Полдень XXI век, 2009 № 8 - Андрей Нариманович Измайлов

Что? Кум? Нет. Исключено. Мальчонка на кума ни капли не похож. Так вот, значит, сели мы с кумом вечерком, ну, выпили немного. Глядь в окно — пришел, гад! Массивный такой мужик. Подошел к калитке, постоял немного, покурил и — в калитку заходит! Я — во двор быстро. Крадусь к себе, словно вор. Подхожу, в окно спальни заглядываю — а он уже в постели! Я говорил — человек я спокойный. Но тут чуть было не сорвался. Еле удержался. Не захотел дочерей будить. Зачем им знать все это. И слава Богу, что удержался. Смотрю дальше — мужик этот пыхтит вовсю, скачет как на лошади, а жена-то моя и не пошевелится, будто спит. А она у меня — женщина темпераментная. Думаю, странно это. Может, хахаль этот и не хахаль вовсе, а шантажист или еще что — силой жену мою заставил. Ну, думаю, я тебе покажу. Жаль только, что жена сама не сказала мне, что пристает к ней этот красавец, ну ничего, завтра поговорим.

Утром «возвращаюсь я из командировки», а жена на шею бросается — будто и не было ночью у нее никого. И не просто на шею бросается, а видно, что действительно рада моему возвращению. Подождал я, пока дочки в школу уйдут, да и начал разговор. Говорю, не бойся ничего, я все знаю. Мол, надо было сразу мне все рассказать — я бы этому прохвосту задал! Имеются связи. А жена смотрит удивленно, словно не понимает, о чем я. Притворяется, думаю. И как я ни подступался — все отрицает. Ну, думаю, ошибся, значит. Таки действительно шуры-муры у них. Говорю, ну что ж, тогда — развод. Жена плачет, у самого кошки на душе скребутся, а только все равно собираю вещи — и к куму. Говорю, пока документы будем оформлять, можешь жить в нашем доме. А потом — разменяемся.

А вечером у кума опять выпили немного, да и развезло меня. Люблю ведь ее. Все равно люблю! Тряпка, ты, Генрих, думаю, — ноги сами домой несут. Еле дождался, пока кум отключится, и — домой.

Хорошо, что сначала, как и вчера, в окно спальни заглянул. А там — опять этот! Ну, совсем ни стыда, ни совести! Думаю, ладно, сейчас эта гнида из дому выйдет, я тебя за руку

выведу — чтобы в доме не скандалить — покажу красавца этого, что ты мне тогда запоешь!

Еле дождался, пока они там закончат. Взял полено — гада этого вырубить, чтоб не убежал. Стою за деревом, жду.

Выходит. Я уж полено поудобней перехватил, да только так и застыл, как лицо его увидел. Так и простоял за деревом с открытым ртом, пока он мимо проходил. Хорошо еще, что выпили мы с кумом, а не то сердце могло б не выдержать. Как вышел он из двора, так у меня ноги подкосились, и сознание я потерял. Утром жена нашла меня, растормошила, улыбается, говорит, что не злится на меня, что понимает — шепнул кто, а я и вспылил. Смотрю на нее и вижу — ну не притворяется она! Тут только я понял, что она действительно ничего не знает и про визиты ночные даже не догадывается. Да только я же видел — кто к нам приходил! Зажмурюсь, а пред глазами — он. Сталин. Памятник с центральной площади. Идет, не торопясь, и сигарету рекламную курит. Жутко.

А я вам что говорил? Вы справку видели? Я ведь тогда первым делом на обследование побежал. Нет, говорит доктор, все у вас в порядке. А Сталин... ну это вы перетрудились, мол. Бывает. Отдохните, отпуск возьмите — Сталин и перестанет являться.

Конечно, думаю, отпуск! Я — на море лежу, солнцу бока подставляю, а тут этот гад мою жену иметь будет!

Нет, дело не в том, что мы с кумом выпили. Это была вторая моя мысль. Я потом и на трезвую голову засаду устраивал. Все равно приходил, сволочь.

Рассказал жене что к чему — не верит. Хотел уже было заснять все и показать, а потом решил — лучше ей не нервничать. Она ведь к тому моменту уже опять забеременела. Подумал я, подумал. Ну, какой выбор — предъявить доказательства, объяснить все и уехать всей семьей из города? Да только где гарантия, что памятник за нами не увяжется? А главное — у жены травма на всю жизнь обеспечена. Это ж подумать страшно — ты спишь себе спокойно, а в это время тебя истукан каменный обрабатывает. Так что решил я жене ничего не рассказывать.

А только делать что-то было надо. Я когда в центре бывал — к памятнику подходил. Смотрю — а этот гад вроде бы и стоит неподвижно, да только массивней стал, что ли... В плечах раздался. И улыбочка ехидная такая появилась — как у живого!

Думаю, если я его не остановлю, тут одной моей женой дело не кончится. Он же сил набирается! Через год-другой — сойдет с постамента!

Вот сами посудите, господин майор... что? Товарищ? Хорошо, вот вы сами посудите, товарищ майор, — что я должен был делать? И вы, товарищ в углу, что скажете?

Признаю, сначала я смалодушничал. Решил чужими руками беду отвести. Я же тогда все еще в рекламном агентстве работал. Ну и подкинул одному медиа-холдингу идею с газетой. Рекламировать газеты никто, конечно, не запрещал. Но владелец холдинга постоянно копал под сигаретчика нашего. Не знаю уж, что они там не поделили, а только насолить друг ДРУГУ — первое дело! А как Сталин с сигаретами на площади появился, так газетчик себе покоя и не находил. Открыто конфликтовать не мог — бабки не дремали. Но за возможность утереть нос сталинистам готов был меня расцеловать.

А идея-то на поверхности лежала. Мне и думать много не надо. Так и появился у нас на центральной площади Владимир Ильич. В руке — газета. Не «Искра», конечно, а таблоид местный. Но главное — Ленин в полтора раза выше Сталина! И как раз напротив!

Газетчик кипятком писает от радости, что сделал сигаретчика с его Сталиным. А я тихо улыбаюсь — кто ж еще за Сталиным присмотрит, как не Владимир Ильич! Этот уж точно не даст спуску горячему грузинскому мачо! При таких-то размерах!

Да только рано я радовался. Некоторое время Сталин, правда, действительно у нас