Дом - Оксана Геннадьевна Бутузова

— А между столбами будет дверь, — прикидывает Саша, отходя на дорогу. — В три доски уложится.

— Не слишком широкая? — интересуюсь я, стоя рядом.

— Помогите! — зовет всех Веня. Он уже держит на весу перекладину и пытается примостить ее к стойкам.

Мы подхватываем ее с двух сторон, а Веня прибивает. Сначала верхнюю, потом нижнюю. А уж после принимаемся за доски. Но тут возникает непредвиденное обстоятельство. Вернее, не возникает, а давно здесь находится. Это шалаш, который мешает подойти к западной стенке. Ради нее мы готовы пожертвовать нашей берлогой и разбираем половину веток. Я даже не успеваю прочувствовать все операции, как уже полстены готово. Таким образом, мы имеем вполне законченный угол, который осталось лишь замкнуть крышей. И Веня героически лезет наверх, чтобы при помощи ножа подогнать высоту столбов под общий уровень. С первой жердью, что у дороги, он справляется легко, хотя и не быстро. Для того чтобы выровнять вторую, ему приходится повиснуть, опираясь ногами на Сашины плечи, а левой рукой — на стенку. Мы все пребываем в напряжении: Саша — потому что держит, Веня — потому что не дотягивается, а я — потому что чувствую, что ничем хорошим это не кончится.

Так и есть. Лезвие соскочило с поверхности и впилось Вене в левую кисть. Он закричал и упал прямо на шалаш. Саша не удержал равновесие и повалился вслед за ним. Я бросаюсь к обоим. Из Вениной руки сильно течет кровь, на земляном полу уже целая лужа. Нужно срочно промыть рану и перевязать. Саша отправляет меня с Веней к реке, а сам берется разобрать «этот чертов шалаш» до основания. Он так и сказал: «чертов». А ведь столько времени он служил нам домом. Мы бежим до реки как ошпаренные, оставляя за собой красное многоточие — наша первая кровь.

— Все этот страшный нож, — говорю я, промывая Венину руку грязной водой и перевязывая косынкой.

— Он ни при чем, — не соглашается потерпевший. — Просто нельзя уместить на одном клочке земли два дома и жить в них одновременно. Как ни прискорбно, один всегда побеждает и уничтожает другой… Твоя косынка вся испачкалась.

— Ничего, не беспокойся. Потом постираю, когда заживет, — я затянула узел потуже. — Потом все надо будет стирать.

Когда мы вернулись, шалаша уже не было. Кроме того, Саше благодаря его росту удалось очистить верх столба, и теперь он возился с брусками. Мы приколотили их по верхнему краю южной и северной стенок. А прибить настил из пяти досок было делом пустяковым. В общем, к вечеру ровно над половиной нашего дома красовалась настоящая крыша. Я уже готовила три оставшиеся доски для следующей стены, но Саша остановил.

— Меня больше не проведешь. Пусть сначала присвоят нам номер за полстенки и крышу, а уж после продолжим. Пока прибьем лишь одну в прореху восточной стены.

Когда все было сделано, мы с Сашей отправились звать контроль.

— Надо будет подвести итог тому, что мы сделали за год, — озабоченно говорит он по дороге. — Ведь мы почти год здесь.

— Не беспокойся. За нас его уже подвели, — киваю я в сторону сторожки.

— Я сам хочу подытожить. Интересно же знать, сколько мы всего заработали в денежном эквиваленте.

— Но сейчас самый разгар работ. Осенью подведешь итог или зимой. Зимой все равно нечего делать.

Мы только подходили к будке, а ее обитатели уже вышли нам навстречу. Нынче меня привлекали не столько их наряды, сколько регистрационный журнал. Но все в порядке — он у них с собой. Я боялась, мы не успеем до захода солнца, но они учли это обстоятельство и двигались быстро, так что мы с Сашей не поспевали. Пристально изучив состояние наших дел на месте, смотрители остались довольны. Всем, кроме Вениной руки.

— Вы приобрели опасный предмет, — назидательно выразились они. — Если ранение было бы не у хозяина дома, а у кого-то другого, на вас наложили бы большой штраф.

— А если бы этот человек на нас напал? — не выдерживаю я. — Грабитель, к примеру.

— Вы про того, что пытался вынести ваши доски? Вы припугнули его.

— Откуда вы?.. — я и забыла, что все тайное становится известно нашим соглядатаям чуть ли не наперед. — А что мне прикажете делать? Смотреть, как он уносит наши вещи?!

— Далеко бы не унес, только до нашего пункта, вы бы их там и забрали.

Больше они ничего не сказали, а только присвоили нам новый индекс, обозначаемый как 000007.

После их ухода мы живо приколотили две доски к южной стенке и уже впотьмах стали устраиваться на ночь под навесом. Расстелили ветки от шалаша, утрамбовали их своими телами. Веня никак не находил удобного положения для покалеченной руки. Наконец он улегся с левого края и вытянул ее из-под навеса. Так и заснул.

И на следующий день наш трудовой энтузиазм не оскудел. Но в этот раз на работы вышли только мы с Сашей, а Веня с рукой остался дома. Никто уже не рвался брать с собой нож… В городе развернулся новый фронт работ — на строительную площадку прибыли грузовики с песком, цементом и кирпичами, и все присутствующие занимались их разгрузкой и сортировкой. Седьмой номер ввел нас в число грузчиков, таскающих мешки — кто на носилках, кто на себе. Я пристроилась спереди мощных деревянных носилок с песком и бодро зашагала в указанном направлении.

— Эй! Привет! — кто-то окликнул меня по имени.

Я оглянулась, хотя это было неудобно… Марина. Та самая, что не пожелала вступать с нами в контакт. Теперь она несла мои же носилки, да еще и подталкивала ими сзади.

— Осторожнее!

— А я полагала, тебя давно уже здесь нет, — как ни в чем не бывало пропела Марина. Ей было сподручнее беседовать, чем мне.

— Представь, то же самое я думала о тебе, — буркнула я, не поворачивая головы.

— Да? Забавно.

— Ну и какой у тебя коэффициент? — покосилась я на нее.

— Шестой. А у тебя?

— У меня седьмой.

— Хорошо устроилась. Ты все еще с тем мужиком?

— И с тем и с другим.

— А-а, — протянула Марина. — Тогда понятно.

Я остановилась.

— Вообще-то я должна идти сзади, — говорю тоном, не допускающим возражений.

— Пожалуйста.

Мы меняемся местами, но это оказывается лишним, потому что наши носилки уже достигли цели — огромной кучи песка, сваленной возле котлована. После освобождения от груза и от Марины я тут же пристраиваюсь к другим носилкам, естественно, в