Почти идеальный мир - Лоран Гунель

вся эта информация имеет немалую ценность на рынке… И стали ее продавать. В две тысячи шестнадцатом группа исследователей из университета Торонто сообщила, что более семидесяти пяти процентов приложений с кем попало делятся вашими данными, включая сведения о состоянии здоровья.

– Зато теперь, – воскликнул Миотезоро, – весь мир узнает, что у меня тело – просто мечта, да еще и в прекрасном состоянии!

Давид вспомнил о повышении своих страховых взносов; возможно, они выросли потому, что он в последнее время не слушался советов своих приложений…

– Это оскорбительно, – сказал он. – Но смены цивилизации я все равно не вижу.

– Похоже, ты торопишься еще больше, чем я, – оборвал его Миотезоро. – Ты поосторожнее, а то если ты в стрессе, об этом, напоминаю, узнает сразу вся Земля…

– Подхожу к главному, – сказала Эмили. – Серьезный поворот произошел, когда социальные сети поняли, что обладают огромным объемом информации о вас и теперь смогут так умно на вас влиять и управлять вашими поступками, что вы этого даже не заметите. Тогда они направили все свои исследования по этому пути и начали ставить на вас эксперименты… без вашего ведома. В университете такие эксперименты проводятся с соблюдением строжайшей профессиональной этики. Естественно, предварительно получая согласие участников. А социальные сети, например «Фейсбук», это требование просто проигнорировали, и вы, сами того не подозревая, стали подопытными кроликами в психологических экспериментах. Они публикуют на вашей странице информацию, фотографии, фиксируют вашу реакцию, потом анализируют и делают выводы. Снова и снова, пока не научаются предвидеть вашу реакцию. А потом, поскольку они теперь точно знают, чем вас можно растрогать, взволновать, возмутить, оскорбить и во что можно вовлечь… они, чтобы заставить вас отреагировать так, как им надо, и получить от вас то, что им надо, могут вызвать у вас любую эмоцию. И вы становитесь их марионеткой.

Эмили умолкла, чтобы глотнуть воды; в наступившей тишине Давид попытался переварить эти разоблачения.

– Но… что конкретно они от нас получают?

– Ну, вот элементарный пример начала поведенческих изменений в две тысячи шестнадцатом или семнадцатом: «Макдоналдс» уплатил миллионы долларов компании, которая продвигала «Покемон Го»[17], чтобы разместить виртуальных покемонов в своих ресторанах. Игроки заходили в рестораны и искали покемонов. Если это происходит во время обеда, вы, скорее всего, что-нибудь закажете. Вы убеждены, что это ваше решение, – вам и в голову не придет, что это замыслил кто-то другой. И это только начало, первые шаги. А потом все завертелось. Несколько лет назад бывший менеджер из «Фейсбука» сказал: «Основная задача большинства аналитиков данных в „Фейсбуке“ – влиять на настроение и поведение людей. И они занимаются этим постоянно»[18].

– И все-таки мне кажется, – сказал Миотезоро, – что гиганты хайтека не имеют права без нашего разрешения собирать о нас данные.

Эмили подняла на него глаза:

– И тут они тоже управляют нашими реакциями, чтобы добиться своего.

– Каким образом?

– Сбор и использование твоих персональных данных фигурируют в их пользовательских соглашениях. Но они запрятаны в сорок или пятьдесят страниц текста, призванного нагнать на тебя уныние и лень. Ты не станешь читать – ты подпишешь не глядя. Отличный пример управления твоим поведением.

– Ну, – сказал Миотезоро, – все это очень забавно! Эмили, благодарю тебя за то, что подняла наш моральный дух! Как я рад, что не уехал!

– Все стало очень быстро ускоряться. Но крупнейшая перемена случилась позднее, – продолжила она, – когда между веб-гигантами и правительствами было заключено негласное соглашение. Первые нуждались во вторых, чтобы развязать себе руки: без ограничений собирать любые персональные данные – в основном чтобы принуждать людей к покупкам, – получать налоговые льготы и, конечно, не подпасть под антимонопольное законодательство. Со своей стороны, государства быстро поняли, что крупные предприятия способны помочь им контролировать население теми же средствами. В тринадцати странах, в том числе в Канаде, Германии, Франции, Италии и Соединенных Штатах, провели университетское исследование систематического доступа властей к данным, которые собрали технологические компании. Выяснилось, что все эти государства применяли «массовый сбор» персональных данных «без конкретных подозрений», то есть данные граждан, которым не в чем было себя упрекнуть. Постепенно, пользуясь всей информацией, собранной в социальных сетях и у других заправил Всемирной паутины, правительства ввели всеобщую систему слежки. Профессор Шошана Зубофф сообщает, что крупнейшая англосаксонская консалтинговая компания «Делойт», которая работает и с частными фирмами, и с властями, советовала своим клиентам преодолевать нежелание людей подпасть под надзор, маскируя его под «развлечение», «награду», «интерактив» и «конкуренцию».

– Ага, – обернувшись к Давиду, произнес Миотезоро. – Вот ты и получил свою смену цивилизации.

– Да, – продолжала Эмили. – И она случилась незаметно, хотя это крупнейшая перемена: от эры воспитания мы перешли к эре контроля над поведением. Раньше все демократические общества базировались на воспитании. Это позволяло всем обучаться правилам совместной жизни в обществе, сохраняя при этом индивидуальную свободу. Воспитание позволяло размышлять о мире и о бытии и брать на себя ответственность за свою жизнь. Общество строилось на идейных дебатах, общественных дискуссиях и обмене мнениями. Граждане примыкали к разным течениям человеческой мысли, сравнивали разные идеи и выбирали более близкие. Модели перемежались рывками, то левая модель, то правая, но та и другая обогащали общество. И все это закончилось: дети проводят у экранов компьютеров гораздо больше времени, чем с родителями. Гаджеты вырабатывают у них столько дофамина, что уроки в школе в сравнении с этим кажутся скукой смертной.

– Бедные деточки вдрызг напиваются дофамином с экранов, – вставил Миотезоро.

– И поэтому неспособны сосредоточиться на занятиях. Их интеллектуальный уровень падает. С детских лет социальные сети заменяют развитие эго конформизмом – дети подстраиваются к стаду. Когда они станут взрослыми, у них будут технологии и алгоритмы, которые станут ими управлять, – больше ничего не надо. Отныне правительство – просто горстка людей, которые полагают, будто лучше знают, что надо людям, вершат их судьбу и управляют ими так, чтобы все вели себя, как решили власти. Контроль устроен тонко и создает иллюзию свободы. И люди не сознают, что на самом деле их вынуждают, – люди верит в свободу выбора, которая в действительности всего лишь пустышка.

Эмили немного помолчала и заключила:

– Алгоритмы управляют людьми, как собаки, которые сгоняют стадо. Некогда власти правили человечеством – теперь они с помощью технических средств управляют человеческим стадом.

Тишина наполнила комнату до краев, и последние слова Эмили словно поплыли в воздухе. Эва безмятежно молчала. «Она умеет выигрывать», – сказал себе Давид. На лице Миотезоро застыла невозмутимая гримаса на грани веселья, и Давид позавидовал его оптимизму. Надо иметь немалую уверенность в себе и в жизни, чтобы остаться