёные…

…Вина?

Я машинально кивнул и посмотрел в его сторону — Иисус, придерживая рукав своего одеяния, разливал красное вино из графина в фужеры, стоящие на столике между креслами.

— Странно. Я-то как раз был уверен в них. Мне казалось, у них всё построено на исследованиях, экспериментах.

Внезапно открылась незаметная прежде дверь, и в комнату зашёл Эйнштейн.

— Что надо?

— Я тут падумал… шо тибе панадобится таки мая помащь… — мне показалось или у Эйнштейна действительно был одесский говор.

— Ну, давай. Только быстро, — Иисус откинулся в кресле и стал смаковать вино.

— Учёные ни менее других падвержены вирусам. И шо вы от них хатите?!.. Ани — тщеславны, и эта факт. Их легко увлечь идеей, которая будет атрицать всё старое. Они, как и все смертные, любят гармонию и баланс, чиво нет в реальности. Вы там этова никогда не найдёте, — он показал пальцем в небо, — скажу я вам по секрету. Они слишком увлекаются красивыми теориями. Слишком целеустремлённые, када дела касается их престижа… они слишком умные в том, как заткнуть за пояс своих каллег. Так шо учёные эти впалне спасобны увидеть результаты там, где их нет. Их разум играет с ними в свои игры!

— А ваша теория относительности, извините, — тоже вирус?

— Да нет, канечно, я вас умаляю. Я вам скажу за эту теорию. Её никто не принимал, пока не провели прастейшее измерение. Тока тагда мою теорию и приняли. Но вируса в ней нет… и никогда не было.

— Тогда почему вы — здесь?

— Теории тут нет. А он — здесь… как банальный символ гениальности. Всё, спасибо, Альберт. Без тебя бы я не справился.

Эйнштейн поклонился и скрылся за дверью.

— А что по поводу власти?

— То же самое и по поводу власти. Естественно — это когда мужчина подчиняет своей воле других мужчин, убивает непокорных, запугивает трусливых и ведёт всех одной дорогой, защищая их и управляя их жизнью. А вот уже вирус власти проникает в умы тех, кто хочет её достичь, несмотря на то, что не в состоянии никого покорить и защитить. Такой одержимый властью человек устраивает революцию. Всю систему, всю иерархию общества он устраняет, заставляя всех убивать друг друга. Это гений разрушения. И его паства — отщепенцы. Недовольные тем, что сильные правят слабыми.

Я выпил одним махом свой бокал вина.

— Я — слабый?

— Конечно. И Церковь твоя, как и любая другая — объединяет слабых, а не сильных.

— Теперь я ничего не понимаю. Эукариоты говорили…

— Мало ли что они говорили! Это же — просто гены. Решили бороться на нашей территории нашим же оружием. Ха-ха. Они обречены с этой своей «империей ангелов». Вместе со всеми своими млекопитающими, ну и человечеством тоже.

— Тебе не идёт этот смех, Иисус!

— А кому идёт? Дьяволу? Могу позвать его.

— Не… не надо.

В комнату заглянул Гитлер.

— Sie rief mich an? [101]

— Отбой.

— Gut!

Скрылся.

— Эй. А чего мы такие грустные? Ммм? Тебе-то что? Какая тебе разница, что будет после твоей смерти! Ну, вымрет человечество, ну и что? Главное, что ты сам прожил такую жизнь, что теперь не будет мучительно больно за…

— …бесцельно прожитые годы…

— Вот-вот. Ты замутил неслабый процесс, человек, — он похлопал меня по плечу. — Сейчас полмира вступает в ряды твоей церкви. И мы собираемся этим воспользоваться.

— И как же?

— У каждого вируса есть своя благодатная среда для распространения. А для вирусов ментальных самая благодатная почва для распространения — страх перед неминуемой гибелью. Страх перед смертью.

— Но по идее моя церковь как раз создана, чтобы противостоять этим вирусам.

— Нет, упрямый безумец. Она создана для того, чтобы дать людям надежду, чуть более рациональную, чем устаревшие вирусы «покаяния» или «праведности»… что-то там ещё…

— Может… жертвы? — нерешительно подсказал я ему.

— Ну да! Как я мог забыть!? — он ударил себя по лбу. — Хотя… ты знаешь, это всё мутации… я уже давно не тот, что был раньше. Идея жертвы теперь лишь часть сделки. Теперь всё лишь часть какой-то игры или обмена. А я в этой системе координат — самый опытный игрок. Не более того, — он ещё выпил. — Ты понимаешь, мужик… ни о какой искренности уже речь не идёт. Нужно просто вовремя сделать нужный ход… и это больше никого не цепляет… я устарел.

Иисус, казалось, напился, он бросил лицо в ладонь и покачал ею… я совершенно не ожидал такого поворота событий. Хотелось его утешить, что ли. Но он быстро очнулся и вернулся к прежней теме.

— Современному скептическому миру нужно что-то поинтересней. И ты это им предложил. Взял что-то от Эукариотов, добавил немного своего, использовал намёки из созданных нами снов, набрал команду, которая доведёт начатое до конца, и вот она — новая религия самоуничтожения. Медицина? От лукавого. Боты? Порождения Дьявольских Прокариотов! К чёрту науку! Интеллектуальная элита — ведьмы и колдуны!

— Но я этого не говорил!

— А говорить ничего не надо! Вирусы мутируют! Это и есть — эволюция одноклеточных Мемов в ваших головах.

— Я всё понял. Кроме одного… зачем вы мне это говорите?

— О да. Это самый главный вопрос. ЗАЧЕМ? Итак… мы… хотим предложить тебе сделку.

Иисус придвинулся на край кресла и стал похож на Морфеуса в «Матрице» с двумя таблетками в ладонях для Нэо. [102]

— Нам нужно, чтобы ты не мешал процессу, который сейчас происходит в мире. Нам нужно, чтобы ты, вернувшись обратно, принял всё как есть и даже усилил то, что там происходит.

— Богам снова нужна моя помощь? Везёт же мне!

— Ты единственный человек, кто общался с генами. С одной стороны, ты можешь понять, что всё идёт не так, и помешать нам…

— А другие, кто засыпает на год? Они не поймут?

— Дааа, эти, — он презрительно махнул рукой. — Они тоже общаются с нами… но не совсем как ты сейчас. Мы толкуем с людьми, наряжаясь в одежды Богов многоклеточных. Ты реально не узнаешь Землю, когда вернёшься. Мы там всё сейчас изменили!

Он налил себе, откинулся на спинку кресла и снова выпил.

— А пока суд да дело, Дваноля создаёт армию ботов, готовую в любой момент захватить власть. Мы уже в двух шагах от того, чтобы снова сделать Землю царством одноклеточных. Но ты, друг, ты для нас особо ценный кадр. Ты можешь быть и опасным, и полезным, причём в равной степени.

— Что-то я сомневаюсь, — вино действовало на меня как-то депрессивно.

— Не сомневайся, — он задумчиво посмотрел на меня. — Мы хотим тебе предложить то, чего ты хочешь больше всего на свете в обмен на твоё непротивление… злу, [103] — он усмехнулся, добавив это… давая понять, что просто обладает самоиронией.

— И чего же я, по-вашему, хочу?

— Не умирать, — вот так запросто сказал это, и у меня аж мурашки по коже забегали, и сердце… сердце помчалось куда-то вскачь… — Гены тебе такого никогда не предложат. Ты для них — мелюзга. «Тварь дражащая». Они через твою смерть переступят, и дальше будут продолжать свои миллионы лет наматывать. Более того — им и не выгодно, когда человек живёт долго. Им нужно, чтобы вы побыстрее освобождали место для новых поколений. Рожайте больше и отваливайте.

Посреди комнаты прямо из ничего возник образ, известный каждому человеку на земле — фигура в чёрном плаще с капюшоном и с косой в руке.

— Кто это?

— Ретро-транспо-зон. Тебе они про него не рассказывали? Ну, конечно, зачем раскрывать все секреты!? Его функция — запускать ваше старение в стволовых клетках. Этот персонаж тоже результат деятельности великой Богини Эволюции, — в его интонации сквозил сарказм.

Фигура медленно подплыла ко мне, время как бы замедлилось, и воздух застыл, а звуки прекратились, утонув в ватной тишине… фигура плыла и медленно замахивалась косой… я почувствовал, как выступила холодная испарина — потом резкий взмах, и смерть полоснула лезвием по моей шее — я даже пикнуть не успел. Дикий страх заставил оцепенеть. Мне показалось, что я физически ощутил, как начинаю умирать. Красные пятна перед глазами, надвигающиеся темнота и холод… Но одним движением руки Иисус устранил и саму фигуру, и мои боли.

Я закашлял, мотая головой, протирая шею… Иисус постучал мне по спине. Я пробовал ему сказать свою мысль, но какое-то время не мог… голос как будто пропал.

— Что?

— Хватит меня путать! Хватит меня запугивать! Я вам не верю!

— Да кому тебе ещё верить?! Мы единственные с тобой полностью откровенны… сейчас.

— Вы не можете мне предложить вечную жизнь!

— Можем! — он кричал в одной тональности со мной и так уверенно, что я уже начинал колебаться, несмотря на весь свой скепсис. — Пойдём!